Карл Великий. Основатель империи Каролингов - Страница 12

Последние рекруты прибыли с нижнего течения Рейна на соединение с войском Карла на берегу Женевского озера. Перед шатром, в котором Карл устроил Хильдегарду, развевалось два штандарта – один с древним изображением дракона, другой с новейшим христианским крестом. Летом тающие снега превратили высокогорные альпийские луга в цветущий рай, и армия могла удовлетворить свои нужды в воде, еде и фураже.

Туда, к Женевскому озеру, вернулись его послы.

– Ни наши молитвы, ни подарки от Карла, – докладывали они, – не помогли переубедить свирепого лангобардского короля.

Для Карла это было поводом к войне. Он созвал на совет свою знать – коннетабля («начальника конюшен»), сенешаля («старшего слугу», ведавшего снабжением), паладинов, или офицеров дворцовой охраны, герцогов, или военачальников, графов, или управляющих провинциями, и епископов, которые объясняли волю Господа, а это имело в глазах Карла большое значение. Большинство собравшихся не одобряли его политики, совпадавшей с политикой Пипина Короткого, в основе которой лежала война с лангобардами ради спасения Рима. Карл чувствовал ответственность за храм Святого Петра, перешедшую к нему по наследству от его отца Пипина. Своим вассальным сеньорам он объяснил, что предложил справедливые условия и преподнес богатые подарки Дезидерию, но получил отказ. Карл собирался всю армию подчинить своей воле.

Большинство бойцов Карла из крестьян смутно верили в то, что благословенный Петр жив и осажден в Риме.

Итак, Карл добился своего. Несмотря на немногочисленность армии, ее необходимо было разделить, чтобы перейти через узкие альпийские перевалы, где не хватало пастбищ. Хильдегарда вместе с горбатым мальчиком оставались в Женеве. Бернард со слабейшей частью войска двинулся в сторону перевала горы Йов (Большой Сен-Бернар). Лучших воинов Карл повел в обход горы Ценис, туда, где остроконечные горные пики упирались в небо. Быки с трудом тащили через перевал обитые кожей фургоны с зерном, свининой и бочонками с вином. Ношу ослов и мулов составляли части разборных лодок, предназначавшихся для переправ через реки, поскольку, связанные вместе, они превращались в мост. Мясо для армии живьем карабкалось вверх.

В пути Карл потребовал песню. Толкая тяжелые фургоны, все в поту, мужчины запели: «Поверни голову… и снова смотри вперед… Эта дорога приведет нас обратно… на родину».

Похоже было, что удача сопутствовала Карлу, потому что на горных вершинах не было видно никаких признаков врага. С громкими песнями колонна стала спускаться в узкое ущелье, и тут люди обнаружили, что проход загорожен каменной цементированной стеной. На стене были установлены боевые машины, а из-за парапета выглядывали головы врагов. Штурм укрепления не увенчался успехом.

После поражения атакующего отряда Карл показал себя плохим вождем. Он предложил перемирие, отправил послов к лангобардам, предлагая 14 000 серебряных монет за выдачу заложников и заключение мира. В ответ Карл получил отказ.

Оказалось, что Дезидерий, разбивший свой лагерь в долине на выходе из ущелья, настоящий горец и, как и сам Карл, выходец из крестьян. Но он оказался более искушенным в обсуждении условий. Переговоры зашли в тупик, и сеньоры в своих шатрах ворчали, что запасы продовольствия подходят к концу, а дорога перекрыта. И тут грозный Арнульфинг допустил ошибку. Вместо того чтобы заставить сеньоров встряхнуться, Карл принялся уговаривать их не покидать его. Однако делегаты от сеньоров напомнили королю, что лето на исходе и можно не успеть вернуться домой к сбору урожая.

Судя по всему, франкский король потерял всякую надежду на продолжение войны, и в этот момент к нему в шатер явились опытные командиры от старого графа Тьери. Они объяснили, что если проход через ущелье закрыт, то можно попытаться найти обходной путь. Карл разрешил им взять отряд всадников и попробовать пробиться через горы.

Успех превзошел все ожидания. Керольд с товарищами решил, что Карл родился под счастливой звездой Арнульфинга. (И даже серьезные военные исследователи, включая Наполеона Бонапарта, наперебой отдавали дань восхищения гению Шарлеманя, проявившемуся в том, что он разделил свое войско и взял штурмом перевалы.)

Что произошло на самом деле, осталось неясным. Но когда в горах с фланга появился отряд франков, лангобардов охватила паника и они обратились в бегство. Паника подобна эпидемии чумы. Спасшийся гарнизон заразил страхом весь королевский лагерь лангобардов. Франки перешли укрепленную стену, лавиной обрушились в долину и знатно поживились в опустевшем лагере. Их копья и мечи смели лангобардов с горных склонов.

– Таким образом великий король Карл, – рассказывали хроники, – благодаря воле Господа отыскал путь в Италию, открытый ему и его соратникам. Оставив свою долину, Бернард со своим отрядом присоединился к преследованию, устремившись вниз по течению реки По к стенам Павии – «Дворца».

В этом ущелье под горой Ценис сильный Арнульфинг получал незабываемый урок – действия нескольких верных, преданных людей могут принести победу, вопреки всем вражеским армиям и стихийным бедствиям.

Очень скоро он воплотил этот урок на практике. В сентябре 773 года армия франков встала лагерем у стен Павии, тогда как Дезидерий вместе со своей семьей и двором укрылся в самом городе. У франков не было осадных машин, чтобы проникнуть сквозь высокие стены с башнями, омываемые с одной стороны глубокой рекой. Однако было время урожая, и солдаты могли собирать фрукты и овощи в плодородной долине реки По.

Поскольку здесь ему ничего не светило в ближайшем будущем, Карл, понимая, что осада может затянуться на долгие месяцы, решил вместе с частью армии – передовым отрядом конных воинов, на которых он мог во всем положиться, – попытать счастья в другом месте.

Намеренно или нет, но он отказался от военной стратегии, чтобы затеять борьбу личностей между варваром франком и более цивилизованным лангобардом.

Когда-то ломбарды – лонгберды[10], или лангобарды, – были самыми гордыми, если не самыми могущественными кочующими германцами, которые, пользуясь своей силой, осели в пределах Римской империи. Их вытеснили в Италию более свирепые авары. После этого в течение двух столетий они вели племенную жизнь, придерживаясь своего языка и обычаев. Затем они переселились в города.

И только за последние два поколения лонгберды отказались от племенных группировок и обычаев и перешли на латинский язык, принятый в этой стране. Дезире, прибыв в страну франков, очутилась в положении городского жителя, попавшего к диким племенам. Странно, но, приобщившись наконец к городской жизни и породнившись с местными жителями, лангобардские владыки требовали, чтобы те носили, как и лангобарды, штаны и мантии и отращивали бороды и длинные волосы на лбу, а затылки брили. Их гордость обернулась чванством, а свирепость – коварством.

И тем не менее самый решительный из их королей, Лютпранд, добивался объединения всех итальянских территорий (от островов Венеции до солнечного Беневента) под единоличной властью лангобардов. Даже лукавый Дезидерий, когда годом раньше стучал в ворота Рима, собирался, похоже, завладеть всей Италией, как это сделал до него великий гот Теодорих.

В этом стремлении ему противостоял только папа римский Адриан, который, не поддавшись Дезидерию, запер двери собора Святого Петра и закрыл городские ворота. Глава церкви Адриан помнил о временах исчезнувшей Римской империи и славе его полуразрушенного города и был твердо убежден, что первосвященник храма Святого Петра никогда не должен подчиняться земным монархам. Жест Адриана был продиктован скорее силой духа, нежели силой оружия, потому что у него под рукой были только своевольные городские стражники. (В это время Карл предпринял поход на Женеву, и Дезидерий отправился вместе с сыном на север к горным перевалам.)

Внушительным было правление Дезидерия. Такими же внушительными представлялись франкам города Ломбардии – никто не считал всю Италию Ломбардией. Но его правление таило в себе слабость. Богатейшие города вроде Беневента, Сполето или Фриуля (Форум Юлия) были захвачены гаштальдами, которых больше заботило процветание собственных владений, и они упорно сопротивлялись любой централизованной власти. Все это очень скоро стало известно Карлу.