Камуфляж - Страница 8

— Отлично. Благодарю.

Памир собирался осведомиться об оплате. Ремесленники всегда говорят о деньгах. Но тут раздался звук — тонкий мелодичный визг развертывающегося троса. Механический стон быстро заглох, и наступила тишина.

Апартаменты прервали беседу.

— Что?.. — начал Памир. Затем обернулся.

Женщина была уже не одна. Вторая фигура в одежде скалолаза мчалась через дворик к Розелле. Это был человек или джей'джел, вроде бы мужского пола. С того места, где стоял Памир, он не мог утверждать что-то наверняка, но видел стремительность незнакомца и его правую руку, сжимающую что-то, что могло быть оружием, так что секунду спустя Памир тоже побежал, прыгнув в дверной проем в тот момент, когда чужак приблизился к женщине.

Розелла смотрела на пришельца.

— Мне незнакомо его лицо! — криком предостерегли хозяйку апартаменты. — Миледи…

Вялость покинула тело женщины. Розелла вскочила и сделала два шага назад, но потом, видимо, решила драться, с чем Памир не мог не согласиться. Она вскинула руки, снова опустила их и застыла в стойке, слегка побледнев, словно ее выживание сейчас зависело от глубинных скрытых инстинктов.

Незнакомец левой рукой потянулся к ее шее.

Неуловимым точным движением женщина перехватила ладонь незваного гостя и заломила его кисть. Но инерция бегущего сбила ее с ног, и оба они упали на полированный опаловый пол патио.

В правой руке мужчины блеснул нож.

Одним ударом чужак вонзил клинок в грудь женщины, целясь в сердце. Он действовал решительно, аккуратно, хотя, возможно, и на глазок, стараясь добиться чего-то определенного, а когда жертва задергалась, сопротивляясь, мужчина хлестнул ее по лицу тыльной стороной свободной руки.

Нож погрузился глубже.

Тихий, удовлетворенный стон слетел с губ убийцы, как будто успех был близок, и тут ботинок Памира обрушился на улыбающийся рот.

Незнакомец оказался человеком — разъяренным человеком.

Он взвился, отразив следующие три удара, затем рука его метнулась за спину, выхватила маленький электромагнитный пистолет и, почти не целясь, выпустила дюжину сверхзвуковых зарядов.

Памир рухнул, раненный в плечо и в руку.

Женщина лежала между ними, истекая кровью. Из груди ее торчала рукоять ножа, часть не скрывшегося в теле гиперфибрового лезвия сверкала, отбрасывая рубиновые лучи — отражение крови.

Здоровой рукой Памир стиснул черенок и потянул на себя.

Тоненько звякнул дармионский кристалл, выпавший из тела раненой вместе с кинжалом. Вот что нужно было вору. Незнакомец заметил блеск граненого ромба и не смог противиться тяге схватить добычу. До кругленькой суммы — целого состояния — было рукой подать, но тут собственный нож рассек его предплечье, и вор завопил от боли и гнева.

Памир ударил дважды.

Компактная пушка взметнулась и выстрелила — раз, еще два и еще два.

Тело Памира умирало, но у него еще хватило концентрации и силы поднять мужчину — громилу с короткими конечностями и, кажется, нескончаемым запасом крови. Бывший капитан продолжал наносить удары ножом, и в какой-то момент его противник уронил пистолет и теперь отбивался кулаками и локтями. Когда же вор попытался лягнуть Памира, тот поймал поднявшееся колено незнакомца и, воспользовавшись инерцией чужого движения и последними каплями собственной энергии, пихнул вора к дубовым перилам, после чего, мучительно вдохнув, перекинул его через край.

На ногах остался один Памир.

Воистину отсюда открывался прекрасный вид. С распоротой грудью, с тысячью аварийных генов, велящих телу отдохнуть, он смотрел на просторы Откола. Тридцать километров, залитые светом множества ярких, как солнце, огней, вершина инженерного мастерства, а может, и просто шедевр искусства. Бесчисленные авеню, вливающиеся в Откол, часто несли воду и прочие жидкости, и капитаны-инженеры разработали систему аэрорек — алмазных труб, сплетающихся в клубок колец и спиралей, и маленьких озер, при помощи невидимых устройств парящих в пространстве. А еще тут всегда летали существа органические и неорганические, живые и не живые, — наполняя воздух напевным гудением миллионов радостных голосов, и стены устилали леса грибков-эктопаразитов, и влажный ветерок не стихал шестьдесят тысяч лет — и Памир забыл, зачем он стоит здесь. Что это за место? Обернувшись, он обнаружил прекрасную женщину с ужасной раной в груди, просящую его сесть. «Пожалуйста. Садитесь. Сэр, — говорила она, — пожалуйста, пожалуйста, вам нужно отдохнуть».

Вера Многих Соединившихся.

Вопрос, где она появилась впервые, веками оставался предметом разногласий. Несколько разбросанных по космосу солнечных систем выглядели подходящими кандидатами, но ни один эксперт не решался утверждать что-то наверняка. Так же как ни один пророк или извращенец не приписывал себе чести основания этой квазирелигии. Но некоторые джей'джелы полагали, что каждая разумная душа равноценна. Тела — всего лишь фасады, особенности метаболизма — мелкие детали, а социальные системы рознятся точно так же, как жизни индивидуумов, в соответствии с личным выбором, прихотями и спорным чувством справедливости. Значение имеют только души во всех этих странных оболочках. А мудрая душа желает сдружиться с субъектами из разных слоев пространства и времени и, если возможно, полюбить их, слить сущности воедино посредством древних наслаждений плоти.

Итак, пророка не существовало, и Вера не имела места рождения, что для истинных верующих было проблемой. Как могла такая сложная, многогранная вера вырасти одновременно в нескольких удаленных друг от друга местах? Но недостаток может оказаться и благословением. Совершенно ясно, что священный механизм перевернул Вселенную, и эта сплоченность лишь доказывала послушникам, как правильна и непререкаема их религия. Разве что Вера была естественным отростком природы джей'джелов: общительные расы перебрасываются через пространство, дома принадлежат тем, кто могущественнее, а игра «стань любовником того, кто велик» так же неизбежна и обыкновенна, как хождение босиком на своих двоих.

Памир придерживался общепринятого мнения.

Секунду он рассматривал собственные босые ступни, затем вздохнул и принялся изучать руку, плечо и грудь. Раны уже зажили, не оставив на коже и рубца, внутренние органы быстро возвращались в идеальное состояние. Он уже достаточно оправился, чтобы сидеть, но вместо этого лежал в мягком шезлонге на свежем воздухе патио, слушая песнь льянос вибра. Он был один, алмазная стена спальни стала черной и непрозрачной. Некоторое время мужчина размышлял о вещах очевидных, а затем принялся перебирать изощренные варианты, проистекающие из очевидного.

Вор — зарегистрированный уголовник с длиннющим послужным списком — падал несколько километров, прежде чем регулярный патруль безопасности заметил его и выудил из неба, пока негодяй не испортил день еще кому-нибудь.

Неудачника арестовали, и пару веков он теперь проведет в тюрьме, отвечая за последнее преступление.

— Вот дерьмо, — пробормотал Памир.

— Сэр? — заговорили апартаменты. — Что случилось? Могу ли я чем-то помочь?

Памир взвесил предложение и ответил:

— Нет.

Потом сел и сказал:

— Одежда.

Форма техника окутала его. Дырки в ткани тоже стянулись, хотя и не так качественно, как на теле. Пару секунд он рассматривал бурую коросту засохшей крови.

— Ботинки?

— Под шезлонгом, сэр.

Памир вытянул ноги — и в этот момент в спальню вошла она.

— Я должна поблагодарить тебя, — заявила Розелла, высокая и как-то обыденно элегантная в длинном сером халате и босиком. Выглядела она прелестной, но грустной, и при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что печаль женщины вызвана не только сегодняшним днем. — За все, что ты сделал, — спасибо.

От нескончаемого потока слез глаза ее распухли и покраснели.

Мужчина смотрел на женщину, а женщина на мужчину. Секунду ему казалось, что она ничего не видит. Затем Розелла вроде бы осознала внимание гостя и, вздрогнув, сказала: