Карельский блицкриг (СИ) - Страница 9

- Флот - это конечно дело хорошо. Адмиралу Ушаковы и Нахимовы, Лазаревы и Беллинсгаузены, но сейчас главным театром военных действий для нас является суша. Здесь мы будем стоять насмерть, чтобы сдержать вражескую силу на границе, чтобы ни одна сволочь не посмела зариться на нашу землю. Все ясно? - военком требовательно посмотрел на наголо стриженую голову Любавина, которой тот, молча, покачал ему в ответ.

- Ну, раз вопросов нет. То через два дня, в девять часов утра жду вас с вещами, товарищ курсант - усмехнулся собеседник и пожал руку теперь уже бывшему педагогу.

Ускоренные командирские курсы, пролетели как одно мгновение. Большинство его товарищей по казарме были заметно младше его, и это, давало ему малое, но все же превосходство. Неторопливый и рассудительный, с математическим складом ума, Любавин заметно отличался от тех, кто, различными путями попал на командные курсы.

Будучи высоким ростом, он всегда находился на правом фланге построения и о его голову, с легким прищуром глаз постоянно цеплялся взгляд начальника курсов при принятии решения кого послать с тем или иным 'ответственным' заданием.

В отличие от других курсантов, Любавин не стремился с блеском в глазах лихо козырять начальству и очертя голову бежать исполнять порученное ему задание. Перед тем как приступить к их выполнению, он сначала определял, что и как будет делать и только потом, приступал к исполнению приказа.

Спокойный и исполнительный волжанин, сразу обратил на себя внимание начальника курсов. Имея всегда отличные показатели по учебе, он хорошо руководил порученным ему отделением и был аттестован командованием с самой лучшей стороны.

В конце августа они приняли присягу и вместе с ней получили малиновые командирские петлицы с двумя маленькими кубарями. У всех было приподнятое настроение, сообщения Дальнего Востока вселяли уверенность, что очень скоро там все закончиться нашей победой. Некоторые горячие головы сожалели, что не успеют сразиться с японцами, как вдруг полыхнуло совсем рядом с Могилевом, по ту сторону границы.

В полк, в который прибыл Любавин для прохождения службы, все только и говорили о событиях в Польше. Что там творилось, никто точно не знал. Все как один твердили о сложной обстановке, о боях с переменным успехом и ничего конкретного, больше чем сообщал ТАСС.

По общему мнению, немцам предстояла трудная кампания, а особо продвинутые знатоки предрекали второе 'Чудо на Висле'.

- Уж больно драчливы они эти поляки. Любят саблями помахать, да и не оставят их англичане и французы один на один с 'германом', как не оставили во время нашего похода на Варшаву. Уже войну Гитлеру объявили, значит, со дня на день начнут свое наступление на границе, и немцы завязнут в войне на два фронта. Как это немецкие генералы не учли такой элементарной вещи? - искренне удивлялись предсказатели.

Так прошли первые дни, но затем настроение в полку изменилось. Сначала в полголоса, осторожно, стали говорить, что немцы бьют поляков и бьют крепко. Никто не знал, что на севере Польши, так называемый 'польский коридор' уже прорван совместными ударами из Померании и Восточной Пруссии, и вольный город Данциг уже взят.

Что под Ченстоховом немцы совершили глубокий прорыв и их танковые соединения вышли в тыл польским армиям 'Познань' и 'Лодзь' и рвутся к Варшаве. Что славные польские жолнежи гибнут, не успев занять рубежи обороны, а если успевали это сделать, то оставались без поддержки и прикрытия со стороны соседей.

Польская авиация, хотя и успела рассосредоточится по полевым аэродромам и успела избегнуть уничтожения от бомб немецких самолетов, но серьезно уступала по своей силе противнику.

Ничего этого не было известно, но пришедший 8 сентября приказ о приведении полка в полную боевую готовность говорил о многом.

Теперь уже завзятые знатоки в полголоса говорили о скором наступлении французских войск к Рейну.

- Зря они позволили Гитлеру вернуть себе Рейнскую область. Ведь как было удобно, чуть что и прямой удар по Берлину, Гамбургу и Мюнхену. А теперь им столько лишних километров идти придется - говорили они, совершенно не подозревая, что французский главнокомандующий генерал Гамелен совершенно не собирается начинать войну с немцами, бессовестно кормя поляков очередными 'завтраками'.

Не отставали от своих французских коллег и британские военные. Начальник имперского генерального штаба генерал Айронсайд выражал главе польской военной миссии в Лондоне самые искреннее сочувствия 'мужественному польскому народу', но дальше слов дело не шло. На просьбу поляков оказать незамедлительную военную помощь истекающей кровью стране, генерал честно признался, что британская армия не может распылять свои силы необходимые для решительных действий и посоветовал полякам как можно быстрее начать закупку оружие у нейтральных стран.

На фоне недавних заверений Чемберлена о том, что Запад не оставит Польшу в случаи начала войны с Германией цинизм был ужасающий, но несмотря на это, поляки продолжали упрямо твердить, что Англия и Франция им помогут. Ведь точно известно, что рейнский заслон вермахта состоит только из тридцати одной дивизии.

Все главные силы немцев находятся на востоке и достаточно только одного удара, чтобы натиск немцев ослаб, и они начали в спешке перебрасывать свои дивизии на запад. Всего только один удар и Польша спасена.

Так говорили поляки, несмотря на то, что танковые клинья вермахта уже выкатились к Модлину, Варшаве, Демблину, Кракову и Тарнуву. Только тогда, для соблюдения приличия и чистоты мундира 9 сентября французы силами десяти дивизий перешли границу в районе Саара и заняли предполье линии Зигфрида на глубину от трех до восьми километров. После этого, посчитав свой долг перед мнением общества исполненным, 12 сентября объявили о прекращении своего наступления.

Действия французов никак не сказались на темпе наступления вермахта, на востоке. Наткнувшись на очаг сопротивление польских войск, немецкие моторизованные соединения либо обходили его с фланга, либо, создав численное превосходство, его уничтожали. Отчаянно сопротивляющиеся поляки пытались наносить противнику контрудары, но у них ничего не получалось. Танковые ролики Гитлера уверенно катили на восток, через Лодзь и Белосток охватывая своим клещами Варшаву.

К 16 сентября они вышли на линию Белосток, Брест, Львов и, повернувшись на запад, стали добивать остатки польской армии в Варшаве и на юге Польше. До 26 сентября шли бои в районе Томашув-Любельски. Только 28 сентября немцы смогли добиться капитуляции столицы Польши, на два дня дольше продержался Модлин. Самым последним сложил оружие гарнизон полуострова Хель. Это произошло 2 октября, а уже шестнадцатого сентября правительство Польши бежало из страны в Румынию, приказав гарнизону Варшавы держаться и ждать прихода помощи от союзников.

Эти события застали Василия Любавина в украинском городке Жмеринка, в район которой был в спешном порядке переброшен его полк. В ночь с 16 на 17 сентября в полку был зачитан приказ о переходе границы с целью недопущения порабощения немцами братских народов Западной Украины и Западной Белоруссии.

- Вот уже почти двадцать лет страдают эти братские нам народы под пятой польских помещиков и капиталистов! Не сумев решить свои внешние проблемы, правительство панской Польши не смогло защитить свои границы и трусливо бежало из страны. Оно полностью обанкротилось и тем самым предало руководимые им народы. Советское правительство не может остаться в стороне и спокойно наблюдать за всем тем, что твориться на восточных землях своего соседа. Поэтому сегодня мы отправляемся в Освободительный поход, чтобы защитить наших братьев украинцев и белорусов, открыть им дорогу в светлое сегодня - надрывались на митингах комиссары, разъясняя простому народу политику партии и правительства.

Больших и серьезных столкновений с польскими прикордонными войсками не было. Лишь в некоторых местах по перешедшим границу советским войскам открывали огонь польские пограничники, жандармы и осадники, вооруженные польские колонисты получившие землю от правительства для скорейшей 'полонизации' восточных земель.