Камень Книга одиннадцатая (СИ) - Страница 53

— Во-вторых, Александра, хочу выразить свое восхищение созданным вами образом роковой красотки! Это дорогого стоит!

— Спасибо, ваше императорское величество!

— В-третьих, если с вами по роду службы не дай бог что-то произойдет, можете смело рассчитывать не только на Россию с ее спецслужбами и великого князя Александра Николаевича, но и на меня лично.

— Очень это ценю, ваше императорское величество!

— Теперь о… вашей жизни вне службы. Как мне доложил господин Кузьмин, у моего сына с вами, Александра, состоялся разговор о некоторых ваших дальнейших жизненных планах, в которых моему сыну места… не оказалось. Очень надеюсь, что это будет именно так и курортный роман так и останется курортным романом. Вы меня поняли, Александра?

— Прекрасно поняла, ваше императорское величество!

— И последнее. — Мария Федоровна перевела взгляд на сына: — Саша, будь так добр, подбери у «Фаберже» в подарок для баронессы от меня и от себя что-нибудь действительно роскошное. На долгую память. И посмотри что-нибудь по земельным угодьям в Поволжье. Уверена, ты сможешь подобрать для баронессы что-нибудь достойное, чтобы она с Родиной связь не теряла.

— Конечно, матушка.

— Тогда будем прощаться, молодые люди. Спокойной ночи! — Императрица направилась к двери. — Иван Олегович, а где изволит почивать еще один мой непутевый сынок, младшенький который?

— Вовчик, государыня?

— Он, Ваня. Надо бы его проверить, а то мало ли что…

Когда дверь каюты закрылась, а шаги стихли, цесаревич хмыкнул:

— И как тебе моя матушка, Шура?

— Видно, что любит тебя, милый, — улыбнулась баронесса. — И по-своему оберегает. Но меня больше волнует другой вопрос: кто же все-таки такой господин Кузьмин? Офицер по особым поручениям? Личник императора или твой личник? Кто же он?

Цесаревич вздохнул:

— Это второй по счету человек в этом мире, кого бы ты не захотела иметь в личных врагах.

— А кто первый?

— Мой сынка родный, великий князь Алексей Александрович…

Генерал Михеев, командир Дворцовой полиции и по совместительству комендант Кремля, с явным неодобрением смотрел на выстроившийся перед Арсеналом целый батальон молодежи, состоящий из отпрысков аристократических родов Российской империи. Все эти молодые люди в возрасте от четырнадцати до двадцати с лишним лет, принявшие участие в беспорядках около посольства Испании, пожелали присоединиться к великим княжнам Марии и Варваре Александровнам, отбывавшим по приказу императрицы особое наказание.

— Ну что, залетчики! — рявкнул Михеев отлично поставленным командным голосом. — Готовы искупить свою вину деятельным раскаяньем?

Батальон набрал в грудь воздуха и ответил:

— Так точн, ваш высокопрвосхдитво!

— Похвально слышать сие! — генерал позволил себе улыбку. — Оглашаю план запланированных мероприятий на сегодняшний день. С прямо сейчас и до обеда вы все плечом к плечу, как и предписано ее императорским величеством, под командованием офицеров Дворцовой полиции усиленно занимаетесь строевой подготовкой. Прием пищи в обеденное время состоится в Арсенале, а потом вас ждет увлекательная экскурсия по Алмазному фонду, где вы сможете еще немного окультуриться, прикоснувшись не только к прекрасному, но и к крайне дорогому виду искусств.

По рядам «элитного» батальона пронесся радостный шепоток, на который воспоследовала мгновенная реакция со стороны возбудившегося Михеева:

— Равняйсь! Смирно! Отставить разговорчики в строю! Предупреждаю один раз и надолго: еще что-то подобное, любое мое сомнение или сомнение моих офицеров в вашем желании деятельно раскаяться, и залетчик или залетчики, невзирая на пол и возраст, проведут эту ночь в камере не особо гостеприимной кремлевской гауптвахты. Самое же для вас печальное будет в том, что информация о каждом таком залете будет доведена мной отдельным рапортом до взявшей вас на поруки государыни. Вам все ясно, бойцы?

— Так точн, ваш высокопрвосхдитво! — рявкнул поскучневший строй.

— Очень на это надеюсь, яхонтовые вы мои!

Командир Дворцовой полиции еще минут пять приводил молодежь в чувство, потом передал командование батальоном своим офицерам и стал наблюдать со стороны за воспитательным процессом. Площадь перед Арсеналом удовлетворенный генерал покидал под пока еще не особо четкий строевой шаг, но вот исполнение песни звонкими молодыми голосами ему очень понравилось:

Зеленою весной под старою сосной

С любимою Ванюша прощается.

Кольчугою звенит и нежно говорит:

«Не плачь, не плачь, Маруся — красавица!»

Маруся молчит и слезы льет,

От грусти болит душа ее.

Кап-кап-кап, из ясных глаз Маруси

Капают слезы на копье.

Кап-кап-кап,

Из ясных глаз Маруси

Капают горькие, капают, кап-кап,

Капают слезы на копье…[1]

***

Спустившись утром вместе с братьями со второго этажа нашего номера, я обратил внимание на идиллическую картину в гостиной: старшие Романовы в обществе патриарха Святослава и князя Пожарского за светской беседой распивали чаи. Поздоровавшись со всеми, мы с Колей и Сашей быстренько сварили себе кофе и удалились на балкон, где нас ждал ставший в последнее время надоедать вид на море и действительно вкусный, легкий, освежающий морской бриз. Однако спокойно выпить кофе мне не дали — на балкон заглянул мой родитель:

— Алексей, зайди, с тобой поговорить хотят.

— Иду, — вздохнул я, допил бодрящий напиток и поднялся из такого удобного плетеного кресла.

Саша хмыкнул:

— Явно Святославу от тебя, Лешка, что-то понадобилось, иначе бы дядька сказал: «Алексей, зайди, разговор есть».

Я кивнул, соглашаясь с братом, и вернулся в гостиную, где меня действительно уже ждал патриарх.

— Присаживайся, Алексей, — он нетерпеливым жестом указал мне на кресло напротив и тут же продолжил: — Слышал я, что вы всей молодежью сегодня в казино собрались?

Я покосился на присутствующих тут же старших родичей и пожал плечами:

— Были такие планы, ваше святейшество…

— А не кажется ли тебе, сын мой, что визиты молодых людей вашего возраста в подобные заведения несколько противоречат исповедуемому вами православию? И не только православию?

Патриарх уставился на меня прищуренным взглядом, в котором было, как подсказывала чуйка, очень много наигранного осуждения.

— Ваше святейшество, — я улыбнулся, — морали мне читать поздно: в длинном списке моих прегрешений перед Господом нашим и православием азартные игры окажутся чуть ли не на последнем месте. Если вы хотите меня завиноватить, то тоже мимо: от подобных заходов я только раздражаюсь, злюсь и потом плохо общаюсь. Ваше святейшество, говорите прямо, чего вам от меня надо? Поверьте, так будет проще.

Святослав аж крякнул и буркнул что-то невнятное, Романовы и князь Пожарский улыбались, а похохатывающий дед Владимир решил прокомментировать ситуацию:

— Свят, заход с казино ты сделал грамотный, как по учебнику, но в оценке объекта воздействия дал маху!

— Да уж… — вздохнул патриарх и с некоторой фальшью продолжил: — Все время забываю, с кем дело приходится иметь. Хорошо, Алексей, буду говорить прямо, а речь пойдет о тех деньгах, которые ты недавно пожертвовал на развитие православия за пределами Российской империи. — Святослав, вернувший себе уверенность, выпрямил спину. — Мы решили начать с небольшого косметического ремонта наших храмов в Монако, Ницце и Сен-Тропе — мне уже подготовили некоторые эскизы и сметную документацию. Кроме того, завтра из России в Ниццу прилетают художники-реставраторы, в задачу которых входит восстановление внутреннего убранства храма в Ницце. И вот что я подумал, Алексей: может, твоему другу Александру Петрову будет интересно поучаствовать в реставрации, получить, так сказать, новый, а самое главное, богоугодный опыт?