Капитан Америка (СИ) - Страница 6

— Либо кто-нибудь банк придёт грабить, либо инопланетяне на Квинс свалятся, — пожал он в ответ плечами. — Превращаюсь в местный филиал службы спасения от пиздеца.

— Зато соседи тебя любят!

Брок вздохнул и поднялся с места, сгрёб в рюкзак нужные документы, свёрток с деньгами и в последний раз глянул на Джеффа, надеясь, что он передумает.

— Не поминай лихом. И не вздумай отпевать, если что.

Брок вышел на улицу, потянулся всем телом. Вся его жизнь превратилась в странный аттракцион выживаемости. Да, его любили соседи, но он добивался совсем не этого. Проснувшись в первый раз в подвале, глядя в низкий облупившийся потолок, он сам себе обещал не высовываться, найти свою нишу, нору, как угодно, залечь там зализать раны и попробовать вернуться домой. Держали его только парные кольца на безымянном пальце и отчаянное желание вспомнить того, кто был настолько дорог. Вспомнил. Но почему тогда он не ушёл? Почему остался? Не из-за «птенцов» же? Они все выросли, смогли справиться с дерьмом, в которое он их втравил, выбрались, встали на крыло, даже начали жить. А Брок до сих пор здесь, топчет землю, помогает соседям… Невесело усмехнувшись, он закурил. Роджерс оказался заразой живучей. Отравив кровь один раз, никак не хотел вымываться из организма, снился, виделся в каждом встречном, иногда даже в самом себе, и от этого делалось ещё противнее.

Банк, против ожиданий, никто грабить не пришёл, небеса не разверзлись, выпуская тучи враждебно настроенных идиотов, не случилось ничего из ряда вон выходящего, кроме застрявшей на перекрёстке мадам Розы, никак не решавшейся перейти дорогу, едва не погибшего под обвалившимся со стены кондиционером мистера Торреса — мясника из соседней с Джеффом лавки. Но к таким мелким происшествиям Брок давно привык и не обращал особо внимания, помогая скорее на рефлексе. Видимо, всё-таки фамилия самого знаменитого «Капитана» обязывала обзавестись синдромом Робина Гуда. Но глобально ничего не происходило, хотя Брок нутром чувствовал напряжение, искрящее в воздухе, а предчувствия его никогда не обманывали.

— Я Жюстин встретил, — бросил он, стоило только переступить порог магазина, стянул неудобный рюкзак, уже зная, что спокойный день закончился. — Звала тебя на кофе и завтрак.

— Командир…

Брок даже не вздрогнул. Вот и он — пиздец.

Зимний был напряжен, как перетянутая струна, звенел, вибрировал, готовый броситься вперёд, выхватить один из десятка своих ножей, вспороть Броку глотку, выпуская кровь, стоит ему сделать хоть одно неверное движение, неправильно ответить, глянуть.

— Зимний, краткий отчёт о состоянии, — обречённо выдохнув, спросил Брок, готовый отпрыгнуть в любой момент.

Только сейчас до него дошло — его жизнь определенно дала слом очень давно и не думала срастаться, слишком он привык к этому мальчишке рядом, скучал, надеялся больше никогда не увидеть, потому что у Зимнего наконец всё хорошо. Но сейчас тот стоял в боевой стойке, прожигая взглядом.

— Приемлемо.

Брок хмыкнул.

— Приемлемо, — передразнил он. — Знаешь, что приемлемо? Твоя боевая стойка, Солдат. Как можно за полгода проебать всё, что я в тебя вкладывал?

— Командир… — в голосе Зимнего не было стали, от него не тянуло морозом, как в первые встречи. Он стоял, опустив руки и смотрел, точно так же застыв, как и оставшиеся бойцы Брока всего несколько недель назад: потеряно, жадно следил за каждым движением.

— Где Джефф? — Брок закурил. — Если ты его…

— В подсобке. Он жив. Командир! — Зимний потянулся к Броку, оплёл руками, ткнулся горячим лбом в шею, выдохнул, отпуская самого себя, снова становясь своим, одним из птенцов.

А Брок стоял оглушенный, придавленный обрушившимся на него водопадом чужих чувств. Так он чувствовал только Стива, только ему открывался сам на полную, позволяя наполнить себя эмоциями, переживаниями, не закрывался тяжелыми ментальным щитами, а Зимний пробился сам, легко, будто у него всегда был ключ.

— Ну что ты, — Брок неловко обнял его, похлопал по спине.

— Не исчезай, — едва слышно попросил Зи… Барнс.

В Барнсе уже давно не виделся соперник. Он был таким же вынужденным орудием, как и сам Брок, не раз выходил вперёд, закрывая собой, когда командир не мог двинуться из-за очередного отката силы, рывка за поводок, выкручивающего суставы, дробящего кости, сидел рядом — прямой, непоколебимый, горячий, как печка, грел собой за просто так.

Джефф предсказуемо не обиделся, лишь пристально глянул Барнсу в глаза и предложил работу. Брок только глаза закатил.

— Мистера Роджерса я почти так же нанял, — улыбнулся Джефф на недоумение Барнса.

— Роджерс?

— Отъебись, отморозок, — отмахнулся Брок, едва сдерживая желание двинуть ухмыляющемуся Джеффу в зубы, чтобы неповадно было. — Вот что за жизнь? Сколько, блядь, не беги, вокруг всё равно одни и те же рожи.

***

Пятое — дом.

С Барнсом дела обстояли одновременно легко и сложно.

Зимний был оружием, отлично откалиброванным, настроенным на определённого человека, почти бездушной машиной и в то же время живым хитрым засранцем, знающим цену себе и своим умениям. Пожелай он власти, «Гидра» лежала бы у его ног, но «хитрожопая винтовка» получала свой собственный кайф в подчинении, в периодическом осаживании и ударах в зубы. Это Брок постоянно рвался на свободу, проверяя поводок на прочность, а у отморозка там никого не было, и реальный мир без опоры и якорей слишком сбивал и так перекрученные установки, плавил то, что осталось от мозгов легендарного убийцы.

А вот Барнс никак не укладывался в образ гадины с металлической рукой, любившей подставлять тех, кто ему хоть чем-то не угодил, выводить на эмоции и наблюдать, как интересная жертва барахтается, сучит лапками, стараясь перевернуться. Барнс не был приспособленцем, он вообще не понимал, похоже, куда попал, не знал правил новой игры и оттого терялся. Без электрошоковой терапии, без инъекций и агитационных речей, так любимых Пирсом, в нём всплывало прошлое, наслаивалось на программы, ломало их, выворачивало наизнанку и так не самый простой характер. Барнс мог спокойно пить кофе и тут же броситься вперёд, сжать металлической ладонью горло Брока, с силой давя на кадык, при этом не отводя взгляда от лица своей жертвы, наблюдать, как Брок судорожно пытается вдохнуть, давить сильно, но не смертельно и тут же, будто переключаясь, разжимать пальцы, с ужасом разглядывая наливающиеся чернотой синяки, сипло просить прощения, а потом сбегать и прятаться в подсобке.

— ПТСР?

Брок кивал Джеффу, растирал шею, сам себе обещая, что в следующий раз так не подставится, ударит в ответ, но подставлялся, замирал, скрёб отросшими когтями металл руки и смотрел в глаза.

С Барнсом жить в подвале не получалось. И без него не получалось. Брок поначалу думал, что удастся сбагрить старого «сослуживца» кому-нибудь из своих бойцов, но те наотрез отказались даже приходить в магазин, пока там это «ублюдочное оружие», встречаясь с командиром теперь только на нейтральной территории. Джефф, конечно, предлагал вымести весь хлам из одной из подсобок, поставить там обычную койку, но не вышло, Барнс ни на шаг не отставал от Брока, отказывался оставаться один.

— Не исчезай, — просил упрямо, жалобно, будто бы это не он пятнадцать минут назад снова протирал Броком стены.

Брок ворчал, ругался, материл прилипчивое прошлое, но ничего поделать не мог. Зимний и во времена «Гидры» был занозой в заднице, а сейчас, с потекшей крышей, был одновременно наивнее ребёнка и опаснее сошедшего с ума бойцового пса, натасканного на двуногую дичь, лип, не выпуская из поля зрения, шлялся следом, замирая за дверью туалета и никак не реагировал на вполне определенные посылы.

— Заебал, — буднично огрызался Брок, не особо надеясь достучаться до Барнса.

Тот кивал и, стоило Броку подняться со стула, вставал и тащился следом.

В подвале места было маловато даже начавшему обживаться и обрастать своими вещами Броку, что уж говорить о широкоплечем, иногда забывающим пригибаться Барнсе.