Капитан жизни. История self-made миллионера, который встал у руля своего успеха - Страница 4

Моего отца нелегко оценить однозначно, у него было трудное детство, он похоронил свою маму в ранние годы. Его отец, то есть мой дед, ему тоже уделял мало внимания, и это, наверное, сильно на него повлияло. У него тоже был непростой путь: на моей маме он женился, будучи еще студентом. Познакомились они в городе Иваново на пятом курсе. Мама училась на биолого-химическом факультете, а он на историческом факультете. Тогда же, после окончания университета, они поженились. Мама рассказывала, что он хотел заработать деньги для семьи и чистил канализацию. Работал на нескольких работах – в этом он большой молодец, надо отдать должное. Потом он занял руководящую должность в ивановском отделении московского банка и в 90-е годы стал зарабатывать хорошие деньги по тем временам. Он сделал карьеру – он молодец! Но к сожалению, на нем остался отпечаток детства. Будучи ребенком, я этого не понимал. У меня просто копились обиды, потому что он со мной не общался, не интересовался, чего я хочу в жизни, ничему меня особо не учил. Не было красивых историй в духе: «Сынок! Вот тебе твои первые часы». Я просто видел это у своих друзей, и мне было обидно, почему у меня такого не происходит. Вот моему другу подарили часы, он радуется, показывает. Я искренне радовался за своих друзей и не понимал, почему у меня отец так не делает. Я приходил домой и говорил: «Папа! Я выиграл в футбол, забил пять из десяти мячей!» Он говорил: «Слушай, Жень, у меня сейчас новости начинаются по телевизору, поиграй в комнате, не мешай мне». И вот так все детство: я приходил и рассказывал о своих победах, а он говорил: «Мне неинтересно, у меня газета, у меня новости…» Канал «Барс» такой был, там показывали «Провинциальные новости города Иваново» – так и назывались. И он внимательно изучал, что там происходит. А я не получал от него ни заботы, ни поддержки, ни подтверждения, что я молодец, хотя я всю жизнь пытался получить от него признание успехов. Но со временем стало понятно: зачем мне что-то рассказывать отцу, если ему неинтересно, а позже он вообще стал говорить, что я ничего не достигну, стану алкоголиком, пропью все его деньги, которые он сейчас зарабатывает и копит на «черный день». Наши отношения портились и портились и в 16 лет, когда развелись родители, пришли в полный тупик, потому что я был зол на весь мир. Считал, что меня обманули: родители разводятся, начинают судиться, договариваются, с кем я должен остаться. Отец говорит плохо про мою маму, оскорбляет ее. Мама тоже говорит, что отец не очень хорошо себя ведет по отношению к ней и что я останусь с ней. Отец говорит: «Нет, я думаю, что ты со мной останешься». Потом решил: «Нет, все правильно, живи с мамой, не до тебя мне». Как итог: я почти не помню отца, я не помню его присутствия в моем детстве вообще. У меня нет картинок в голове, где мы с ним играем, где он мне что-то рассказывает, учит чему-то, когда он интересуется моей жизнью, спрашивает про мои достижения… У меня нет воспоминаний, связанных с папой в ту пору, и для меня в этом есть трагедия, потому что я с детства хотел хороших отношений, хотел куда-то вместе с ним ходить.

Наверное, он думал, что если будет давать мне деньги, я вырасту мажором – это я так понимаю. На самом деле я всегда стремился оправдать его действия, хотел разобраться, как он мыслит и почему так себя ведет. Потому что я не понимал, откуда такое полное игнорирование меня с его стороны. Родной сын, а отношение ко мне – как будто я не существую!

Все наши отношения заключались в том, что в начале или в конце месяца я просил у него денег на жизнь и учебу. Он со мной утверждал бюджет, спрашивал: «А это тебе на что? Зачем тебе столько-то денег на проезд и на еду?» Я говорю: «Ну я же иду учиться в школу, мне нужно доехать на маршрутке, на автобусе, и я должен там покушать, в школе». Он говорил: «О’кей, но сумма будет меньше». Он всегда резал мои бюджеты. Я понимал, что на этот бюджет я могу съесть пирожок и компот, а еще что-то я уже не могу себе позволить. И я не понимал, почему ко мне такое отношение! Мама мне первое время сама что-то наготавливала: бутербродики с колбасой, с сыром. И меня это, конечно, сильно подавляло: я приходил в школу и там были другие дети, у которых более красивая одежда, более модные рюкзаки, пеналы, ручки разноцветные, а у меня был бомж-пакет! Ручка, карандаш, пенал – только самое необходимое. Был рюкзак и два комплекта одежды, в которых я по очереди ходил. В классе седьмом меня дразнили в школе: «Зимой и летом одним цветом». Мне это причиняло ужасные моральные страдания! Помню, как я ходил в темно-желтом свитере и вельветовых коричневых штанах… около двух месяцев каждый долбаный день, без исключения. Я приходил к отцу и говорил: «Дай мне денег на одежду. Меня дразнят в школе!» На что он говорил: «Денег нет. И все!» Я плакал, ругался с ним. Я был недоволен фактом, что я выгляжу так, когда отец является руководителем филиала московского банка! Я искал деньги по дому, думал: «Какого черта я страдаю?»

Как-то раз я залез на стул, залез в шкаф в спальне, там оказалась большая шкатулка, примерно метр на метр, открываю – а там пачками сложены сторублевые тогдашние купюры, тридцать или сорок пачек! И я понимал, что с одной сторублевой бумажки я могу купить себе кучу «киндер-сюрпризов», много бутылок кока-колы и «Спрайта». Я спрашивал у отца: «У тебя же есть деньги, я же видел! Почему ты мне не даешь?» А он твердил: «Нет! Денег нет!» В итоге я рос в нужде, в обиде.

Так и жил. Какой-то явной мечты в детстве у меня не было. Кто-то хотел быть космонавтом или еще кем-то, мне же просто нравилось заниматься спортом. Всегда любил побеждать, всегда выкладывался в любой игре, как в последний раз. Бился за мяч, и пока я с ним бежал к воротам, у меня сгорали легкие. Я обводил людей и должен был забить, победить. Я стремился быть лучшим! И, мягко говоря, это не всегда получалось. Не могу сказать, что всегда был победителем, класса до девятого я себя осознаю середнячком, который ходит в одной и той же одежде, у которого проблемы со здоровьем, с кожей, который хоть и общается с людьми, но всегда на втором или третьем плане. Не могу сказать, что был каким-то красавчиком. Я носил длинные волосы, был настоящим обормотом! Чуть-чуть в себе, замкнутый. Четко помню, что не любил учить в школе то, что мне не пригодится в жизни. Осознавал, что для меня полезно, а что нет. Там, химия какая-нибудь. Я знал, что не буду химиком! Мой характер бунтовал против системы. Вот математика мне была интересна. Я быстро считал в уме, и мне это в итоге пригодилось. Я никогда не готовился ни к учебе, ни к экзаменам, но мне говорили: «Посчитай вот это и это!» – уже на экзамене, и я все считал, у меня получалось. В школе я по факту был троечником. Точнее, половина четверок, половина троек. В аттестате у меня было три или четыре тройки, остальное – четверки и пятерки. По физкультуре всегда была пятерка, я ее обожал, потому что там я себя мог проявлять. Физика мне не нравилась, хотя я учился в физико-математическом классе. Но в итоге я взял репетитора – точнее, родители – чуть-чуть подтянул знания физики и полюбил ее! У меня начало получаться, а что у тебя получается – то тебе и нравится, ты чувствуешь себя умным, способным. А что не получается – от того ты отворачиваешься. Приходишь на урок химии – понимаешь, что ты дебил! Поэтому любимыми моими предметами всегда были математика и физкультура, а не нравились мне химия и геометрия, где я тоже ничего не понимал.

У меня была учительница, Ольга Ивановна Чистякова, человек с большим сердцем, который тоже в меня верил. Она была моим классным руководителем, всегда меня поддерживала. Хорошо относилась к моей маме, потому что знала ее, и мы жили в одном районе. У меня всегда было тяжело с гуманитарными предметами, я долго учил стихи. Если обычные дети могли выучить за день или даже за перемену, то мне нужно было потратить три-четыре дня, и то я половину мог забыть. И меня это очень раздражало! И то же самое – с иностранными языками. Ольга Ивановна была преподавателем немецкого, и из-за того, что она меня поддерживала, я, чтобы не упасть в грязь лицом, учил, много времени уделял, и реально знал немецкий язык на четыре и на пять. И она меня всегда хвалила, ставила меня в пример классу, у нее было ко мне какое-то особое отношение; хотя она ко всем относилась с теплом, была хорошим учителем и хорошим человеком – это самое главное.