Камбер-еретик - Страница 106

— Она знает, — повторил Джорем, грустно улыбнувшись и кивнув. После смерти Райса ни он, ни отец были не в состоянии мысленно связаться с ней, хотя, вероятно, и потрясение, и расстояние были тому причинами. Они были уверены, что Ивейн жива…

— Должно быть, с ней все хорошо, — согласился Джебедия. — Если она узнает об ордере на арест, может только еще больше разволноваться. Помешать Ивейн невозможно при всем желании, из Валорета в Трурилл ведет около полдюжины дорог, она выбрала одну, а из Трурилла в монастырь святой Марии еще больше путей. Это значительно затруднит ее поиски — и наши, и возможных преследователей. Кроме того, если кто-то догадается, что она едет в Трурилл за сыном, откуда им знать, что она не отправится в монастырь святой Марии?

Он покачал головой.

— Вы хорошо потрудились, роясь в архивах епархии, Элистер. Сомневаюсь, чтобы кто-то за пределами самой обители помнил, что существует такой монастырь святой Марии-на-Холмах, и знал о его местонахождении.

— Вероятно, вы правы. И Дхасса, к сожалению, слишком далеко, чтобы можно было установить надежный контакт, даже если Ивейн ожидает этого. Вероятно, кто-то из нас должен был бы находиться в монастыре, чтобы встретить ее. Если бы удалось найти доступ к Порталу в том районе, проблем с этим не возникло бы. Джорем, ты лучше остальных знаешь район Кор Кулди. Сомневаюсь, чтобы брат Хьюберта испортил Портал, даже если бы знал, где его искать. Предположим, что он этого не сделал. Сумеет ли кто-нибудь пройти через тот Портал и остаться в живых?

— Я бы сумел, — ответил Джорем неуверенно. — Ты этого от меня хочешь?

Камбер кивнул.

— Думаю, да. Мне очень не хочется посылать тебя в одиночку, но кто-то все-таки должен туда отправиться. К тому же нам нужен Портал в самом монастыре, чтобы можно было попасть в кииль еще одним безопасным путем. Как только приедут Ансель и Кверон, будешь помогать им в его сооружении. Не думаю, что можно рассчитывать на помощь Ивейн до рождения ребенка. Но вас троих будет вполне достаточно, не так ли?

— Да, и мы могли бы черпать силу у Эйдана, Камлина и наиболее надежных из братии. Мальчики уже достаточно взрослые для этого.

— Хорошо. Я полагаю, отправляться нужно прямо сегодня. От Кор Кулди до монастыря Святой Марии два дня пути, так что придется поторопиться, если хочешь приехать раньше нее. Джеб, ему нужны самые неприметные доспехи, какие сможешь найти, лучше черные. Ниеллан, постарайтесь собрать провизии, чтобы поменьше весила и занимала места, но чтобы у него не было нужды по дороге заглядывать на постоялые дворы за пропитанием. Джорем, пока они все готовят, давай обговорим, в какое время мы с тобой будем устанавливать связь и поработаем немного над этим. Жаль, мы не сделали этого с Ивейн перед ее отъездом… ну да ладно, неважно. Ты готов?

Джорем улыбнулся, сознавая, что отец намеренно погружается с головой в заботы, чтобы хоть немного облегчить гнет беспокойства.

— Ты, как всегда, умудряешься подумать обо всем.

Но внезапно в один день придет к тебе то и другое — потеря детей и вдовство: в полной мере придут они на тебя, несмотря на множество чародейств твоих и на великую силу волшебств твоих.[30]

Для Ивейн время тянулось невыносимо медленно, всю эту неделю, за исключением первых нескольких часов, она чувствовала лишь опустошенность и мрак на душе, и боль потери. Она знала, что Райсу грозит опасность, когда уезжала из Шиила в Сочельник. Она тревожилась за него, когда Джебедия поведал о разрушенном аббатстве Святого Неота и велел собирать вещи. Райс отправился помочь Джавану, но Ивейн знала, что он не доверяет Тавису. Похоже, кризис нарастал и стремительно приближался к развязке. Одному Богу ведомо, уцелеют ли они.

Но она не могла позволить, чтобы страх и сомнения парализовали ее волю. Не могла она и предоставить отцу, брату или мужу, чтобы они вызволили ее из этого кризиса. Это было настоящее чудо, что Джорему удалось лично прийти и предупредить ее, особенно после того, что им с отцом довелось лицезреть в обители Святого Неота. Они старались как могли, чтобы защитить тех, кто был вверен их покровительству; а ей надлежит позаботиться о тех, кто находится под ее защитой.

Она решила, что их челяди в Шииле небезопасно долее оставаться на службе в Дерини, и потому расплатилась и отпустила большинство из них, а самым преданным передала в дар усадьбу, потому что была совершенно уверена, что никогда не вернется назад. При себе она оставила лишь четверых стражников — все они были холостяками, ибо Ивейн не желала подвергать опасности чьи-либо семьи. Детей закутали в самые теплые одежды, а все ценное спрятали у подножия Портала, включая и несколько древних рукописей, за которыми она намеревалась рано или поздно вернуться; потом она заперла Портал ото всех, кроме кровных родичей. Сменных лошадей нагрузили провизией на всю дорогу, зная, что не рискнут останавливаться в пути.

Кроме того, не ставя в известность Джорема, она отправила Кверона, чтобы тот предупредил Ревана и рассказал ему о последних событиях, ибо невозможно было допустить, чтобы ее старый друг маялся в неизвестности, в ожидании вестей и приказов, которых ему никто никогда уже не передаст. Она заверила аббата, что остается в безопасности, а ребенок не родится раньше, чем через месяц. Кверону очень не хотелось уезжать, но в конце концов он уступил, полагая, что Джорем одобрил это решение.

Всю ночь страхи за Райса не отпускали ее, но потом ей почему-то показалось, что дела у него пошли на лад. Позавтракав, она, весело смеясь, ехала на своем любимом гнедом жеребце возле Райсил, которая, сияя от счастья, скакала рядом с юным стражником. Малыш Тиег сидел в седле перед Анселем, скрывшим церковное облачение под кольчугой. Мальчик весело щебетал, пытаясь сосчитать вьючных лошадей, следовавших кавалькадой, и на счете «три» постоянно сбивался. В солнечный рождественский полдень Ивейн была меньше всего готова к прикосновению смерти.

Она поняла, что конец Райса не был мгновенным, знала только, что он умирает. Это было как громовой удар — в легких Ивейн больше не было ни глотка воздуха, и она не могла вздохнуть. Она едва не вывалилась из седла, натянула поводья и склонила бескровное лицо к бархатной луке седла. Ансель тотчас пересадил Тиега, несмотря на его протесты, на лошадь ближайшего слуги и оказался рядом.

— Что случилось? Ребенок?

— Нет… Райс! — удалось выговорить ей. Обезумевшая от горя, она ушла в транс, стараясь выяснить положение мужа, обнаружить причину его беспамятства. Жизнь угасала, и он ускользал в темноту, куда она не могла добраться.

Это было странное чувство разъединения навсегда, Ивейн потянулась из последних сил… и перестала ориентироваться. Он был очень далеко… в Дхассе?.. Но их разделяли не только многие мили. Ивейн могла чувствовать отзвуки дальних страданий ее отца, брата, Джебедии, но только не его, Райса.

Она заморгала и подняла глаза, удивленная, что солнце по-прежнему блестящей монетой сияло в зимнем небе, и по тому, как потрясен Ансель, поняла, что и он почувствовал. Ивейн спрятала лицо в ладонях и заплакала.

О нескольких следующих днях она мало что помнила. В памяти осталась только бесконечная дорога, безвкусная еда, которой ее кормили, и тревожный ночной сон.

Временами, особенно вначале, они мчались по заснеженной дороге, высекая копытами осколки льда и замерзшей грязи, а иногда по несколько часов кряду неподвижно стояли в лесной тишине, и Ансель делался очень беспокойным, если кто-нибудь кашлял или лошади ржали.

Несколько дней спустя с безумной скачкой и прятками в лесу было покончено. Почти каждую ночь выпадал снег, затруднявший передвижение беглецов, зато остальных не выпускал за ворота. В первые дни Ивейн не могла ни говорить, ни двигаться и не делала бы ни того, ни другого, если бы ее не тормошил Ансель. Юношу заботили безопасность Ивейн и ее будущего ребенка, а в забытьи она в любую секунду могла свалиться с коня. Племяннику удалось где-то раздобыть пароконную повозку с крытым верхом, и это избавило его от необходимости неотлучно быть у седла своей тети. На закате понедельника последнего дня года Ивейн вернулась к действительности, стала осмысленно воспринимать происходящее.