Каменный пояс, 1986 - Страница 67

— Волевое руководство! — поддакнул политически грамотный Кондрашин. — Метод, уходящий в прошлое! Пора бы ему это знать да быть повежливее!

Наконец, выслушав массу полезных советов, Гвоздиков набрался храбрости и выскочил из табельной с видом человека, который долго не решался, но решился-таки нырнуть в холодную воду.

Ему повезло: начальник не восседал неприступно за письменным столом, а стоял в коридоре — время было обеденное — и, как обыкновенный смертный, о чем-то оживленно разговаривал с молодым практикантом.

— Подите-ка сюда! — помахал он рукой Гвоздикову. — Рассудите нас! Вы футбол по телевизору смотрели?

— Как я... давно... болею... — забормотал, жалко улыбаясь, Гвоздиков, — то, конечно, не мог... пропустить... но не в ущерб... не в рабочее время...

— Как, по-вашему, — перебил его начальник, — кто станет чемпионом мира? Вот он говорит: бразильцы!

— Не-ет! — застенчиво покачал головой Вася. — Что вы! Нынешние бразильцы не игроки, а шахер-махеры! Судью купили!.. Дураку было видно, что мяч пересек линию ворот... То есть... я хотел сказать... умному...

Начальник не обратил на это внимания:

— Я думаю, что бразильцы скажут свое веское слово... Могут, конечно, выиграть и англичане...

Гвоздиков замотал головой более категорично:

— Англичане научились не играть, а хулиганить. И на поле, и... Надо же: прямо на трибуне разделись, чтобы, значит, выразить судье протест, недоверие. А потом добавили изрядно и тоже в чем мать родила купались в фонтане в центре Мехико... Нет-нет, насчет футбола вы со мной не спорьте, я-то разбираюсь, не то, что некоторые...

— А мексиканцы! — еле успел вставить начальник.

— Хе... — презрительно усмехнулся Гвоздиков. — Их Уго Санчес пенальти не забил! На последней минуте. Да какой значимый! Решал судьбу встречи и, может быть, всей команды. Умеет разве что коку по телеку пить, рекламу делать. Вы ко мне с этим Уго не суйтесь, ему мяча вовек не забить по правилам, грубиян он и симулянт, а не игрок..

— А аргентинцы! Один Марадона чего стоит! Бьет и с левой, и с правой! А прыгучесть!

— Хо-хо! Прыгучесть!.. — захохотал Вася. — На одной прыгучести далеко не уедешь! У зайца тоже прыгучесть. А что толку? Ох, не люблю я этих людей, которые заладят: «Прыгучесть! Дриблинг!», а сами разбираются в этом, как свинья в апельсинах...

Через некоторое время, выйдя, по обыкновению, с папиросой в коридор, чтобы немного развлечься от скучных утомительных табелей и нарядов, Валентина Дмитриевна была поражена, увидев, что Гвоздиков размахивает рукой перед самым носом начальника и кричит на него, будто не он — начальник, а начальник — Гвоздиков:

— А не видишь, то очки надень! Тоже мне — знатоки! Этот вечный бородач Альтобелли — пижон и балерина! Шумахер, Румменигге, Пфафф, Робсони, Папен, Платини, Зико, Сократес... — тоже... Только круглые остолопы...

— Позволь, но... — пыжился и подпрыгивал начальник, но Вася ему и рта раскрыть не давал.

Будучи женщиной культурной, Валентина Дмитриевна сделала вид, что не заметила этой неприличной сцены.

Не успела она со всеми подробностями рассказать страшно заинтригованному Кондрашину о внезапном буйном помешательстве их тихого сослуживца, как тот ворвался, хлопнув дверью, с маху усевшись на стул и бурча:

— Знатоки! Бегемоты непроходимые... Чтоб вас!

— Ну, как вам понравился начальник? — вкрадчиво спросила Валентина Дмитриевна.

— Дуб он, а не начальник! — закричал Гвоздиков. — Я с ним и говорить не хочу! Иностранцам фору дает! От своих он меня отказаться не заставит! Я за это и в школе терпел! Правильно Валентина Дмитриевна говорила...

— Извините, Василий Николаевич! — сухо поджала губы Валентина Дмитриевна. — Я так никогда не говорила, вот — свидетель... Я, правда, указала на некоторую нетактичность в его поведении, а в ваши дела меня, пожалуйста, не впутывайте!

— Я и не впутываю! Я знаю, что вы в футболе ни бум-бум! Кто не разбирается, тот пусть и рассуждать не лезет, а помалкивает!.. А вы знаете, что он говорит? Он говорит, будто бразильцы сплошь и рядом телевизоры в окна повыкидывают, если их команда не станет чемпионом. Будто Анри Мишель, Энцо Беарзот, Эмилио Бутрагеньо, Мигель Муньос, Бора Милутинович, Пеле...

Зазвонил телефон, Валентина Дмитриевна взяла трубку и с ледяным лицом кивнула Гвоздикову:

— Вас... начальник...

Вернулся Вася Гвоздиков только через полчаса.

— Не-ет! — сказал он, потирая ладони. — Ошибся я в нем сначала, а он парень, оказывается, ничего... Разбирающийся. Мы сейчас с ним по душам поговорили, вижу — свой парень, с головой! По основному вопросу мы с ним прямо-таки единомышленники: чемпионы, конечно, наши! А по частным вопросам напишем предложения в Совет Министров. Во-первых, дни матчей с участием нашей команды объявить праздничными днями. Во-вторых, за счет профсоюза авиалайнерами доставлять заслуженных болельщиков на встречи наших ребят. В-третьих, цены на билеты сделать такими же высокими, как в Мексике, а часть дохода перечислять в фонд сборной. Еще...

— Ну, а как насчет кошки? — поинтересовался Кондрашин.

Вася махнул рукой:

— Про нее я и забыл! Да ладно, не к спеху... Главное, он совершенно правильного мнения, что чемпионом станет наша команда.

...После поражения от бельгийцев Вася Гвоздиков был бодр, как прежде:

— Это потому, что бельгийский тренер Ги Тис применил неспортивный прием — притащил на чемпионат не только футболистов, но и их жен. Сказал: до тех пор будете в Мексике с подружками, пока побеждаете. Ну, жены, сами понимаете... В общем, не футбол победил, а матриархат... Да и разве это Ватерлоо! Напротив! За битого семерых небитых дают!.. Уж в следующем чемпионате наши футболисты непременно, обязательно и безоговорочно станут действительно самыми лучшими в мире. Мы тут с их женами уж поговорим!