Каникулы в стране сказок - Страница 28

Она попрыгала по комнате, чтобы совсем прогнать сон.

Яло поднялась вялая и ворчливая. Когда тетушка Аксал завивала ей волосы, она дергалась и вскрикивала: «Больно!» — и на лице у тетушки Аксал от волнения выступали то белые, то красные пятна.

Оля поморщилась.

— Тетушка Аксал, пожалуйста, не обращайте на нее внимания, потому что на самом деле ей нисколечко не больно.

— Откуда ты знаешь? — проворчала Яло.

— Уж я-то знаю!.. — улыбнулась Оля.

Наскоро позавтракав, девочки отправились к королю. Топсед Седьмой сидел в одном из своих кабинетов за огромным столом, заваленным бумагами. Белые листы бумаги валялись и на полу. Все они были испещрены цифрами. Лицо короля было мрачно.

— Я все-таки решу эту задачу, если в ней нет какого-нибудь подвоха. — Он рассеянно посмотрел на вошедших пажей. — Послушай, паж, может быть, в этой задаче тоже нужно прибавлять к числам нули?

— О нет, ваше величество…

— Хорошо, только не подсказывай мне решения. Я до всего люблю доходить сам, своим умом. Итак, один глупец два дня считал восемнадцать зеркал…

— Мы условились называть глупца мудрецом, ваше величество, — поправила Оля.

— Нет, паж, обдумав все, я пришел к выводу, что глупец все-таки должен быть глупцом. Ведь задачу решаю я — король! А всякий король — мудрец! Не могу же я допустить того, что в моем королевстве будет еще один какой-то мудрец!

— Значит, глупец считает, а мудрец решает, ваше величество?

— Вот именно, паж.

— Но позвольте, ваше величество! Пристало ли вам решать то, что считает глупец?

— Гм… Пожалуй, ты прав. Давай снова заменим глупца мудрецом.

— Значит, мудрец считает, а глупец решает?

— Совершенно правильно: мудрец считает, а глупец решает. Постой, здесь тоже что-то не так. — Король сосредоточенно потер пальцем переносицу. — Это надо как следует обдумать. Отложим временно задачу… Вы уже начали подсчитывать зеркала?

— Да, ваше величество.

— И много вы уже насчитали?

— Много ли?.. Четыреста восемнадцать тысяч семьсот двадцать девять, — сказала Яло.

— Молодцы! — Король приподнялся и потер руки. — Продолжайте свой благородный труд, мои пажи!

В дверях показался слуга.

— Ваше королевское величество, пришел министр Нушрок, — объявил он.

— Пусть войдет, — сказал король, и лицо его выразило скуку.

Оля видела Нушрока второй раз в жизни. Но, как и в первый раз, она сжалась под его взглядом, чувствуя, как всю ее охватывают омерзение и ужас. «Какие отвратительные глаза, — подумала она, — и этот крючковатый нос, похожий на клюв!»

В черном, поблескивающем костюме Нушрок твердыми шагами подошел к королю и коротко поклонился.

— Что привело вас во дворец, мой министр, в такое необычное время? — спросил Топсед Седьмой.

— Ваше величество, — пискнул Нушрок, — не стану скрывать от вас: глубокое беспокойство за судьбу королевства тревожит мое сердце.

— Это забавно, — и смех Топседа Седьмого задребезжал в зале, — я никогда не думал, что у вас есть сердце, Нушрок!

— Мне не до шуток, ваше величество… Меня беспокоит то, что в нашем старом добром королевстве стали меняться порядки, освященные временем.

Король задумчиво прикоснулся пальцем к переносице.

— Вы говорите правду, мой министр. Наш народ начал скучать. Не наступило ли время развлечься и начать войну?

Круглые черные глаза Нушрока радостно сверкнули.

— Что ж, война — это неплохо, ваше величество… Я перестану делать в своих мастерских кривые зеркала и начну изготовлять оружие. Война всегда приносит нам доход.

— Вы перестанете делать зеркала? — нахмурился король. — Мои кривые зеркала?

— Оружие будет делать более выгодно, ваше величество.

— Нет, мой министр, этого я не позволю!

Оля увидела в глазах Нушрока бешенство. Он уже собрался что-то сказать королю, но, взглянув на пажей, промолчал.

— В самом деле, как можно перестать делать зеркала? — продолжал Топсед Седьмой. — Я скорее велю прекратить делать одежду или еще что-нибудь…

Нушрок нетерпеливо передернул плечами.

— Я полагаю, ваше величество, что об этом мы еще успеем поговорить… А сейчас я приехал к вам по совершенно безотлагательному делу.

— Объясните мне, мой министр, что это за дело.

— Почему отложена казнь зеркальщика Гурда? — сказал Нушрок и впился взглядом в лицо короля.

— Такова была моя воля, — не очень решительно ответил король, и похолодевшая Оля видела, как растерянно забегали его рыбьи глаза. Даже король не выносил взгляда Нушрока.

Министр сжал кулаки.

— Ваше величество, — пискнул он, — я должен вам сказать… Но прежде пусть ваши пажи выйдут вон, ваше величество…

Девочки вышли из кабинета. Сердца у них громко стучали.

Сквозь щель неплотно закрытой двери они отчетливо слышали все, что говорилось в кабинете короля.

Ваше величество! — яростно пищал Нушрок. — Мне кажется, вы слишком быстро забыли историю своего рода!

— Что вы хотите сказать, мой министр?

— Чтобы стать королевой, ваша прабабка казнила свою сестру, но ваш дед отобрал у нее корону и заточил свергнутую королеву в крепость! — задыхаясь, кричал Нушрок. — Ваш отец казнил вашего деда, чтобы каких-нибудь два года сидеть на троне. Всего два года!.. Вы помните, должно быть: его однажды утром нашли в постели мертвым. Потом стал королем ваш старший брат. Он слишком мало считался с желаниями своих министров, и вы, конечно, хорошо помните, что с ним произошло. Он поехал в горы и свалился в пропасть! Затем корону получили вы… Возлагая на вас корону, мы надеялись, ваше величество, что вы никогда не забудете о печальном конце своих предшественников! Не забывайте, ваше величество, что у вас есть младший брат, который, может быть, ожидает того, чтобы…

— П-постойте, — заикаясь, перебил Нушрока король. — Что… что я должен сделать?

— Прежде всего пореже произносить: «Такова была моя воля», чтобы каким-нибудь образом не свалиться в пропасть, ваше величество! Помните, у вас нет никакой своей воли! Мы дали вам корону! Мы — Нушрок, Абаж и другие министры. И вы должны выполнять не свою, а нашу волю!

Нушрок умолк. Было слышно только, как тяжело и сипло он дышит.

— Что я должен сделать? — тихо повторил король.

— Сегодня зеркальщики до смерти избили моего главного надсмотрщика. Виновных так и не удалось обнаружить. Они все действуют в заговоре против меня, а может быть, и против вас, ваше величество. Их может остановить только одно — устрашение! И в это время вы отменяете казнь зеркальщика Гурда!

— Ну хорошо, пожалуйста, пусть его казнят…

— Завтра мы объявим о казни Гурда. Послезавтра сбросим его с башни, — пропищал Нушрок. — Все должны видеть его казнь.

— Хорошо… Вот мой указ…

— Вы не имеете права! — вдруг крикнула Оля, распахивая дверь. И прежде чем растерявшаяся Яло успела протянуть к ней руку, Оля вбежала в кабинет и взволнованно заговорила: — Вы не имеете права убивать ни в чем не повинного мальчика. Вы должны его немедленно освободить, жестокие люди!

Но тут глаза Оли встретились со страшными глазами Нушрока, и она почувствовала, как ее охватывает страх. Девочка опустила глаза и задрожала.

— Оля, беги! — срывающимся голосом крикнула Яло.

Оля повернулась и бросилась вон из кабинета.

— Задержать! — пищал позади Нушрок. — Эй, слуги, задержать этих пажей!

Старый слуга у двери попытался схватить Олю, но поскользнулся и растянулся на паркете.

…Девочки стремительно бежали по бесконечным залам и переходам дворца. От колонны к колонне, с лестницы на лестницу. Вот наконец их покои. Навстречу им выходит тетушка Аксал.

— Ключ! — задыхаясь, кричит Оля. — Сделал ли ваш брат ключ для замка на кандалах Гурда?

— Тише, девочка, — говорит тетушка Аксал. — Тебя может кто-нибудь услышать… Ключа нет… Зеркальные мастерские оцепили королевские войска…

Девочки испуганно вскрикнули.

— Что же делать? — Оля сжимает руками голову и чувствует, как у нее на висках под ладонями громко стучит кровь: тук-тук… тук-тук…