Карл Великий. Основатель империи Каролингов - Страница 4

Изменить размер шрифта:

Когда он восхищенно закричал, Берта, как ее называл Карл, преклонила колено и склонила голову, словно доставляя удовольствие могущественному человеку. Она понимала, что он чувствует.

На первых порах Карл не придавал значения своему рождению, поскольку Берта была любимой наложницей его отца, который и женился на ней спустя несколько лет после рождения мальчика. Люди посмеивались, глядя на Карла, идущего в свадебной процессии к алтарю.

Но в последние два года подросток обратил внимание – он всегда быстро замечал подобные вещи, – что никто больше не шутил и не смеялся. Керольд объяснил ему, что если Пипин истинный король, то должна быть разница между отпрыском любовницы и сыном королевы. Карл решил, что это не так важно. Однако, возможно, это тесней сблизило сына с энергичной требовательной матерью. Берта всегда была готова принять его сторону в ссоре с отцом, словно чувствуя, что следует уравнять баланс сил. Наоборот, его отец никогда не стал бы потакать Карлу. Пожалуй, Пипин очень сильно любил ребенка, рожденного в законном браке. Карломану было всего три года, и он всех восхищал своим веселым нравом.

За день до церемонии они все отправились к серой каменной базилике Великомученика святого Дени (Дионисия), который принял мученичество, когда ему отрубили голову. С тех пор он почитается как апостол города Парижа. Папа римский Стефан удалился в этот монастырь в ячменных полях, чтобы восстановить силы после трудного путешествия.

После вечерни Берта попросила Карла остаться с ней, чтобы помолиться на каменных ступенях. Карлу хотелось отправиться исследовать леса, в которых он давно не был.

– Нет, останься со мной, – попросила она и быстро добавила: – Любимый сын, близок час, когда ты, возможно, не станешь делать того, что диктует тебе упрямство, как это было до сих пор.

Хотя это прозвучало как близость тяжелых испытаний, сама мысль об этом, казалось, развеселила ее. Чтобы быть уверенной, что он останется, она сжала его руку горячей ладонью. Берта пахла чистыми, вымытыми волосами и свежим льняным полотном. Карл охотно остался с матерью, потому что при свете свечей в апсиде открылась удивительная картина. Там обезглавленный святой Дени, или Дионисий, наклонился поднять свою голову у ног рослого палача.

Многие из тех, кто задерживался при свете свечей, восхищенно смотрели на преклонивших колени в молитве энергичную женщину и высокого подростка. Вблизи от Карла прошла стройная женщина с веснушками под глазами и всклокоченными растрепанными волосами. Но взгляд ее серых глаз, в которых читалось немое уважение, был устремлен на него. Не обращая внимания на уставившуюся девушку, Карл склонил голову с величавым достоинством, довольный тем, что выполнил желание своей матери.

Потом девушку увели. Он рассматривал святого Дени, рядом с гробницей которого покоился его грозный дед Карл. Вне всякого сомнения, такие святые великомученики, сидя рядом с троном Господним на небесах, обладали огромной властью над земными событиями. В это глубоко верила его мать. Однако Карл помнил, как Стефан стоял на коленях перед его отцом, взывая к силе оружия.

– В таком случае чья же сила восторжествует?

День церемонии выдался ясным и жарким. Сухой сладкий дух шел с лугов, подступавших к дороге. Карл всегда воспринимал июль как месяц сенокоса.

В полях никто не работал, поскольку все собрались у церкви Сен-Дени. Люди толпились снаружи, потому что каменное здание было слишком мало, чтобы вместить всех желающих. Внутри находились только графы и знатные сеньоры. Но толпа в полях слушала трубные раскаты органа, который доставили специально, чтобы добавить торжественности празднику. Хотя этот странный инструмент скрипел и шипел, на дороге, на расстоянии, он звучал, по крайней мере для Карла, как трубы архангелов.

Да, никогда ему не приходилось быть свидетелем подобного триумфа: его величавая мать, ехавшая верхом до самого входа, чтобы колючки не попали на юбку, и два ряда дворцовой охраны с алыми плюмажами на вычищенных до блеска шлемах. Охрана отгоняла тупыми концами копий тех, кто был слишком пьян и пытался вломиться в храм Господень.

Долговязому Карлу казалось, что вся страна собралась лицезреть почести, оказываемые его семье. Сам орган проделал долгое путешествие из далекого Константинополя. Мягкие высокие красные туфли на ногах Карла были куплены у мавританских купцов.

Карл долго ожидал, стоя позади отца и матери, пока папа римский Стефан в снежно-белых одеждах, с позолоченной лентой вокруг худой шеи благословлял новый алтарь из гладкого мрамора. Хотя Карл многого не понимал из того, что нараспев произносил папа, он осознал, что старый Стефан обращается ко всему небесному воинству с просьбой дать силу алтарю – к апостолам, архангелам, святым, великомученикам и другим подданным Бога.

Вслед за этим Стефан выполнил церемониальный обряд, подведя Пипина к алтарю и провозгласив его великим человеком, королем франков и «римским патрицием». После чего Стефан из крошечного серебряного рога капал сладко пахнущим маслом на круглую голову Пипина. Он помазал его на царство точно так же, как когда-то другого царя, Давида, помазали в прекрасном Иерусалиме.

Затем Стефан совершил нечто удивительное. Он вывел вперед Берту и окропил маслом ее прекрасную голову. И она уже была не простолюдинкой, а королевой франков. Как безмерна была ее гордость, когда она повернулась и посмотрела на изумленную безмолвную толпу герцогов, графов, рыцарей и епископов.

Когда подошла очередь Карла преклонить колени перед Стефаном, он отчетливо услышал: «Благородный муж, королевский сын, римский патриций».

Таким образом, его провозгласили благородным сыном короля и «римским патрицием». Значения слова «патриций» он не знал. В настоящий момент он ощущал только холодные капли масла на коротко остриженных волосах и восторг оттого, что его назвали благородным сыном Пипина.

После этого он вновь занял место рядом с Фулрад ом, первым в ряду рыцарей, и тогда произошло нечто, к чему он совершенно не был готов. Старая усталая женщина подала Берте ребенка, его брата. Пока Берта держала маленького Карломана, слабый Стефан совершил тот же обряд, объявив ребенка благородным сыном и «патрицием».

На мгновение Карлу захотелось расхохотаться. Действительно, смешно было считать этого крошку «патрицием». И тут он увидел, что Берта вся раскраснелась от ликования.

Мгновенно, как удар ножа, Карл ощутил острый укол ревности. То, что ему даровали в знак уважения, не следовало бы дарить маленькому ребенку. Карл почувствовал глубокую обиду, но тотчас же решил, что никогда не заговорит об этом.

Размышляя над почестями, поделенными между ним самим и Карломаном, он мало обращал внимания на то, что Стефан произнес, обращаясь ко всем собравшимся. Во-первых, он не мог свободно следить за книжной латынью, во-вторых, остальные герои-франки, похоже, не знали, как должным образом реагировать. И когда горстка священников тянула: «Во веки веков – аминь!» – остальные дворяне, праздновавшие торжественный день, оглушительно кричали: «Виват!»

Но отдельные слова все же привлекли внимание Карла: «Вперед вы должны верно и преданно служить вашему королю, его наследникам, и никому другому».

В этот момент подросток немного утешился тем, что тесными узами связан с отцом. Только потом он осознал, что этими словами папа римский поставил семью Пипина особняком в качестве правителей. Его сыновья и сыновья его сыновей должны будут править королевством франков, невзирая ни на рыжих Меровингов, ни на многочисленную могущественную знать. Пипин закрепил трон за своей семьей как за королями по рождению.

Лишь много позже Карл понял, что Пипин, должно быть, договорился со Стефаном. На сейме «майского поля» Пипин убедил колеблющихся дворян перейти через Альпы и помочь церкви Святого Петра, а здесь в церкви Стефан объявил, что Пипин будет королем не просто по имени, а по праву. Никто из находившихся в церкви не посмел возразить. По крайней мере, никто и не пытался.

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com