Капитан мародеров - Страница 2
Он спустил панталоны и реализовал законное право супруга. Прислуга слышала крики и ругань благородной четы, но на них давно уже никто не реагировал. Разгорячённый вином, Бертран исполнял супружеский долг достаточно продолжительное время, стараясь при этом причинить женщине физическую боль. Франсуаза перестала кричать, задыхаясь от слёз, боли и унижения. Она думала только об одном: «Не дай бог, войдёт служанка и увидит меня в такой скотской позе!»
Сделав своё дело, Бертран неспеша оделся и отступил в сторону, поглядывая на жену. Он добился того, чего хотел – Франсуаза была унижена и растоптана. Наконец-то он показал ей, кто в доме хозяин. Барон презрительно обозрел задний экстерьер жены и, решив окончательно уничтожить её, процедил:
– Да, мадам, ваш зад ни на что не годится! Ваши тощие ягодицы, in cauda venerum[9], ободрали мне все гениталии.
Франсуаза с трудом разогнулась, одёрнула марлот[10] и, еле-еле переставляя ноги, молча побрела к себе в спальню. Никогда в жизни она ещё не испытывала такого кошмара. Между ног всё болело, она почти на четвереньках вскарабкалась по винтовой лестнице, вползла в комнату и рухнула на постель.
Когда пришла служанка приготовить баронессу ко сну, то с удивлением застала её спящей прямо в одежде. Измученная Франсуаза заснула поверх покрывала. Всю ночь её мучили кошмары. Снился пьяный барон, насилующий её снова и снова в совершенно не допустимых для благородной дамы позах.
Франсуаза очнулась на рассвете, её трясло от приснившегося ужаса и вчерашнего унижения. С удивлением она обнаружила, что одета, а кровать не разобрана. «Будь проклят тот день, когда нас обвенчали с Бертраном в местной церкви! Будь проклята эта война, вконец разорившая Кастельмар!» – пронеслось в голове.
Она заплакала от собственного бессилия, понимая, что барон будет теперь постоянно домогаться её и издеваться всяческими способами. Замужняя женщина – это женщина, у которой прекрасное будущее позади. «Что же делать?.. Может, пойти и утопиться в Гаронне? Тогда Бертран получит долгожданную свободу и будет творить, что пожелает!.. Ну нет, я не доставлю ему такого удовольствия и найду выход, не будь я Монтескью!» – решила Франсуаза.
Неожиданно она вспомнила о ведьме Итриде, живущей неподалёку в горах. Местные девушки хаживали к ней погадать, а то и поворожить на приглянувшегося молодца. Много Итрида не брала, довольствовалась тем, кто что принесёт. Но дары были щедрые, ибо «сколько отдашь ведьме, столько и получишь».
Франсуаза освежила лицо водой из чаши для умывания, кое-как расчесала спутанные волосы, собрала их в пучок на затылке, отстегнула фрезу[11] от марлота – воротник впивался в горло и мешал дышать. Переодеваться не стала, лишь накинула на плечи шерстяной плащ. Потихоньку выскользнула из комнаты и, превозмогая боль, спустилась вниз. Прошла мимо спальни мужа, откуда доносился его раскатистый храп. «Грязное похотливое животное!»
Мужчины умеют ненавидеть, женщины – испытывать отвращение. Последнее гораздо страшнее.
Рассвет едва забрезжил. Было свежо и прохладно. Выйдя из замка, Франсуаза направилась в сторону гор вдоль Гаронны. Лошадь взять не решилась, после пережитого надругательства она всё равно не смогла бы ехать верхом. До хижины ведьмы добиралась часа два. Обычно крестьянские девушки проделывали этот путь за час. Но Франсуаза медленно, мелкими шажками двигалась по дороге, не в состоянии даже присесть отдохнуть, потому что вставать было нестерпимо больно.
Наконец несчастная постучала в дверь хижины и потеряла сознание. Когда очнулась, увидела, что лежит на плетёной кровати. Франсуаза никогда не видела Итриду, только слышала о ней рассказы крестьянок.
Итрида, как и положено ведьме, была сморщенной, совершенно седой старухой с крючковатым носом. Трудно было определить её возраст: может, сто лет, а может, семьдесят. Одета она была в тёмно-серый балахон из домотканого холста, на шее болталось множество амулетов из зубов, мелких косточек животных и перьев птиц.
Итрида подала Франсуазе глиняную чашу с горячим настоем каких-то трав:
– Пейте, сиятельная госпожа, этот напиток придаст вам сил. Он стар, как мир, его использовали ещё друиды[12], – проскрипела она.
Франсуаза беспрекословно взяла чашу и выпила единым духом.
– Вот и хорошо, – продолжала ведьма. – Не говорите ничего. Я знаю, зачем вы пришли. Вам сейчас плохо…
– Откуда ты знаешь? – удивилась Франсуаза. «Прислуга ничего не видела, но даже если и догадывалась, то как могла ведьма так быстро об этом узнать?»
Итрида, словно читая мысли баронессы, пояснила:
– Ваша прислуга тут ни при чём. Я долго живу на свете, чтобы отличить счастливую женщину от несчастной и от той, над которой надругался мужчина. Простите меня за прямоту, сиятельная госпожа.
Франсуаза заплакала, ничего не ответив.
– Я помогу вам, – продолжала ведьма. – Не бойтесь меня, я много чего повидала, и не с таким приходилось сталкиваться. Раздвиньте ноги, я осмотрю вас и смажу мазью. От неё всё заживёт в течение нескольких дней.
Как ни стыдно было Франсуазе, но она подчинилась. Итрида аккуратно и бережно наложила мазь, и Франсуаза почти сразу почувствовала, как по телу пошёл приятный холодок, стало легче.
– Спасибо, мне уже лучше, – прошептала она.
– Разрывы небольшие, но надо будет обработать ещё раз, – проскрипела ведьма. – Я дам вам мазь с собой. Смазывайте утром и вечером дней пять-шесть. И всё пройдёт. Поверьте мне, сиятельная госпожа. – Итрида вымыла руки в глиняной чаше, обтёрла их о холщовую тряпицу. – Через месяц скажете мужу, что вы в тяжести. А с сегодняшнего дня подсыпайте ему этот порошок в вино. Он безвреден, действует успокаивающе и отбивает у мужчин охоту к любви… Приходите ко мне в середине ноября.
– Но я бесплодна. Рано или поздно мой обман откроется, – возразила Франсуаза.
– Не откроется, сиятельная госпожа, если будете меня слушать во всём. И ребёнок у вас будет, мальчик – наследник. Ваш муж успокоится, и тринадцать лет вы проживёте в мире и согласии.
– А почему тринадцать лет? Ты уверена?
– Да. В назначенный срок барон умрёт, – подтвердила ведьма.
Франсуаза вернулась в замок. Предсказания Итриды не давали ей покоя: «В конце концов тринадцать лет нормальной семейной жизни после продолжительного кошмара – подарок судьбы. Fata viam invenient[13]».
Не изменив своим привычкам, барон отсутствовал за обедом. У Франсуазы было время добавить порошок в бочку с вином. С этого дня она решила пить только морс.
Вечером за ужином Бертран с развязным видом нагло взирал на супругу. Он явно ждал, когда она потребует объяснений по поводу вчерашнего поведения. Однако баронесса не спешила устраивать семейные разборки. Она спокойно поглощала ужин, явно наслаждаясь этим процессом.
Наконец барон не выдержал:
– Дражайшая супруга, как ваше самочувствие?
– Благодарю, барон. Вполне нормально, – коротко ответила Франсуаза.
Супружество требует самой изощрённой неискренности, какая только возможна между людьми.
– И вас ничего не тревожит? – не унимался недоумевающий барон.
– Абсолютно ничего, сударь, благодарю за заботу.
«Какая досада! Ну что за женщина, ничем её не проймёшь. Может, и сегодня повторить начатое вчера? Вот только пропущу пару-тройку стаканчиков и устрою ей “нормальное самочувствие”», – размышлял барон, отрезая кусок рыбы. После второго бокала его тело охватила сладостная истома. Затем он почувствовал лёгкость во всех членах. После третьего бокала барон вдруг понял, что устал за день и хочет спать. Он встал и неуверенной походкой отправился к себе. Через десять минут из спальни раздался оглушительный храп. Франсуаза тем временем спокойно отужинала, наслаждаясь тишиной и одиночеством.