Каменный пояс, 1979 - Страница 68

Уже через год Толстокожева работала за двоих — техника перевели в другой отдел, а еще через год за четверых — сократили двух инженеров (Леночку оставили, поскольку она была оформлена уборщицей на полторы ставки), а еще через год она осталась одна со своим конспектом.

На предприятии что-то не ладилось, письма шли потоком, и Леночка приходила домой уставшая, но довольная. Мария Филипповна, мать Леночки, и радовалась, и возмущалась: «Девочку перегружают, — говорила она в кругу знакомых. — Они думают, если талант, то тяни за пятерых, а она у нас хрупкая. Я ведь жаловаться буду. Я ведь в трест напишу…»

Письмо в трест она, действительно, написала. Ответ пришел простой и ясный. Начинался он словами: «В силу ряда причин, от нас независящих…», а кончался обнадеживающе: «Работа в этом направлении ведется…»

Ампилогов по дому делал все. Жена на него в этом отношении «не дышала». Перегорели пробки — пожалуйста, он выкручивает сгоревшую, ставит новую, и опять свет. Потек кран — Ампилогов берет разводной ключ и доворачивает; опять потек — опять доворачивает, пока не свернет; свернул — сам вызывает слесаря. Сам! Вбить гвоздь для него — полчаса. Простой гвоздь, простой молоток. Один согнулся, второй согнулся, третий упал. Молоток упал. Ампилогов упал… Четвертый гвоздь вошел. Жена убирает мусор. Ампилогов разводит алебастр. Что хочешь вешай — жена «не надышится».

Получили они квартиру: район новый, дом новый, две комнаты, туалет, ванна, и все отдельно. На полу паркет, на стенах штукатурка ровненькая, в большой комнате даже гвоздь есть, чтобы хозяин не мучился. Маленькую комнату — детям, большую — родителям. Горку для посуды — слева от входа. Хотели справа, но там гвоздь в стене — метр двадцать от пола — такой прямой, что аж гнуть жалко. Значит, горку напротив гвоздя, книжный шкаф от гвоздя влево, диван-кровать под гвоздем. Живут месяц — хорошо! Живут два — не нарадуются. На третьем месяце Ампилогов говорит жене: «Тебе этот гвоздь нужен? Нет. Давай я его выдерну, а новый прибью повыше, и мы на него повесим… Что хочешь, то и повесим».

Знал бы Ампилогов (но откуда ему было знать), что, когда он жил еще в своей старой однокомнатной квартире, в его будущей новой собрались перекурить после обеда монтажники, и кто-то из них (шутки ради) продолбил ломиком железобетонную перегородку между комнатой и коридором, добрался до арматуры и, под общий смех товарищей, приварил к ней этот гвоздь. Пришли штукатуры — посмеялись, заштукатурили, пришли маляры — посмеялись, закрасили. Пришел Ампилогов и решил выдернуть. Такой уж он был человек — Ампилогов. Высшее техническое и жизненный опыт, которые жили у него в подсознании, подсказывали ему, что вытащить из бетонной стены гвоздь легче, чем вбить его туда же.

Ампилогов пошел на кухню, взял из шкафчика плоскогубцы и направился к гвоздю, напевая незатейливое: «Тореадор, сме-ле-е в бой! Тореадор…» Усилие, еще усилие, мышцы Ампилогова приятно напряглись, победа была рядом. Он пробовал рывками — люстра закачалась, гвоздь не последовал ее примеру. Раздосадованный неудачей Ампилогов вспомнил из детства хулиганское выражение «против лома нет приема». Он пошел к соседу и взял у него на прокат гвоздодер. Итак, «выигрываем в силе, проигрываем в расстоянии», но в конце концов все равно выигрываем. Усилие, еще усилие. Одна нога уперта в пол, другая в гвоздодер. Попробовал рывками — книжный шкаф закачался, а гвоздь — и не подумал.

Другой бы человек отступил, но Ампилогов решил попробовать ударное воздействие: спинка дивана — опора, гвоздодер в вертикальное положение, под него подушку, чтобы не падал. Ампилогов отошел к горке, сделал несколько приседаний, выбирая толчковую и ударную ногу, затем глубоко вздохнул, выставил вперед правую ногу, оттолкнулся левой и… Падая на диван, он услышал звук пролетающего над ухом гвоздодера.

Жалобно зазвенел за спиной Ампилогова столовый сервиз, освобождая место в горке для гвоздодера. Прибежала из кухни жена и упала в обморок, Ампилогов поймал ее у самого пола и положил аккуратно на ковер; потом вытащил из горки гвоздодер, подошел к гвоздю вплотную, закрыл глаза и ударил наотмашь — раз, еще раз; мышцы Ампилогова обмякли, он открыл глаза и… улыбнулся — гвоздь торчал из стены, как ни в чем не бывало.

Прибежала из школы первоклассница-дочь, закружилась по комнате, напевая «Папонька с мамонькой делают ремонт…», вышел из детской пятилетний Алешка, потрогал вылезшую из дивана пружину и изрек философское: «А я думал, там опилки». Ампилогов сел на ковер рядом с женой.

«Это не простой гвоздь, — уговаривал он себя. — Надо только немножко подумать… Если привязать, скажем, к гвоздю веревку, перекинуть ее через крюк, на котором висит люстра, то…»

Жена согласилась, но предусмотрительно увела детей к соседям.

Когда Ампилогов повис на веревке — гвоздь усмехнулся, когда Ампилогов привязал на веревку гантели и телевизор, жена попробовала его отговорить, когда Ампилогов залез на подвешенный телевизор, жена заплакала, когда она попыталась стащить его оттуда — веревка лопнула, когда пришли дети — первоклассница опять запела: «Папонька с мамонькой чинят телевизор…», Алешка улыбнулся, понимая, что телевизор теперь принадлежит ему безраздельно.

Поужинали. Жена уложила детей спать и сама прилегла на кухне.

Ампилогов долго сидел на диване и смотрел на гвоздь, потом взял пилочку для ногтей и начал пилить это чудовище под самый корень. Интересно, сколько дней и ночей у него уйдет на это?..