Карантин - Страница 1

Жизнь на планетах, обращающихся вокруг красных гигантов, как правило, быстро угасает. Она словно чувствует скорую гибель самой звезды и готовится разделить ее участь.

Жизнь вообще – хрупкая штука.

Скажу честно: когда я узнал о предстоящей миссии на Гуште, мне стало немного не по себе. Всякое поговаривали об этой планете. Кто-то утверждал, будто на ней водятся хищные рептилии, величиной с бегемота, другие рассказывали о поселениях первых колонистов с Земли-Прима, а некоторые вообще считали Гушту самой странной и загадочной планетой в открытой области галактики.

Слухи, сплетни, байки, домыслы.

Командование, как обычно, делилось информацией неохотно. Даже наш ротный утверждал, что знает только координаты объекта и вводные по внешним условиям: атмосфера кислородно-азотная, пригодная для дыхания без спецсредств, сила тяжести, температура, давление, влажность – в пределах допустимой нормы для планет класса «оптима». Флора и фауна изучены мало.

Достоверно нам было известно, что лет сорок назад Гушту пытались колонизировать как перспективный мир. Вторая планета в системе остывающего гиганта класса M3, расположенного в четырнадцати парсеках от перевалочной базы на Сириусе B. Идеальные условия. Щедрые залежи ториевых руд и ортита. Отсутствие разумной жизни.

В общем – лакомый кусочек для корпораций-переработчиков…

На Гушту высадился универсальный челнок-эксплорер с группой ученых и вояк. Они разбили первичную базу в районе экваториальных гор и принялись заниматься своим делом – разнюхивать что к чему.

Через семь суток разведчики должны были отправить на Сириус бот с данными начальных исследований, но на перевалочной базе так ничего и не дождались.

Прошел месяц – никаких вестей.

Решено было послать спасательную экспедицию.

Она тоже канула в неизвестность. В Министерстве по делам дальней экспансии больше не хотели финансировать дорогостоящие проекты по освоению Гушты – ведь денежки уплывали в никуда.

Программу прикрыли, так и не узнав, что произошло с первыми двумя экспедициями. Родственникам пропавших без вести выплатили денежную компенсацию.

С тех пор и стали постепенно растекаться слухи о всяческих аномалиях в окрестностях красного гиганта, и пилоты-фрахтовщики передавали друг другу дурацкие побасенки об инопланетянах и прочую несусветную чепуху.

Несколько десятков смельчаков-старателей отправлялись к Гуште на небольших тральщиках с минимум экипажа, чтобы поживиться халявными рудными богатствами, но вернулись лишь двое. Оба были с явными признаками умственного расстройства и, словно заводные, талдычили о каком-то божественном проявлении…

– Мересце, ты чего глаза такие умные сделал? – обратился ко мне командир нашего взвода сержант Паводников. – Бабу свою вспоминаешь?

– Нет у меня бабы.

Паводников осклабился во всю веснушчатую харю.

– Конечно, кто ж дурня с такой фамилией в мужья возьмет!

Я сплюнул на пол и отвернулся, насколько позволяли фиксирующие кронштейны. Ну да, странная у меня фамилия для русского – Мересце. Виталий Мересце.

По всему десантному боту прошла вибрация, затем его основательно тряхнуло.

– Отклепались, – прокомментировал Лешка, молодой боец, сидевший слева от меня.

– Жрать охота, – сказал Давид Лопатиков. – С самого L-перехода голодом морят, гады. Крейсер три с лишним часа на орбите уже болтается, а харчей так и не дали.

– Сядем – хозовики сухпай вручат тебе, – отрезал Паводников, вцепляясь в прочные трубы кронштейна. – Едрить… Ненавижу тошниловку…

Я смотрел прямо перед собой, не фокусируя взгляд на бледнеющей роже Лопатикова. Уже давно для себя определил: при посадке лучше не закрывать глаза, но и не сосредотачиваться на чем-то конкретном. Иначе может наизнанку вывернуть.

– Св-в-виньи, – сквозь болтанку проворчал черноусый Ренат Камалев, – на скафах экономят… Вот в плотные сейчас войд-д-дем, трещинка какая-нибудь в обшивке об-б-бнаружится… И пиндец… Заживо сгорим за полсекунды.

– Заткнись ты, пехтура неотесанная! – злобно гаркнул Паводников. – Будет трещинка – тебе никакой скафандр не поможет…

Гул за стенкой усиливался. Желудок подскочил к глотке – бот начал резко снижаться, пробивая вольфрамокерамитовым брюхом атмосферу.

Пилотам хорошо, у них амортизация в креслах – ого-го! А нашего брата штурмовика загоняют в десантный отсек на пластиковые скамейки и закрепляют жесткими кронштейнами – вот и весь сервис.

– О-ох ё… – Сержанта Паводникова вырвало прямо на собственный камуфляж. – Гушта, мать ее, херушта… И какого черта им здесь надо?..

– А что тебе ротный сказал? – спросил я, стараясь не прикусить язык от тряски.

– Цель: захватить первичную экваториальную базу и укрепиться на ее территории до прибытия «ботаников», – отплевываясь, ответил сержант. – Они там что-то изучить хотят.

– Странно, – хмыкнул Лешка. – Сорок лет не совались, а теперь – приспичило.

Корабль мотнуло так, что весь взвод клацнул зубами. Кто-то застонал и матюгнулся, приложившись затылком о борт.

– Я слышал, что спецы из «Роскосмощита» недавно разведбот сюда отправляли, – крикнул Ренат. – Он с орбиты снимков наделал, и что-то там заинтересовало наших военных ксенохренологов…

– Ладно, хорош лясы точить! – скомандовал Паводников, борясь с очередным рвотным позывом. – Сядем – разберемся.

Деревня обнаружилась в семи километрах от места посадки.

Скрытая огромными скальными карнизами, она была незаметна с орбиты, поэтому на снимках зонда «Роскосмощита», конечно же, отсутствовала и стала для всей нашей штурмовой группы полной неожиданностью.

Пока инженеры и интенданты разбивали лагерь, наш взвод, по приказу ротного, отправился в разведку к поселению.

Это действительно было целое поселение – уже за несколько километров виднелся дымок, стелящийся вдоль единственной улицы, по обе стороны которой ютились дома. От небольших хлипких хижин, до крепких двухэтажных коттеджей. Чуть поодаль, возле излучины небольшой речки, молотила лопастями водяная мельница. Там и тут горели фонари на столбах, разгоняя розовый вечерний полумрак.

Исполинское багряное солнце, словно гора, нависло над планетой, отдавая ей последние крохи тепла перед непродолжительной ночью. Сутки на Гуште длились всего 15 часов.

Что удивительно – люди совершенно не скрывали своего присутствия. А ведь никто на Сириусе не предполагал, что здесь обосновалась целая община.

– Вот те на… – в который раз покачал головой Давид Лопатиков. – Не ждали, не гадали.

– Ты в оба давай гляди, – посоветовал Паводников, поправляя ремень штурмовой винтовки. – Еще не известно, что это за хуторок такой.

– Если наличествует разумная жизнь, значит, есть бабы, – философски изрек Лешка.

Давид усмехнулся.

– Я те дам… бабы! – Сержант театрально нахмурился. – Сначала обстановку разнюхать надо.

Взвод обогнул гигантскую отшлифованную ветрами глыбу и резво потрусил под горку. Мне пришлось прибавить шагу, чтобы не отставать.

Растительность на Гуште была скудная. Вокруг виднелись только редкие рощицы светло-фиолетовых деревьев, кажущихся черными в алом свете огромного солнца. По форме они напоминали земные кипарисы. Суховатую глинистую почву покрывал ковер из жухлой бледно-голубой травки с малюсенькими стебельками, больше похожей на мох. Текущая по долине речка с кристально прозрачной водой смотрелась на фоне этой бедности как-то негармонично – словно свежий штрих на выцветшем полотне старой картины.

– Комаров-мошек нет – это хорошо, – оглядывая причудливый кустарник с игольчатыми листьями, сказал Ренат. – А то меня однажды на Земле-Квинта куснула какая-то летающая тварь – неделю в медблоке валялся под капельницей. И никакие прививки от инопланетной фауны не помогли.

– Да, здесь вообще как-то тихо, – согласился я. – Обратили внимание, что живности не видать?