Каркуша или Красная кепка для Волка - Страница 3
Про себя наивно надеясь, что дернули меня не по данному красочному поводу, а то у меня даже относительно правдивой легенды по его появлению не подготовлено.
В небольшом закутке, возле богато украшенной двери, рядом с расписанием и доской почета, проливались реки слез, разбивались тысячи надежды и шли прахом сотни амбиций. Рушились юные судьбы и собирались тонны материала для десятков томов уголовных дел о коррупции в сфере образования. А еще обитал здесь зверь невиданный, лютый, опасный и гадкий, по имени Станислав Григорьевич, по должности — декан финансово-экономического факультета в нашем славном учебном заведении.
Страшные черные буквы на золотой табличке приводили в страх и трепет всех, начиная от студентов с первого по пятый курс включительно, заканчивая уборщицей, Клавдией Михайловной Кулябиной, физиком-математиком по образованию. Так что ничего удивительного в том, что на каждого входящего в деканат смотрели, как на жертвенную курицу, распятую на алтаре.
Еще б перекрестили на дорожку, для полноты картины, ага…
Сморщив нос, показала язык тусившей у окна гоп-компании из расфуфыренных девиц со страшно красивым маникюром (тут ключевое слово страшно). И, вспомнив о том, что мне вроде как знакомо такое понятие как вежливость, прежде, чем распахнуть дверь с ноги, все-таки постучалась. И тут же ойкнула, когда меня втащили в приемную, цепко держа за ухо сильными пальцами.
— Явилась, Воронова… — зверское выражение лица куратора не сулило ничего хорошего, в обозримом будущем. А уж когда он поднял руку вверх, крутя и без того горевшее ухо, в душе появилась подлое желание сознаться во всем, что угодно…
Лишь бы ухо отпустил, изврег!
— Олег Евгеньевич, не виноватая я! А в чем виновата, то не я была!
— С этим мы разберемся позже, — задушевно пообещал мужчина, продолжая держать меня за бедный орган слуха. — А пока, как ну духу… Что натворить успела, где провинилась, как засветилась… И почему меня с тобой вместе вызвали, а?!
И крутанув мое бедное ухо еще пару раз, он соизволил-таки отпустить меня на волю. Еще и отступил на шаг, скрестив руки на груди, постукивая ногой по шикарному, дорогому ковру в приемной. Видимо, пытаясь тем самым побудить мою совесть к сотрудничеству.
Сомнительный способ поднятия трупа, как по мне.
— А я знаю что ли?! — показательно громко шмыгнув носом, я потерла пострадавшую часть тела. И буркнула, кося недовольным взглядом на развоевавшегося раньше времени куратора. — И вообще. Поклеп это все, кляузы завидующих и доносы крепостных, уважаемый товарищ куратор! Я в этом семестре была тиха, как та самая украинская ночь, превзойдя себя и всех штрафников нашего курса разом! В неприятности не лезла, сама их не создавала, приключений не искала… И не нашла, если что. Врагов новых не нажила, старых не изжила… И о чудо, все проекты, контрольные и курсовые сдать вовремя умудрилась, вот!
— Договоришься ты, когда-нибудь, Мирка, ох договоришься…
— Вот обещаете вы, Олег Евгеньевич, все обещаете… А результат где? А нету результата!
— Воронова!
— А чего Воронова-то сразу? Что у нас в группе других интересных фамилий нету?
— Ты.
Почти что хвалебную оду в мой скромный адрес оборвало появление секретаря учебной части. Тетка неопределенного возраста, с самой обычной внешностью, в сером деловом костюме и с постным выражением лица напоминала бульдога. Как по хватке, так и по манере общения. Она-то и сообщила нам, что Станислав Григорьевич изволит ожидать, когда ж мы закончим этот детский сад и пройдем в его кабинет.
Последнее, правда, вслух все-таки не прозвучало, но дама так выразительно глянула, что я с трудом удержалась от банального желания в реверансе присесть. И прощения попросить, на всякий случай, так сказать.
Погрозив мне кулаком и поправив сбившийся галстук, первым на эшафот отправился куратор. Пробормотав себе под нос что-то о том, что горбатого только могилка исправит, и то не факт. И что слишком стар он для таких приключений, слишком стар. Я же, тихо фыркнув, и стащив кепку с головы, прошла следом минуты через две, не удержавшись и показав язык в спину Олегу Евгеньевичу. Порог кабинета декана переступила, дверку за собой осторожно прикрыла, успев в который раз подивиться роскошному убранству логово злобного чудища всея факультета…
И по стеночке отошла в сторону, пристроившись рядом с кулером, как можно ближе к выходу, и крепко прижимая к груди свой неизменный рюкзак со стратегическим запасом валерьянки, блокнотов и нетбуком. Мало ли, что декану в голову прийти может, фантазия-то буйная…
Честно говоря, царь и бог нашего факультета личностью был очень незаурядной и занятной даже на первый взгляд, не говоря уж о втором. Станислав Григорьевич Вязьма представлял собой мужчину хорошо за пятьдесят, в потертом костюме благородного коричневого цвета, сверкая небольшой залысиной на затылке. У него отдышка, круглые очки в роговой оправе и приевшаяся всем и вся привычка вспоминать советские времена. И видимо из-за не проходящей тоски по прошлому, его кабинет обставлен исключительно в духе того периода.
Кожаный диван, массивный стол, неудобные кресла для посетителей, строгие, наглухо закрытые шкафы и красное трудовое знамя за спиной у владельца помещения. Где товарищ декан его раздобыть сумел, так и осталось тайной за семью печатями. Как, собственно, и происхождение бронзового бюстика Владимира Ильича Ленина, занявшего почетное место на столе Станислава Григорьевича.
Глядя на всю эту красоту, так и хотелось сесть у костра и исполнить «Пионерскую зорьку». И пофиг, что знаю я всего три аккорда и те, дворовый аккомпанемент для исполнения культовой мелодии из фильма «Крестный отец», да для посиделок под «Короля и Шута».
— Кхм… Одну минуту, товарищи, — поправив очки и смерив нас тяжелым взглядом, господин Вязьма отложил в сторону документы. И перебрав пару стопок бумаг, высившихся перед ним, вытащил на свет божий аляповатую афишу.
Я сощурилась и вытянула шею, пытаясь разглядеть, что на ней. Но в виду небольшого роста и скромной комплекции, потерпела неудачу. После чего засопела недовольно, переминаясь с ноги на ногу и чуть ли не подпрыгивая от любопытства. Декан же, как назло медлил, сверяясь с какими-то документами, протирая очки и собираясь с мыслями. И не понятно, то ли он решает, как причину вызова озвучить…
То ли думает, как бы так поделикатнее изложить, где я лично провиниться успела, от чего мне предстоит отбрыкиваться, и каким образом в этом замешан наш непосредственный куратор! Тьфу-тьфу, чтоб не накаркать…
— Значится так… — снова поправив очки, Станислав Григорьевич положил яркую афишу перед собой и сложил руки домиком, глядя на нас. — Олег Евгеньевич, рад, что вы нашли время зайти ко мне. И очень, просто очень хорошо, что вы захватили с собой студентку Воронову. Главе студсовета эта информация интересна в первую очередь… — выдержав многозначительную паузу, во время которой я лично успела перевести дух, сообразив, что отчитывать меня не собираются, декан продолжил. — Министерство образования нашей области проводит конкурс талантов среди высших учебных заведений. Естественно, сначала все проводится на уровне муниципалитета, затем областной уровень и уже потом федеральный. И нам очень настойчиво рекомендовали принять участие в этом мероприятии. Конечно… — тут Станислав Григорьевич недовольно поморщился. — Фонд призовой тут не ахти какой, но зато поднимем рейтинг родного вуза, а это уже не так уж и мало. Участвовать будут две команды, от двух самых крупных факультетов нашего учреждения — финансово-экономического и социально-гуманитарного, с первого по пятый курс включительно. Вам, Олег Евгеньевич, я поручаю курировать этот вопрос на протяжении всего периода. А вам, студентка Воронова… — я инстинктивно постаралась прикинуться предметом обстановки, зажмурившись и вжавшись спиной в стенку. Однако, тихое шипение куратора вынудило открыть один глаз и вздохнуть, признавая поражение, под скептическим взглядом декана. — А вам, Воронова, поручается придумать и организовать номера для конкурса. Декорации, техническое сопровождение и что там еще понадобиться может? Так вот, все это под вашу непосредственную ответственность, как главы нашего студенческого совета. Задача ясна?