Капкан для гончей - Страница 26

– Ты смотри, как заливается! – покачал головой Ивар. – И не скажешь, что пару дней назад при смерти был… Кстати, – спохватился он, с благодарностью взглянув на жену, – я так вас и не поблагодарил за старания. Ваши загадочные снадобья творят чудеса! Была у меня пара похожих случаев – не спасли. Не успели.

– Тогда уж это не мне спасибо, – она посмотрела на огонь, – а маме. Я, знаете, никогда лекарской наукой не интересовалась. Это мама настояла, сказала – все в жизни может пригодиться. Я тогда, помню, упиралась. Но маму трудно переспорить. Понимаете, она ведь из небогатой семьи, за ней даже приданого не давали, приходилось как-то помогать родителям, а что может женщина? Либо вышивка, либо в прислугу, либо вот… Они с папой так и познакомились: он на ярмарке коня покупал да и вздумал на нем тут же и прокатиться. А конь необъезженный, горячий, да кругом ярмарка – шум, гам. И понес. Папа упал, еще и копытами сверху… А тут мама. – Нэрис улыбнулась. – Отец рассказывал, что, когда увидел ее, над ним склонившуюся, решил, что ангел за ним с небес спустился.

– Да, – кивнул Ивар, – я вашу матушку хоть и мельком видел, но вашего отца понять нетрудно – она очень красивая женщина.

– Знаю. – Девушка вздохнула. – Жаль, что мы с ней совсем не похожи.

– Будет вам скромничать, – рассмеялся он, глядя на опечаленное личико жены. – Красота бывает разная. И, если хотите мое мнение…

– Эх… – тоскливо прокряхтели из угла. В этом глубоком вздохе ясно читалось: «А если вы хотите знать мое мнение, всем тут уже давно пора спать».

– Что-то мы засиделись, – спохватился Ивар, бросив на друга виноватый взгляд. – Уже за полночь, кажется. И нашему больному тоже не мешало бы отдохнуть.

– Да не надо мне, – заупирался волынщик, костеря про себя последними словами зевающего русича. – И никакой я не больной.

– Вот когда меч в руках держать сможешь, тогда будешь «не больной», – отрезал бывший королевский советник, поднимаясь с кресла и подавая руку Нэрис. – А пока что постельный режим, и без разговоров.

– Постельный режим, – сердито пробурчал Томас. – Я тут как раз ради этого самого режима весь вечер стараюсь. И уже ж ведь почти прониклась. Тьфу ты… Товарищи, тоже мне.

– Что ты там бормочешь?

– Ничего, – огрызнулся раненый. – Доброй ночи тебе желаю, твое сиятельство. И снов спокойных, – злорадно добавил он, – как у меня.

– Не дождешься, – фыркнул Ивар. Нэрис покраснела. – Творимир, сопроводи этого мыша надутого в его комнату.

Русич радостно кивнул, взял вяло сопротивляющегося волынщика под белы рученьки и испарился из зала с удивительной для его габаритов скоростью. Творимир ничего не имел против Томаса и его интрижек – если они не мешали конкретно ему. А сейчас… Кажется, годовое жалованье бы отдал, лишь бы до постели добраться! Девица эта никуда не денется, а вот если один не в меру сластолюбивый музыкант сейчас упрямиться начнет, то завтра Ивару придется искать для отряда другого волынщика.

Нэрис приоткрыла дверь в спальню и нерешительно замерла на пороге. По ногам тянуло сквозняком, ночной холод пробирался под тоненькую льняную рубашку. Уф, но войти все-таки придется. В конце концов, глупо вот так топтаться на пороге собственной супружеской спальни. Девушка перевела дух и, скользнув в темный проем, прикрыла дверь за спиной. Камин уже прогорел, но комната еще держала остатки тепла, которые, к сожалению, скоро улетучатся. «Ну что ты стоишь столбом? – мысленно укоряла себя Нэрис. – Вон же кровать, там одеяло теплое… Ага, и еще кое-кто помимо одеяла. Что там мама говорила перед нашим отъездом о том, как полагается себя вести в первую брачную ночь? Черт, слушать надо было, а не фыркать на родную мать! Ладно… В конце концов, от меня чего-то особенного и не ждут. Невинная девица, все такое прочее. Да что же ты стоишь-то?! – снова напустилась на себя она. – Только позоришься! Свечу поставила – и в кровать! В любом случае муж на то и муж, чтобы… Нет, я тут так точно до рассвета проторчу».

Она решительно опустила подсвечник на шероховатую поверхность столика у камина и быстро юркнула под одеяло, натянув его край до самого носа. Рядом кто-то пошевелился. Она затаила дыхание.

– Лорд Мак-Лайон? – спустя добрых пять минут неуверенно позвала Нэрис. Ей никто не ответил. – Сир? Ивар! Вы что… спите?!

С той стороны кровати ответа не последовало. Тихое ровное дыхание. Не может быть! Девушка приподнялась на локте и вытянула шею. Увы, самые худшие опасения подтвердились: его сиятельство лорд, обняв подушку и чему-то улыбаясь во сне, дрых самым бессовестным образом в самый ответственный момент самой ответственной ночи!

– Ну знаете… – растерянно пробормотала обескураженная супруга, глядя на все это безобразие. И стоило так волноваться? Целый час в лохани с ароматными притираниями провела, прихорашивалась, тряслась в коридоре, как цуцик, а он… заснул!

Нэрис бухнулась обратно на подушки, не зная, то ли плакать, то ли смеяться. С одной стороны, конечно, можно успокоиться и перестать воображать себе всякие ужасы. Но, с другой стороны, ведь обидно же! Уже неделю как замужем, а до сих пор девица! «Слышала бы меня мама, – подумалось ей. – Порядочной девушке на такие темы не то что роптать, даже думать не полагается. Эх, полпинты лавандовой воды на себя вылила, и, спрашивается, зачем? Заснул. А ты лежишь тут рядом… как дура!» Она сердито фыркнула и повернула голову. Ивар спал. Обычно нахмуренный лоб разгладился, на губах все та же непонятная полуулыбка. Интересно, что ему такое снится? Или кто?

– Уж, наверное, не я, – вздохнув, сама себе сказала Нэрис. И зевнула. – Ну, по крайней мере, высплюсь.

Она натянула на плечи одеяло и, по привычке свернувшись калачиком, закрыла глаза. Свеча на столике тихо зашипела и погасла. За окном занимался рассвет.

Томас отложил в сторону кусочек бархата, которым любовно полировал гладкие бока своей лютни, полюбовался на мягкие блики по поверхности дерева и сказал, возвращаясь к прерванному разговору:

– И вот, когда все так удачно складывалось, этот бессердечный тип отослал меня спать! Ну вы мне скажите, где в этом мире справедливость?

– Да успеешь еще. – Мартин, тихо охнув, взялся за голову. – Жбан трещит…

– Не ной, – прокряхтел брат-близнец, прикладываясь к фляжке с «лекарством», – не тебе одному плохо. Ох, и погуляли же мы давеча!

– Погуляли, погуляли, – сердито передразнил его второй Мак-Тавиш. – Дай брату хлебнуть-то, глотка безразмерная. Том, вы еще долго вчера сидели?

– По мне – так нет, – насупленно ответил волынщик, аккуратно складывая кусочек бархата и пряча лютню в чехол. – Да Ивар, я так думаю, никуда бы не ушел, если б нашему медведю баиньки не приспичило! Как пошел вздыхать, так всю малину мне и испортил. А сегодня уж не получится, они к соседям вроде как с визитом собирались. Естественно, леди и горничную свою с собой возьмет. Если повезет – вечером вернутся, а если нет?

– А завтра? – Мэтью облизнул горлышко опустевшей фляжки и с сожалением заглянул внутрь.

Томас сердито фыркнул:

– Завтра наш дорогой командир прием устраивает! С соседями знакомиться будет!

– Так и что ты ноешь? – не понял Мартин. – Соседи с женами понаедут, только успевай!

– Да как бы не так, – скорчил постную мину волынщик. – Для начала решил в узком мужском кругу, изверг, встречу провести! Охоту затеял. А потом… Тьфу! Никакой личной жизни! И вот скажите мне – какой он после этого друг?! А уж обещал-то! – обиженно припомнил он. – Горы золотые, вина и женщин…

– Ну, с вином он как есть слово сдержал! – хором заступились за командира Мак-Тавиши.

– Так с вами, обалдуями, попробуй не сдержи, – буркнул рыжий, тяжело вздыхая. – А мне как всегда придется потерпеть. Ну ничего! Вот приду в форму – его сиятельству мало не покажется!

– Кому-кому? – загоготали братья.

Волынщик в сердцах плюнул на пол:

– Да идите вы… Умники нашлись! И вообще, хватит прохлаждаться – вас обоих Творимир чуть не с рассвета ищет.