Капкан - Страница 47

— Я останусь с тобой! Буду чистить, стирать, экономить, буду петь, сделаю все, чтобы тебе было хорошо! Теперь у меня есть настоящее дело! Мой дорогой, я не дам тебя им в обиду! Мой старый Джо! Мы им еще покажем! Я буду с тобой в Виннипеге или где угодно, хоть в Мэнтрапе, хоть на Неверном полюсе!

Он отвел ее руки и удержал их в своих, глядя на нее с усталой нежностью.

— Нет. Ты верно сказала. Я слишком стар для тебя и слишком привык жить по-своему, а теперь я не могу даже содержать тебя прилично. Ты сделала первый шаг, Элви, теперь уж не останавливайся. Но я довезу тебя до Виннипега, и у меня еще хватит денег, чтоб тебе на первых порах прожить в Миннеаполисе, покуда не оглядишься… Так что ты, Ральф, поезжай искать Вудбери, а я позабочусь об этом ребенке.

— Ни за что, — заявил Ральф. — Я тебе пригожусь. Ведь твое положение куда хуже моего. Отныне, — это прозвучало весьма высокопарно, — мы все трое будем всегда вместе…

Элверна взорвалась смехом.

— Вот это здорово! Муж мчится за тридевять земель, чтоб накрыть нашкодившего городского парня и изменницу-женушку, а потом они все втроем сидят, треплются и устраивают полюбовный пир! Извиняюсь, но это просто умора! До чего же мужчины болтливые идиоты… А еще меня ребенком считали! Да я единственная взрослая в этой компании!

Мужчины смотрели на нее с суровым неодобрением, а она молотила кулачками по песку, задыхаясь от смеха.

— Ну, ладно, придется разбить палатку и ждать, покуда ветер не ляжет. Кстати, сахар у вас есть? Нам ведь о многом надо поговорить, — сказал Джо со вздохом.

— Поговорим! Поговорим! Еще как поговорим, черт возьми! Ох, и говоруны эти мужчины! — заливалась Элверна.

Они развели костер, досыта наелись свинины, поговорили о мистере Лоренсе Джекфише и его прискорбном исчезновении.

И тут в Джо вспыхнула прежняя властность.

— Мы этого так не оставим. Сол — тот индеец, что приехал со мной, — малый надежный. Он вернется в Мэнтрап и займется этим делом. Никто больше не возьмет Лоренса в проводники!

Сидя у костра в молчании, более колючем и раздраженном, чем все их слова, они думали о том, что с ними будет. Наконец Ральф заговорил:

— Джо, мне кажется, Элверне все же лучше поехать со мной в Нью-Йорк. Если б ты только знал, до чего я к ней привязался! Конечно, смешно говорить это тебе, но раз уж мы так откровенны друг с другом, я…

Элверна бесцеремонно перебила его:

— Кажется, я уже растолковала вам обоим, мои птенчики. что крошка Элви имеет собственное мнение насчет того.

— Молчать, вы, оба!

Смиренный и сломленный Джо Истер вдруг встрепенулся, готовый к яростной борьбе.

— Я конченый человек. Я разорен. А главное, я сделал то, чего клялся никогда не делать: вздумал вмешиваться в чужие судьбы. Всегда твердил, что буду принимать людей такими, какие они есть, и не стану требовать, чтобы преподобный Диллон был добрым собутыльником, а Кудрявый Эванс читал проповеди в церкви. И все же я пытался сделать из тебя порядочную женщину, Элви, а тебя, Ральф, хотел предостеречь, чтобы не наломал дров из-за этой особы. Что ж, не вышло. Но это не моя вина. Да вы знаете, что, покуда вы оба так красиво повторяли: «Ну, убей меня*,- я это самое и думал сделать?

При свете костра, в темно-красном отблеске угасающей северной зари, зловеще блеснул ствол револьвера, поднятого жилистой, нетерпеливой рукой.

— Я считал, — продолжал он задумчиво, — что я один из немногих умею жить, что называется, философски. Глупость, конечно. Но не страх перед виселицей удерживает меня от того, чтобы пристрелить вас обоих. Просто… А, черт, я так одинок! Так несчастен! Элви, ты украла у меня всех друзей: Папашу, Кудрявого, а теперь и Ральфа. Всех ты сделала подлецами. И себя ты тоже у меня украла. А теперь ты заставила меня понять, что, пожалуй, твоя милая, глупая головка не совсем пуста и мне уж больше над тобой не командовать. Но только я еще потребую кое-чего. Хочу поглядеть, много ли храбрости у мистера Ральфа Прескотта! Один из нас, Элви, поедет с ним в Нью-Йорк, или ты или я. Он сможет подыскать мне там хорошее место, скажем, где-нибудь в большом магазине мехов или туристского снаряжения или еще где. Или ты поедешь с ним, а я исчезну. Я знаю… Когда проживешь несколько зим в хижине один на один с другим человеком, промышляя меха, здорово начинаешь смыслить в этой странной штуке, которую Ральф называет психологией. Я знаю, Ральф считает меня, можно сказать, чуть ли не лучшим своим другом. Конечно, по его мнению, я не умею держать себя за столом, но, думаю, он с охотой заглядывал бы иногда вечерком ко мне в нью-йоркские

441 меблирашки… в мою — ну, скажем, это будет гостиная и она же спальня — поговорить по душам, как мужчина с мужчиной, когда устанет от своих чересчур образованных друзей. И он должен выбрать-сейчас, сию минуту! — между мной и тобой. Ну, Ральф, что скажешь?

Ральф перевел взгляд с обветренного лица Джо, живого, как буря, на красивые губы Элверны, живые, как жаворонок в поднебесье. Выбора не было. Просто не могло быть.

Но в этот миг Элверна прежним игривым движением откинула назад светлые блестящие волосы и заявила, кокетливо посмеиваясь:

— Нет уж, выбирать буду я! Если распрекрасный Ральфи или кто другой думает, что я буду сидеть и дожидаться, покуда мне скажут…

— А ну, замолчи!

Оба гаркнули это разом, с одинаковой пугающей резкостью. И она запнулась, умолкла под этим единодушным натиском.

Внезапно Ральф избавился от страха и неуверенности этих безумных, немыслимых дней. Быть может, он обрел благоразумие, быть может, снова стал трусом, каким был прежде, живя в безопасности. Верно одно: он убоялся беспокойных чар Элверны и с чувством благодарности вернулся к надежной дружбе Джо Истера.

— Ты действительно хочешь в Нью-Йорк, Джо?

— Да. Конечно.

Уравновешенный, но прозорливый мистер Прескотт окончательно воскрес. После всех этих недель мозг его, застывший в отчаянии и бездеятельности, заработал четко, как некогда над юридическими проблемами.

Да, приятно, если Джо Истер будет где-нибудь поблизости. Конечно, незачем мучить его, приглашая на обеды, где надменные раззолоченные женщины стали бы досаждать ему своим милым вздором, а сделать его своим спутником в долгих воскресных прогулках по Стейтен-Айленду,[33] где они смогут вспоминать, какими смелыми и необыкновенными были на романтическом Дальнем Севере…

— Пожалуй, можно будет подыскать что-нибудь подходящее, Джо. Например, у «Фултона и Хатчинсона», где я купил свое походное снаряжение; думаю, что им всегда нужны спортивные эксперты. И еще у одного моего коллеги есть клиент, крупный торговец мехами. Он закупает пушнину в Сибири и Северном Китае. Ну, ты знаешь, соболей. Конечно же. Мы что — нибудь подыщем. Гак едешь?

— Договорились, — сказал Джо.

Элверна медленно встала.

— Значит, я остаюсь ни с чем, — сказала она тихо. — Женщина получает свою обычную долю. А вы, птенчики… — Тон ее стал вызывающе веселым. — Ладно. Катитесь вы оба к чертям!

Она спокойно натянула на себя одеяла и, казалось, заснула. После Ральф слышал, как она плакала.

Ночью Ральф почувствовал, что ветер переменился. Когда ложились спать, он только шевелил волосы, а теперь порывами задувал под одеяла. И еще Ральф почувствовал, что усилился едкий запах дыма, но он был слишком измучен, чтобы окончательно стряхнуть с себя сон.

А потом он понял, что Джо трясет его за плечо. В бесплотных предрассветных сумерках он увидел Джо, Элверну, индейца Сола — они стояли на фоне серого озера.

Джо проворчал:

— Вставай! Живо! Пожар идет на нас.

Воздух полнился приглушенным, но могучим ревом, все небо на востоке светилось грязным багрянцем, вспухавшим волнами черного дыма.

— Шевелись! — скомандовал Джо. — Грузи все в лодку!