Камень 1993. Книга 1 (СИ) - Страница 4

— Ты о чем? — страха не было. — Если о музыке, то сегодня отстой включают. Леха Мутный кассеты принес, а у него в коллекции что попало. А если о Веронике, то выбирай выражения…

Телохранители коротышки словно по команде рассеялись полукругом, блокируя нам пути к отступлению. Будет драка. Как и в прошлый раз, и не важно, ловко я ответил покрасневшему от злости Ромахе или неразборчиво мямлил… Тогда я убежал и от страха заблевал крыльцо клуба, пока Дюшу держали, а мелкий бандит что-то сально выговаривал Веронике. Как же я хотел забыть этот день, когда все разрушил… Но сегодня ведь можно по-другому?

— Я не понял, босота, ты че к моей биксе лезешь? — Ромаха продолжал словесные игры, пытаясь понять, почему его больше не боятся.

Я на самом деле не боялся и смотрел на мелкого гопника с высоты своих ста восьмидесяти трех.

— Сдалась мне твоя бикса, я их в хозяйстве не применяю, — парировал я, а потом все же попробовал решить дело миром. — Я вон с друзьями на танцы пришел, но программа на любителя, решили не задерживаться. Так что извини, нам пора.

Из клуба как раз доносилась «Хуторянка», которую местный диджей посчитал неплохой танцевальной композицией. Интересно, как быстро Ромаха придет в себя? Раз, два, три…

— Стопэ-э! — с выпученными глазами протянул гопник и попытался встать у меня на дороге.

— Отвали, — сказал я и небрежно отодвинул коротышку в сторону.

Для Ромахи это оказалось сродни глубочайшему душевному оскорблению, и он окончательно слетел с катушек.

— Руки от меня убери, петушара! — завопил он и в следующий миг замолчал, хватаясь за разбитый нос.

Я не стал мудрствовать лукаво и на инстинктах просто зарядил ему джебом в лицо. Раз уж я знаю, чем все кончится, то почему бы не начать первым? Вышло легко и точно, как на тренировке. Ромаха пошатнулся, растерянно захлопал глазами, а его группа прикрытия разом забыла, что делать дальше. Не привыкли, что кто-то может ответить?

— А теперь послушай меня, ушлепок, — я сделал подшаг к хлюпающему носом мелкому бандиту и схватил его за грудки. — Забудь о Веронике. Максимум можешь с ней здороваться и улыбаться. А если еще раз назовешь ее биксой или еще как-нибудь — пеняй на себя. Разукрашу так, что родная мать не узнает. Теперь пошел отсюда!

Я с силой оттолкнул гопника от себя, он попятился и, не удержавшись, грохнулся задницей на запыленный асфальт. Один из дружков бросился ему помогать, остальные начали что-то причитать о «беспределе». Так, а пока они заняты… Я повернулся к Веронике и увидел на ее лице неподдельный ужас. Подошел и твердо обнял девушку за плечи, прижав к себе, чтобы успокоилась. Дюс же просто стоял столбом, не понимая, что произошло и как получилось, что грозный Ромаха, грязно ругаясь, отряхивает испачканные штаны и куртку. Кепка укатилась к вытоптанному островку перед исцарапанной лавочкой, еще один гопник услужливо подобрал ее и вернул пульсирующему от злобы вожаку.

Все-таки пришел в себя. И захочет ответить… Кажется, я не подумал, что будет, если драка зайдет слишком далеко.

— Тебе п**ц! — неожиданно спокойно и твердо сказал коротышка.

— Вероника, иди в клуб, там не тронут, — действовать надо быстро. — Дюша, приготовься…

Плевать на будущее, но сейчас двое — это лучше, чем один.

— Блин, Вадик, тебя кто укусил? — пробормотал будущий предатель, но встал рядом. — Они же нас теперь уроют…

— А как иначе?

Гопники принялись смыкать кольцо, Ромаха сверлил меня взглядом, в котором так и читалось: «Этого не трогайте, он мой».

— Пацаны, наших бьют! — из клуба тем временем выкатилась орава посетителей, которым какая-то добрая душа уже донесла громкую новость.

Впрочем, вот же она причина — бледная, но полная решимости Вероника. Мне кажется или она нас сейчас спасла?

— Ты че тут! — бешеным носорогом рванул к испуганно сжавшемуся в комочек Ромахе Кирилл Патрикеев по кличке Тонна. — Ну-ка, поясни, с каких пор у нас пацанов с девчонками бьют?

Я мысленно усмехнулся, вспомнив дворовый кодекс. Он везде свой. Еще это не жесткие законы, а, как говорил один пират, скорее указания, которые каждый выворачивает, как ему удобнее…

— Так это он начал! — Ромаха напомнил, кто нанес первый удар.

— А он оскорбил мою девушку, — твердо сказал я, и Вероника порозовела. — За такое одного раза мало…

Толпа возмущенно загудела. Правда была на моей стороне.

— Назвал ее «своей биксой», — неожиданно вступил в разговор Дюс. — И еще…

— Еще про меня порожняк погнал, будто я «петушара», — раз уж Ромаха косит под блатного, использую это. В будущих разговорах с Барханом я много чего нахватался. — Слышь, готов за базар ответить?

Народ снова загудел. Глаза Ромахи забегали, он понял, что это еще больший косяк, особенно для него, раз он делает вид, что живет по понятиям.

— Подтверждаю, — к нам подошел пыхтящий «беломориной» парень в пятнах от перенесенной ветрянки. По-моему, его поэтому так и называли, Рябой. — Тот пацан, — он ткнул пальцем в мою сторону, — все правильно сделал. А эти толпой на девчонку пошли по беспределу, еще и за варежками своими не следят.

— Это точно косяк, — ухмыльнулся Тонна, глядя на Ромаху и потирая огромные ручищи. — Обидеть даму при кавалере, про него самого порожняк гнать… И ты еще что-то предъявляешь? Не оборзел, нет? Череп не жмет?

— Все-все! — коротышка испуганно выставил вперед руки. — Разрулили, пацаны! Никаких претензий!

Вот ведь хитрец! Сам наехал, допустил пару внушительных промахов, а теперь выставляет все так, будто это он меня прощает. Нет, дружок, так не годится.

— Это у тебя нет претензий, — я пошел в атаку. — А у меня есть. Как решать будем?

— Был не прав, признаю, — Ромаха все-таки понял, что увильнуть не получится. — Косяк упорол.

Площадка перед ДК заполнилась гомонящими разгоряченными парнями, многие из которых были из нашего двора. Похоже, фиаско главного беспредельщика квартала стало для него же и концом карьеры.

— А ты, пацан, ему кровь пустил, — вновь вступил в разговор Рябой. — Так что у вас, как это говорят, взаимозачет. Если, конечно, с девушкой все в порядке…

Ромаха заметно побледнел. Откровенно говоря, в таких тонкостях я уже не разбирался, у блатных и дворовых в понятиях черт ногу сломит. Понятно только, что я сейчас на коне.

— Ник, он тебя тронул? — Тонна повернулся к Веронике, мазнув по мне скептическим взглядом.

— Нет, меня Вадим защитил! — гордо выпалила она.

Окружившие нас танцоры снова загудели, теперь уже одобрительно, а Тонна на сей раз добродушно ухмыльнулся. Мы не дружили с ним, более того, он еще несколько лет назад прессовал меня и ставил на счетчик. Да, мы жили в одном дворе нашего Девятого микрорайона, только он в кирпичном доме напротив, но для Тонны я был таким же «лохом», как и большинство других парней. Как Дюша, Матвеев Макс, Скороходов Илья и другие. Тогда он считался «супером» в иерархии местной пацанской группировки, а теперь вроде как даже был «старшаком». Но меня и остальных это уже не касалось, потому что после окончания школы прекращались и подобные отношения. Как правило, но не всегда…

— Давай вали отсюда, пока мы добрые! — Тонна топнул для убедительности, и Ромаха с дружками поспешно ретировались.

Но перед этим коротышка успел сказать мне вполголоса:

— Теперь ходи и оглядывайся, чушпан!..

Понял, принял, спасибо за совет. Буду иметь в виду, но по-прежнему не боюсь. Разберемся.

— Уважуха, — толстяк подошел ко мне и с размаху дал мне своей пятерней по ладони, потом демонстративно сжал ее, ожидая реакции. Было больно, но я даже мускулом на лице не повел. — Молодец, пацан. Как тебя там? Владик?

— Вадим, — я посмотрел в глаза Тонне, и он осклабился, тут же ослабив хватку.

— Давай, Вадим, — парень изобразил неумелый хук, пытаясь меня в шутку поддеть, но я выставил блок, и толстяк изобразил снисхождение.

Тоже на самом деле неприятный тип, просто уже не задирает всех без разбору, как Ромаха, которому наплевать, сколько тебе лет. Выглядишь, как «чушпан», постоять за себя не можешь — считай, обречен. А можешь постоять… Ходи и оглядывайся, как мне только что посоветовали. Плевать, разобрался один раз — и во второй тоже справлюсь.