Каменный пояс, 1987 - Страница 33
Изменить размер шрифта:
Светлана Томских
СТИХОТВОРЕНИЕ
«Дышите носом», — тренер говорил,
Но только мы упорно ртом дышали,
И тренера советы забывали,
Когда нам в лица ветер с силой бил
Да снова под кроссовками песок
На мелкие частицы рассыпался,
И даже тот, кто сзади оставался,
Запомнить это правило не мог.
Дистанций новых прерванная нить
До финиша упруго протянулась,
И кто-то победителем вернулся,
Но тренеру не смел он возразить.
Азарт победы, горечь неудач,
Лишь вы над нами властью обладали,
И криком нас трибуны обдавали,
И нарастал в груди восторга плач.
Но с точностью направленной иглы
На следующий круг нас выводило,
И в нас тогда уверенность входила:
По правилам не выиграть игры.
Бежали так, что волосы со лба,
Бежали по раскрученной спирали…
А праздные болельщики молчали,
Но можно и молчанием солгать.
В ЛИТЕРАТУРНЫХ ОБЪЕДИНЕНИЯХ
Стихи. Рассказ
В литературном объединении при курганской областной газете «Молодой ленинец» начинали многие, сейчас уже ставшие профессиональными, прозаики и поэты. И сегодня на занятиях в «Юности» звучат новые голоса. Представляем читателю стихи библиотекаря Елены Овчинниковой, рабочего Сергея Бойцова и рассказ кинооператора местной студии телевидения заочника Литературного института имени А. М. Горького Сергея Жмакина.
Елена Овчинникова
СТИХИ
* * *
Мне снился дом, и лебедой
заросший двор, и у крыльца
ведро с колодезной водой,
и ветки яблонь у лица.
Так ясно снился ставней скрип
и удивленный птичий гам.
Но голос тот давно охрип,
зовущий к детским берегам.
И просыпаюсь тяжело,
уже в предчувствии беды,
и явь окатывает зло
ведром колодезной воды.
* * *
У звезд не бывает иначе.
Если звезда сгорает
и падает,
это значит —
кто-то с ней умирает.
Если звезды не стало —
этого не услышат.
Лишь звездочет
устало
спустится с крыши.
Сядет, колпак снимет
и, как ребенок,
заплачет…
И у звезды есть имя.
У звезд не бывает иначе.
* * *
Вчерашняя строка не греет.
Не хочет прошлого душа.
А лист белеет,
лист белеет,
тревожить словом не спеша.
…Струна осталась не задета,
и с каждым часом все немее,
и я боюсь, что до рассвета
уж не успею…
Сергей Бойцов
СТИХИ
ДВА ПАМЯТНИКА
Где бежит Нарова-река —
крест Семеновского полка.
Справа — Нарва, а слева — море.
Здесь Петра натаскивал Карл.
Путь к величию — кровь и горе,
крест солдатам и тот бокал,
под Полтавой Петром подъятый
«За науку!..» И крест солдатам
за науку? За кровь и муку?
Я смотрел и ответ искал.
Нет, совсем нетрудно понять,
зная следствия и причины,
отчего на полях Отчизны
кровью полита каждая пядь.
Уходя от того креста,
вспомнил памятник я другой,
до него от того креста
пролегла не одна верста —
вся Россия с ее судьбой.
Резко вырубленная глыба
над Амуром серым, седым —
в память строивших в топях гиблых
город юный, как гимн молодым.
Между ними не километры.
В грань фундамента и креста
бьются разных историй ветры:
кровь — в одной, а в другой — мечта.
* * *
После юности шумной, пылкой,
солнце тихо вползло в зенит.
Стариной тряхну, как копилкой,
и послушаю — не звенит.
Бестолковый и бессловесный,
бывший мною, любил сильней.
Был отчетливей свод небесный,
и речная вода — синей.
Но желать не могу возврата
к тем годам, где гадал о том,
что случится со мной когда-то, —
все случилось в свой срок, потом.
В газетенке, где объявления,
напечатаюсь в пару строк:
«Обменяю свои волненья
на покой…» Да всему свой срок.
Реки синие почернели,
листопадный промчался пал.
И внезапный, как печенеги,
снег с неясных небес упал.
* * *
Снег за окном — как белая полива.
Мороз-гончар все в печь свою составил.
А яблоня, как скомканная лира,
дрожит, колдует, чтобы снег растаял.
Дикарка, и породою, и нравом,
нашептывает стенам и карнизам,
разжалобила крышу, ту, что справа, —
весь двор теперь сосульками унизан.
Не тот ли отзвук яблоневой смуты
я узнаю, когда, пальто снимая,
ты спрашиваешь взглядом: «Почему ты
не обратил январь в начало мая?»