Камиль. Залог - Страница 2

Его дом похож на крепость. Он гораздо больше нашего даже внешне. Моя ладонь горит от соприкосновения с его. Камиль уверенно шагает вперед через просторный двор, особо не заботясь о том, чтобы я успевала. Приходится подстраиваться и быстрее перебирать ногами, путаясь в подоле длинного платья. На ступеньках я все же на него наступаю. Ткань трещит. Становится ужасно неловко за свою неуклюжесть. Только и на нее никто не обращает внимание. Мужчина лишь притормаживает на мгновение и ведет меня дальше к высоким двустворчатым дверям с изящным узором по стильному затемненному стеклу. Далее через холл, потом по коридору.

Комната, в которой мы останавливаемся, наполнена незнакомыми мне людьми – мужчинами разного возраста. Пожилые сидят на мягких диванах и их взгляды особенно неприятны. Они смотрят на меня как голодные престарелые пауки. Охотиться уже сил нет, но еще очень хочется. Мерзкие, оценивающие взгляды бесцеремонно ощупывают мою фигурку, закутанную в тонкую ткань платья. В этот момент я чувствую себя не ценностью, а товаром на рынке. Так обычно выбирают мясо.

Мужчины моложе ведут себя гораздо аккуратнее. Я отчетливо выделяю тех, кто боится Камиля, а кто его уважает. Здесь присутствуют все трое его братьев. Два младших, которые приезжали вместе с ним, и средний, меньше всего похожий на моего хозяина. Если бы я не знала, что это его брат, подумала бы, что они не родные. И вот он смотрит на Камиля без страха, как равный. И на меня смотрит совсем иначе. От его взгляда не липко и не противно.

Женщин здесь нет совсем как и говорила няня. Меня тоже скоро уведут. Все должны были посмотреть на Залог и хорошо запомнить. Ведь им только и можно, что смотреть на меня. Еще можно говорить. А вот прикасаться нельзя. За посягательство на Залог убивают.

Рассмотрев меня, мужчины возвращаются к вину и беседе. Я даже вслушиваться не пытаюсь, о чем они говорят. Уши заложило от волнения, губы немеют и кровь отлила от лица. Мне даже в зеркало смотреть не надо, я свою бледность ощущаю и так.

Играет вполне себе современная местная музыка. Расслабившиеся от алкоголя мужчины смеются и говорят уже гораздо громче. Звучат слова о чести, поздравления, пожелания побыстрее обзавестись наследником. Не со мной, конечно. С женой.

К Камилю подходит один из его вооруженных людей, говорит что-то на ухо. Хозяин кивает, кидает на меня один единственный взгляд, перебрасывается парой слов со средним братом и уходит в неизвестном направлении, а его брат направляется ко мне.

– Адиль, – представляется он. – Выпей, легче станет, – протягивает бокал с вином.

– Мне нельзя, – качаю головой.

– Большинство из них тут с утра. Собрались, чтобы напомнить всем о своем существовании, – смеется мужчина. – Престарелые идиоты.

Не сдержавшись, улыбаюсь его словам, но вино не беру. Не хочу подставлять свою семью в первый же день. Адиль так и стоит рядом со мной, приблизившись ровно настолько, насколько позволяют приличия, пока в комнату не возвращается Камиль.

Он идет прямиком к нам.

– Ад, я не успеваю. Возьми пацанов, – кивает на младших братьев, – примите груз в аэропорту. Привезешь, я вечером сам отсмотрю. И следи, чтобы они свои яйца из штанов не высовывали. Оторву обоим!

– Понял, брат. Сделаю в лучшем виде. Не зверствуй тут особо, – хлопнув его по плечу и подмигнув мне, Адиль направляется к младшим братьям, а у меня в голове застревают его последние слова.

Это же не со мной он будет зверствовать, правда?

Начинаю жалеть, что отказалась от вина. Никогда не пробовала, но сейчас оно бы мне точно не помешало.

Во рту пересыхает окончательно. Камиль врывается в мои личные границы, наклоняется к уху и едва касаясь его губами сообщает, что сейчас за мной придут, а он уладит здесь некоторые вопросы и догонит.

Почти сразу же ко мне подходит женщина в длинном темно-синем платье и уводит за собой по короткому коридору в одну из комнат – спальню. Просторная, светлая с большой двуспальной кроватью, покрытой кремовым покрывалом, с многочисленными шкафами, полками, комодом, большим зеркалом и огромным окном от пола до потолка с таким же затемненным стеклом и узором, как на входной двери.

– Это твое крыло, – сообщает женщина. – Будешь жить здесь.

Показывает мне красивую ванную комнату и просторную гардеробную, уже набитую всевозможными вещами, упакованными в фирменные пакеты известных брендов. В выдвижных ящиках лежат украшения на все случаи жизни. Есть отдельный шкаф с обувью.

– Гостиная общая, но в этой части дома обычно никто не появляется, – она заканчивает быструю экскурсию. – Меня зовут Самира. Я буду для тебя кем-то вроде личной гувернантки, – она улыбается. И улыбка у нее такая… теплая очень. – Мне пора. Сейчас к тебе приведут маму и няню, а потом придет Камиль. Я вернусь после того, как он покинет твою комнату, и помогу тебе.

– Поможете мне? – снова пугаюсь. Она только кивает, гладит меня по плечу и уходит. Впасть в панику не дают вновь открывшиеся двери, впустившие маму вместе с няней.

Заплаканные обе, переживают.

– Ясна, детка, – мама обнимает меня, – как прошло знакомство со старейшинами и братьями Камиля?

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Они так мерзко все на меня смотрели. Помыться хочется, – передергиваю плечами.

– Тише ты! Дуреха! – ругается няня. – Помни все, чему я тебя учила, девочка, – смягчается она, а мама уже расплетает мне волосы, все время путаясь в них, нервно дергая и причиняя боль. – Понравишься ему, все хорошо будет. У всех все будет хорошо. И у тебя, и у твоей семьи.

– А если не понравлюсь? – голос хрипнет. – Вдруг я сделаю что-то не так? Мне страшно, нянь.

– Ну как же ты можешь не понравиться, девочка моя? – мама расчесывает мои волосы, рассыпая их по плечам и спине. – Ты у меня такая красивая, такая нежная. Ты настоящий подарок для него, а не Залог. Все будет хорошо. Быть с мужчиной не так ужасно, как тебе кажется. Это приносит удовольствие. Ты научишься его и получать, и доставлять.

– Я ей рассказывала, – вмешивается няня.

– Да что ты там рассказывала, – отмахивается мама. – Разве возможно передать словами то, что можно лишь почувствовать? Посмотри, она вся дрожит. А ты ведь учила ее не бояться.

И няня не спорит, поправляя несуществующие складки на моем платье. Я буду скучать по этой ворчливой женщине, фактически ставшей мне второй или даже первой мамой. Несмотря на все наши ссоры и мои на нее обиды, я все равно буду тосковать по ней.

Мы долго обнимаемся с ними. Я реву, няня за это ругает. Глаза теперь воспаленные и губку нижнюю зубами поранила.

К нам заглядывает Самира и уже через минуту я остаюсь одна. Стою у окна, нервно заламывая пальцы. Страх продолжает оглушать. И чем дольше я жду, тем становится хуже. Сильная рука ложится на мою талию удерживая от обморока. Он здесь… Я даже не услышала, как Камиль вошел.

– Боишься меня? – он начинает расстегивать мелкие пуговички сзади на платье. Прикасается к обнаженной коже между лопаток и получает ответ на свой вопрос в виде волны дрожи, пронесшейся по моему телу. – Боишься… А мне говорили таких, как ты, готовят заранее.

Платье внезапно падает к моим ногам, и я делаю еще одну ошибку, за которую няня меня бы точно выпорола. Я прикрываюсь руками. А он смеется. Его забавляет моя реакция. Ему явно нравится мой страх, и он медленно разворачивает меня лицом к себе. Разводит в стороны одеревеневшие руки. Грудь покрывается мурашками, соски встают, его взгляд темнеет.

– Красивая очень, – он ведет своими огромными пальцами между полушарий, по животу, прямо до пупка с камушком-капелькой. Рисует круг и спускается ниже до тонких, полупрозрачных кружевных трусиков.

Берет их двумя руками и разрывает по краю. Тонкая ткань слетает по моим бедрам вниз.

Камиль подхватывает меня на руки и роняет на заранее расстеленную Самирой кровать. Я смотрю ему в глаза. Очень стараюсь. Меня ведь учили… Чему меня там учили? Боже, в голове ничего не осталось! Там пустота. Там также темно, как в его глазах.