Кари, ученик художника - Страница 6

– Ну, как тебе сказать, – улыбается Кари. – Надо рисовать очень точно, линия должна быть ровная, четкая. Приходится очень долго упражняться, пока этого добьешься. Вот, смотри!

Кари берет другую корзинку. В ней лежат черепки битой глиняной посуды и небольшие, но все почему-то плоские куски известняка. Оказывается, и на этих камнях, и на гладкой стороне черепков – везде рисунки. Кари вынимает один черепок и протягивает его мальчику.

На черепке – профиль мужской головы в царской короне. Одной четкой линией сделан низкий лоб, большой орлиный нос, крепко сжатые губы, крутой подбородок. Так же четко сделаны глаз, бровь, головной убор. Весь рисунок выполнен черным цветом. Но кое-где видны красные штрихи, и Кари именно на них показывает концом кисточки.

– Эту голову фараона нарисовал я, а красные линии – поправки учителя. Лоб надо было сделать немного прямее, бровь круче и дальше проложить ее к виску, ровнее сделать вот этот бок короны…

– Значит, Хеви поправляет твои рисунки так, как в школе учителя поправляют наши рукописи? – говорит Тути.

– Да, совсем так же, – соглашается Кари.

– А тебе не скучно учиться? Тебе действительно хочется стать художником? – спрашивает Тути.

Кари перестает перебирать черепки и оборачивается.

– Очень хочется, очень! – горячо говорит он. – Я всегда мечтал об этом и так рад, что Хеви заметил, как я рисовал для отца разные образцы, и взял меня к себе в ученики. – Кари думает минуту и продолжает: – А насчет того, скучно ли учиться, – нет, наоборот, учиться очень интересно, особенно у такого человека, как Хеви. Он так все хорошо показывает, объясняет… А вот другое действительно скучно – скучно рисовать все одно и то же, да к тому же с образцов, а не то, что хочется рисовать самому!

– А что тебе хотелось бы нарисовать? – с любопытством спрашивает Тути.

– Новое, такое, чего еще никто не рисовал, такое, чего нет в образцах, что я сам замечаю! Нарисовать то, что я вижу интересное, красивое, необыкновенное, вот что! А здесь, в гробницах, это можно сделать очень редко. Вот, смотри!

Кари схватывает Тути за руку и тянет его к той стене, которую они рассматривали раньше. Здесь он останавливается около левого края стены и говорит:

– Видишь, как будто самая обыкновенная картина, обязательная для каждой гробницы, – люди приносят подарки умершим родителям. Ты, наверное, видел много раз такие изображения в гробницах, правда? А посмотри внимательно. Видишь – около Инхерхаа и его жены – их внуки? Скажи, ты когда-нибудь видел, чтобы в гробницах так живо были нарисованы дети?

– Нет, никогда не видел, – говорит Тути, – а ведь это очень хорошо сделано! Особенно мне нравятся маленькие ребята – совсем как живые! Они точно разговаривают с дедом! А почему же здесь так необычно изобразили детей? Это что, Хеви так придумал?

– Да. Инхерхаа очень любит своих внуков, и, когда Хеви предложил ему сделать вот такую живую группу и показал черновой набросок, Инхерхаа сразу же согласился. Он ведь сам зодчий и умеет оценить художественное произведение…

– Ах, Кари, а я ведь сразу и не разглядел, как хороша эта птичка в руках у девочки! – неожиданно перебивает Тути, внимательно рассматривавший роспись.

Кари улыбается.

– Тебе нравится? А ведь это я ее написал! – говорит Кари, довольный похвалой.

Тути никак не ожидал такого ответа.

– Какой же ты молодец, Кари! – говорит он. – Как же это ты сумел так нарисовать птичку?

– Как? А я и сам не знаю. Я просто всегда стараюсь запомнить, как ходят или играют животные, запомнить движения людей или необычные фигуры, а потом рисую их для себя. Вот в этой корзинке у меня сложены именно такие рисунки – для себя самого. Вот, смотри!

Кари достает еще одну корзинку и, порывшись в ней, протягивает глиняный черепок. На нем – великолепный рисунок лошади, роющей землю копытом.

– Здорово! – восхищается Тути.

– А это? – Кари дает еще черепок, на нем опять лошадь, совсем как живая – она точно остановилась на миг на всем скаку и, стоя на трех ногах, задней ногой чешет морду. Все полно движения, все сделано с настоящим мастерством – и летящий по воздуху хвост лошади, и красивый изгиб ее спины, и поворот головы, и тонкие ноги.

– А вот теленок. Видишь, как он повернул голову назад? Это он смотрит, где его мать… А вот кошка ест рыбу… Вот котенок!

Один рисунок лучше другого, и Тути продолжает восхищаться талантом Кари.

– Котенок-то как живой, смотрит вверх и лапку кому-то протягивает! А кошка так и впилась зубами в рыбу! Ты замечательно рисуешь, Кари, ты просто настоящий художник, тебе и учиться больше не надо!

– Ну, до настоящего художника мне еще очень далеко, – отрицательно качает головой Кари. – Наоборот, мне как раз еще надо много учиться. Я еще часто делаю ошибки, вообще еще мало знаю… Вот видел бы ты замечательные росписи в гробнице скульптора Ипи! Он жил больше ста лет тому назад, но эти росписи и сегодня выглядят так, точно их только что сделали. Эта гробница большая, там можно было изобразить разные сцены и из жизни Ипи. Вот где много интересного и необычного! Например, как показаны работы в мастерской, когда под руководством Ипи изготовлялась обстановка для одного храма: несколько столяров делают большой резной балдахин; все работают, а один лентяй взял да и улегся спать. Надсмотрщик бранится, другой столяр пробует растолкать лентяя, а тот все спит. Ты бы видел, до чего это здорово сделано, просто замечательно!

– А ты покажешь мне сегодня эти росписи? – спрашивает Тути.

Но Кари отрицательно качает головой:

– Сегодня нельзя, мы не успеем, ведь тебе надо еще засветло вернуться домой, а ты лучше приходи к нам еще, хорошо? Тогда я покажу тебе все свои другие рисунки и росписи в гробнице Ипи, и еще много интересного, – обещает Кари.

Тути очень не хочется уходить, не посмотрев всего, о чем рассказывает его товарищ, но он понимает, что Кари прав – пора домой.

Мальчики направляются к выходу. На дворе их сразу охватывает зной, глаза невольно жмурятся от яркого света, тяжелее становится дышать. По-прежнему ни ветерка, ни облачка. Вот они снова на тропинке. Начинается обратная дорога.

К удивлению Тути, Кари, выйдя из двора, поворачивает не направо, откуда они пришли сюда, а налево.

– Куда же ты? – спрашивает Тути. – Ведь нам надо обратно, сюда!

– Нет, так короче, – отвечает Кари и, показывая вниз на поселок, добавляет: – Видишь, мы ведь находимся почти у южного конца поселка? Пока мы шли до гробницы Инхерхаа, мы прошли чуть не вдоль всего поселения. Значит, теперь нам ближе обойти его здесь, чем идти обратно опять вдоль поселка и огибать его с севера. Да и отсюда тебе до твоего дома будет ближе. Ты, пока плутал утром, зашел очень далеко в сторону, а отсюда можно пройти гораздо короче.

Тути смотрит вниз на поселок, потом кругом на горы, на солнце, мысленно прослеживает направление к дому и соглашается – Кари прав.

Мальчики некоторое время идут молча, потом Тути, взглянув еще раз вниз на поселок и перебирая в памяти все события этого необыкновенного дня, вспоминает о Панебе и о том, что он еще не спросил о нем Кари. Вот сейчас, кажется, самое удобное время узнать что-нибудь об этом человеке, которого следует почему-то опасаться, – кругом нет никого, одни скалы.

– Скажи, Кари, а кто такой Панеб, о котором тебе говорила твоя мать? Почему он у вас всех обижает?

– Панеб – начальник одного из отрядов работников нашего поселка, – отвечает Кари. – У нас все работники царского кладбища разделены на два отряда. Начальник другого отряда – зодчий Инхерхаа, человек как человек, тоже не очень-то добрый, но все-таки с ним жить можно. Ну, а Панеб – такого зверя никогда еще у нас не было! Он и начальником-то стал незаконно… Ну, да об этом я тебе когда-нибудь потом расскажу, – неожиданно сам себя перебивает Кари.