Камень Книга одиннадцатая (СИ) - Страница 54

Патриарх впился в меня взглядом, и я опять почуял, что он недоговаривает, но помогать Святославу не собирался:

— Хорошо, ваше святейшество, я сегодня же переговорю с Александром. — И замолчал.

Патриарх поиграл желваками и решился:

— Ладно, уговорил! — И выпалил: — Да, я очень хочу портрет работы Петрова! — И без перехода: — Почему православный художник пишет портреты какого-то там лягушачьего короля, а собственного патриарха не пишет? И, учитывая все растущую популярность твоего Петрова в аристократических кругах, ждать годами своей очереди за портретом я не намерен!

Ответить я не успел — откровенно веселящиеся Романовы в шутку начали дружно обвинять Святослава и в нетерпении, и в гордыне, и еще бог знает в чем. Патриарх вяло огрызался и отмахивался, пока слово не взял посерьезневший император:

— Мы вот не подумали, а Свят на самом деле прав: Саша Петров просто обязан будет написать портрет нашего патриарха в самое ближайшее время. Надеюсь, никому из присутствующих не надо объяснять все политические, религиозные и идеологические аспекты подобного нашего решения? Кроме того, самому Александру и роду Петровых от этого портрета только плюсы: личная благодарность самого патриарха, покровительство Патриархии, отличная репутация в среде простых священнослужителей и их прихожан, а про наш высший свет и говорить не приходится. Только у меня будет к тебе, Свят, один-единственный вопрос, — дед улыбнулся, — ты художнику за портрет платить собираешься или надеешься шедевр получить в дар?

Патриарх на мгновение опустил глаза, но только на мгновение, а потом с гордым видом заявил:

— Я надеялся на большую скидку… Минимум процентов пятьдесят.

Император кивнул:

— А мне почему-то кажется, что ты, Свят, в силу своего жандармского прошлого и церковного настоящего, уже давно Петрова просчитал и прекрасно знаешь, что никаких денег с его святейшества воцерковленный и положительный со всех сторон молодой художник не возьмет. Но у молодого художника есть друзья, покровители и будущие родственники, которые с удовольствием как бы возместят Петрову все потраченные на патриарха талант, немалые душевные силы и время. Ты намек уловил, твое святейшество?

Святослав вздохнул:

— Сколько?

— Тебе, Свят, как родному и с учетом огромной скидки ровно один миллион рублей.

— Грабеж!.. — буркнул патриарх. — Как есть грабеж!.. — И тяжело вздохнул: — Договорились. Что по срокам скажешь, Коляшка?

— Ничего определенного — сам ситуацию видишь, — но постараемся вставить тебя в плотный график художника сразу же после Машеньки, — дед указал на супругу. — Кстати, Свят, ты правильно сделал, что сначала решил с Алексеем поговорить, да еще и в нашем присутствии, а не сразу с Сашей Петровым или его отцом.

— Ты меня за кого держишь, Коляшка? — поморщился тот. — Я очень хочу, как ты выразился, шедевр, а не бледную копию шедевра, и портить отношения с Петровыми не собираюсь. — Святослав повернулся ко мне. — Насчет же реставрации я не шутил, Алексей, — переговори с Александром.

— Сегодня же, ваше святейшество, — заверил я.

Следующие минут пятнадцать были потрачены на обсуждение грандиозных планов Святослава по еще большему распространению православия в Европе, особенно в западной ее части, и продолжению государственного финансирования Романовыми этой, вне всякого сомнения, богоугодной деятельности. Вот уж тут патриарх разошелся не на шутку — было видно, что он буквально горит этой идеей и от своих намеченных планов отступать не намерен. Пока старшее поколение Романовых вяло отбивалось от денежных хотелок Святослава под предлогом «в бюджете столько денег нет», родитель отвел меня на балкон и с улыбкой протянул свой телефон:

— Смотри, что мне твой дядька Коля из Кремля прислал.

На видяшке какие-то разношерстно одетые люди вышагивали строем на фоне Арсенала под «Марусю»! Вышагивали не особо-то и умело, но вот строевую песню выводили довольно-таки душевно.

— Отец, это те, о ком я думаю? — хмыкнул я.

— Они, — кивнул он, продолжая улыбаться. — В полном составе наши малолетние правонарушители заявки в Дворцовую полицию подали и все в Кремль явились. Уверен, половина из них сами проявили инициативу, вторую же половину заставили испуганные родители. — Родитель улыбнулся еще шире. — А ведь Виталя Пафнутьев еще даже не начал вызывать к себе на беседу старших родичей наших малолетних патриотов — ждет, пока первые достаточно промаринуются.

— Злые вы! — делано поморщился я. — Думаете, что самые умные и свет ничего не понимает?

— Понимает, — с готовностью кивнул отец, — но все равно начинает волноваться все сильнее, потому что, как известно, ожидание смерти страшнее самой смерти. Веками работает, сынок, и у нас сработало: уже случилось восемь случаев серьезных гипертонических кризисов с предынфарктным состоянием. Главы родов и наследники своих отпрысков сейчас подвергают таким дополнительным мерам воспитания, что молодежи этого надолго хватит. Так что у тебя по возвращении на любимую родину с малым и большим светом вообще никаких проблем не будет.

— Так у меня с ними и не было никаких проблем, — пожал плечами я. — И это где-то даже печально — жизнь становится скучной и неинтересной.

Родитель сделал вид, что трижды поплевал себе за левое плечо:

— Тьфу, тьфу, тьфу… Нашел о чем сожалеть!

Я только отмахнулся:

— Ладно, отец, проехали. Слушай, я тут чего подумал: мы же сегодня в казино собрались, и мне кажется, что Лена Панцулая должна там обязательно присутствовать. Тем более Фриц уже успел по своей зазнобе достаточно соскучиться.

— Точно? — изогнул бровь родитель. — Не рановато ли будет Лену из… командировки отзывать?

— Судя по моим впечатлениям, в самый раз, — хмыкнул я. — Кроме того, на фоне нервотрепки самого Фрица от возможного покушения на его царственного дедушку Лена постепенно может отойти для молодого немчика на второй план.

— Ты прав, ты прав… — пробормотал отец. — Хорошо, с матушкой прямо сейчас переговорю, чтобы она дала команду на возвращение твоей блудной Панцулаи…

Пока родитель решал озвученный вопрос, а старшие Романовы были заняты патриархом, я решил позвонить Алексии. Общение с девушкой и одновременный мониторинг ее состояния меня удовлетворили: доспех был в норме, свечение ровным, а голос спокойным. Обменявшись последними новостями, коих было небольшое количество, мы пожелали друг другу хорошего дня и закончили разговор…

***

Возвращение «моей блудной Панцулаи» как раз совпало по времени с началом нашего посещения одного из градообразующих предприятий Монако и его главной достопримечательности — казино «Монте-Карло».

— Ленусик! — дружно воскликнули русские девушки с крыльца игрового заведения, когда Панцулая вышла из такси. — Дорогая, как же мы по тебе соскучились!

— Елена, — улыбались более сдержанные в проявлении дружеских чувств импортные принцессы, — мы тоже очень рады, что ты наконец вернулась!

Молодые люди приветственно помахали руками, а Фриц Гогенцоллерн, напротив, подскочил к девушке и «помог» ей подняться по ступеням, бормоча на немецком:

— Лена, могла бы и предупредить… Я даже без цветов… И вообще, ты прекрасно выглядишь!

— Спасибо, Фриц, — смущенно улыбалась Панцулая, обряженная в красное воздушное платье и такого же цвета туфли. На голове девушки была затейливая прическа. — Пойдем уже, не будем задерживать остальных.

— Пойдем… — засиял Гогенцоллерн.

На входе всю нашу компанию встретил старший администратор казино мсье Варажан — седой мужчина лет под шестьдесят, — который и провел для нас ознакомительную экскурсию по пафосному катрану. Когда экскурсия подошла к концу, а мы выразили свою благодарность мсье Варжану, слово взяла улыбчивая Ева Гримальди:

— Друзья, как я вчера и обещала, княжество дарит вам приветственный бонус для игры в размере ста тысяч франков.

Принцессу тут же прервали своими восторгами понимающие в подобных финансовых мелочах Медичи, старший Гогенцоллерн и оба Аль-Нахайяна: