Каникулы в стране сказок - Страница 122

Раздались крики изумления.

Под верблюжьей тушей, парящей в воздухе, все увидели привязанную веревками доску, а на ней — три человеческие фигуры.

Когда шкура, надутая горячим воздухом, поднялась над дворцом, какой-то предмет сорвался с доски и шлепнулся к ногам Бассейна.

Это была стоптанная туфля.

Сшитый из верблюжьей шкуры воздушный шар поднимался все выше и выше, унося мастеров и их товарища от мести тщеславного хана.

Увлекаемый свежим ветром, шар пролетел над городом, оставил позади пригородные селения и понесся над пустыней.

Желтое море песка с черными полосами сухой травы проплывало под верблюдом. Утомленный бессонной ночью, Нигугу спал. Мастера сидели на доске, свесив ноги, и смотрели вниз.

Солнце уже взобралось на самую макушку неба, когда Нигугу проснулся.

— Послушай, дружище, что это за горы вдали? — спросил мастера Буртик.

— Лиловые горы.

— Отлично! Значит, нас несет прямо к цели.

И мастера затянули веселую песенку:

— Смотрите, кто-то идет по пустыне! — воскликнул Буртик, указывая на черное пятнышко вдали.

Пятнышко приблизилось, и стал виден человек, тащивший на спине огромный камень. Куча таких же камней виднелась невдалеке.

— Один в этой глуши! Зачем он носит камни? — удивился Буртик.

— Настоящий труженик! — довольно произнес мастер Гак. — Приятно видеть его в этой стране лентяев.

— Нет! — возразил ему Нигугу. — Я знаю, кто он. Это такой же бездельник, как все прочие. Его зовут фараон Термос Двенадцатый. Его предки правили людьми пустыни, и каждый еще при жизни строил себе гробницу в виде каменной пирамиды. У Термоса Двенадцатого нет подданных, и ему приходится самому строить себе пирамиду. Но хотя работа эта и адски тяжела, настоящим трудом ее назвать нельзя — пользы она никому не принесет.

Шар, медленно раскачиваясь, пролетел над пирамидой фараона. Термос Двенадцатый, сбросив на песок камень, задрал голову и провожал усталым взглядом воздушный шар до тех пор, пока он не скрылся из виду.

День шел к концу. Лиловые горы все выше поднимались над горизонтом.

Солнце садилось. Стало прохладно. Воздух в верблюжьей шкуре остывал, и шар опускался все ниже. Пустыня кончилась. Впереди показался густой лес.

Шар уже летел над самой землей.

— Берегитесь! Берегитесь! — раздался взволнованный голос Буртика.

Громадное черное дерево мчалось прямо на шар. Удар! Доска разлетелась пополам, мастера и Нигугу грохнулись на землю.

Лишенный груза, шар взмыл вверх и понесся прочь над синими верхушками деревьев.

Воздушное путешествие окончилось.

Густой темный лес стоял перед путниками. Поросшие мхом древесные стволы местами так тесно примыкали друг к другу, что между ними не могла бы проскользнуть и лиса. Узловатые корни, не находя под землей свободного места, переплетались и устремлялись вверх, чтобы лечь на мертвую палую листву. Долго брели спутники, пока однажды Нигугу не взобрался на дерево, а вернувшись, не сообщил, что Лиловые горы уже видны на горизонте.

Маленький отряд снова углубился в чащу деревьев.

Под ногами опять зачавкали гнилые, пропитанные водой листья. Спутанные ветви закрыли небо над головой.

День за днем брели мастера и Нигугу по лесу, обходя исполинские стволы.

И опять, чтобы не сбиться с пути, время от времени Нигугу залезал на деревья и смотрел, в какой стороне горы.

Однажды путь им преградило огромное коричневое бревно.

— Какое странное дерево! — удивился Буртик. — Почему оно все в блестящих чешуйках?

— Это змея, — ответил Нигугу.

Оба мастера отскочили в сторону.

— Не бойтесь! — успокоил их товарищ. — Она такая большая, что, когда хочет посмотреть на свой хвост, целый месяц сворачивается в кольцо! Идемте.

Все трое перелезли через тело змеи и пошли дальше.

По ночам — они проводили их, прячась между корней или в дуплах исполинских деревьев, — лес наполняли голоса выходящих на добычу зверей и тоскливые крики ночных птиц. Днем они несколько раз видели следы какого-то большого зверя.

— И все-таки какой мрачный, безжизненный лес, — сказал, рассматривая их, Буртик, — в нем не бегают ящерицы, не поют мелкие птицы… Здесь хоть живут какие-нибудь лесные люди?

— Живут, — согласился Нигугу, — в самой чаще живет племя проглотитов. Они совсем одичали от безделья, даже разучились одеваться и варить пищу — ходят нагишом и обгладывают кору с деревьев.

— Попадись они мне! — проворчал Гак и хлопнул кулачищем по стволу так, что сверху дождем посыпались листья.

Но вот настал день, когда Лиловые горы оказались уже совсем рядом, и мастера расположились на последний привал.

Всю ночь они просидели, обсуждая, как лучше проникнуть в Железный замок, а на рассвете поднялись и отправились в путь.

Но когда мастера скрылись из вида, кусты, около которых они сидели, раздвинулись и из них показалась голова боярина Сутяги. За его спиной поблескивали пики и топоры стражников.

Не подозревая, что они обнаружены, мастера вышли наконец на лесную дорогу.

План, придуманный ими ночью, был прост: поймать двух-трех бездельников из замка, переодеться в их платье и, проникнув в Железный замок, найти чертеж.

Наконец на мокрой от дождя дороге Нигугу заметил следы.

— Ага! — сказал Буртик. — Сделаем засаду здесь. Вон какие кусты растут у поворота!

Мастера и их провожатый весело направились к кустам, но не успели они достичь их, как кусты зашевелились, из них выскочили на дорогу вооруженные до зубов бездельники, окружили мастеров, бросились на них и началась потасовка. Гак валил противников в грязь, швырял их в кусты, сталкивал лбами. Наконец он прорвался через кольцо нападавших и очутился вместе с Нигугу на свободе, но, обернувшись, увидел, что Буртик с трудом отбивается от рассвирепевших бездельников.

— Беги! — крикнул он Нигугу, а сам повернул назад.

Увы! Силы мастеров убывали. К нападавшим подоспел еще отряд, и схватка окончилась. Мастера лежали на земле со связанными руками.

Нигугу не было видно нигде, — воспользовавшись суматохой, он исчез.

Замок, в котором жил король Подайподнос, стоял на горе. Он был окружен зубчатой стеной. Четыре башни, похожие на шахматные ладьи, возвышались в четырех его углах. Посредине торчала еще одна остроконечная башенка.

Крыши, пол, стены замка — все было сделано из железа. Наверно, поэтому жители его всегда ходили с шишками и синяками.

Внутри здания имелось множество комнат — больших, холодных и мрачных.

Самым большим, самым холодным и самым мрачным был зал Таинственного совета. Там находилась высокая, до самого потолка, каменная плита с высеченным на ней «Устройством страны» и стоял трон Подай — подноса.

В этот день король занимался делами. Справа и слева от него стояли придворные. У ног, на низенькой скамеечке, сидела жена.

Королева Оклюзия была настоящей королевой. Она имела самую пышную прическу во всей стране, носила самые широкие юбки и боялась чертей и привидений больше, чем все остальные бездельницы, вместе взятые.

— Ваше бездельничье величество! — докладывал расфранченный и надушенный маркиз О-де-Колон. — Замечено вновь, что некоторые ваши подданные, пренебрегая ленью, попадаются за работой. Бездельник третьего разряда Гм без разрешения Таинственного совета и без ведома своего господина — тайного бездельника Пирамидона — самовольно починил ветряную мельницу. Вызванные по этому делу прибыли. Они ждут за дверью.