Камаэль (СИ) - Страница 4

После этого случая матушка стала учить меня управлять собственной сущностью. Именно тогда я получил базовые знания об ином мире, подразделяемом на свет и тьму. Тогда я и узнал про вампиров, про упырей, великанов, лепреконов, фей, светлых эльфов, дроу, оборотней, ликантропов (матушка называла оборотней-перевёртышей стражами и воинами Светлого мира, а ликантропов – стражами Тёмного мира). Так же узнал про гарпий, сирен, обсидиановых гарпий и многую другую нежить. Всё это было настолько увлекательно, что я даже сделал свою небольшую энциклопедию нечисти с собственными рисунками, хоть я и знал о таких существах только со слов матери.

Мне всегда было интересно, почему люди вокруг не замечают нас, а если замечают, обязательно убивают? Каждый раз, когда я задавал матери этот вопрос, она неопределённо пожимала плечами и смотрела на большой портрет покойного мужа, что висел у нас в гостиной. И я сам придумывал себе различные смешные ответы, чтобы не тревожить матушку.

***

Солнечный летний день ознаменовался приходом брата в мою комнату. Я тогда возлежал на кровати и поглощал том энциклопедии по биологии, жадно хватая каждое слово, а потому не сразу заметил его. Джинджер сел рядом со мной на кровать и потрепал меня по волосам:

– Привет, мелочь!

Я аж книгу из рук выпустил – он никогда не заходил в мою комнату, а уж тем более не говорил со мной таким весёлым и ласковым тоном.

– Ты что, заболел? – буркнул я, глядя в тёмные глаза Джинджера.

– Нет, решил побаловать своего малютку брата! – воскликнул Джинджер и протянул мне две какие-то разноцветные бумажки.

– Это что? – не понял я, чуть нахмурившись и сев на кровать по-турецки.

– Два билета в цирк. Идём, маман до вечера не будет дома, а тебе там понравится!

Я согласился, ведь никогда прежде не видел цирк. Наивный!

Когда мы пришли к огромному шатру, братец повёл меня не к главному входу, а служебному. Думая, что так и должно быть, я держал его за руку и без всяких сюрпризов внимал всякому его слову. Нас встретил владелец этого путешествующего цирка – высокий, плотный мужчина с пышными усами и копной соломенных волос. Я увлёкся разглядыванием животных в клетках, но особенно меня привлекли тигры, гордо возлежащие на полу клетки. Два огромных самца величественно вытянули лапы, чуть лениво щурясь и шевеля пушистыми ушками. «Вот это красавцы!» – с восхищением подумал я, приблизившись к клетке. – «Когда я вырасту, буду такой же большой и сильный, как они!»

Один из огромных котов повернул в мою сторону голову и чуть шевельнул ушами, облизнулся. Поднявшись на мощные лапы, он сделал ко мне несколько шагов и, чуть просунув морду меж прутьев, лизнул мою бесстрашно протянутую руку. Меня как током прошибло! Словно бы я поздоровался за руку с давним знакомым! Осторожно протянув руку и дав себя обнюхать, я погладил тигра по мощной лобастой голове, почесал за ушками. Какое это было удовольствие! Гладкая шерсть жидким шёлком ласкала мою ладонь и пальцы, глаза зверя так и сверкали. В очередной раз, когда я коснулся его головы, меня посетила совершенно чужая мысль, сказанная чужим голосом: «Беги отсюда! Они тебя схватят!» Вздрогнув всем телом, я обернулся на брата с владельцем цирка и едва не закричал – мужчина надвигался на меня со шприцом, от которого пахло снотворным, а в руках брата недвусмысленно покачивался моток верёвки.

Злость и страх захватили меня с головой, а острая боль перевоплощения тут же отрезвила. Перемахнув через клетку с лемуром, я бросился со всех своих белых лапок домой, поджав хвост. Народ шарахался от меня и кричал, а мне было не до того. Два раза меня чуть не сбила машина, но я не останавливался и продолжал бежать, пока не забился под крыльцо нашего дома и просидел там до самого прихода матушки. Первым пришёл, конечно, брат, чертыхаясь и ругаясь так, что у меня вяли мои пушистые ушки, а через четверть часа явилась матушка, к которой я тут же кинулся на руки, отчаянно мурлыкая и потираясь о её подбородок головой. Мне было страшно и жутко, потому что мой собственный брат, которого, я, конечно, не особенно любил, но всё же немного уважал, пытался продать меня. Да куда! В цирк! От страха и обиды я забыл, как вообще нужно перевоплощаться, а потому несколько дней провёл в звериной испостаси.

Но какой был скандал, когда я принял человеческий облик и рассказал матушке про произошедшее! Они с братом ругались так, что стёкла в доме дребезжали, рычали друг на друга и едва не подрались.

– Он в первую очередь твой брат, а не соперник, Джинджер Кристофер Мерт! – кричала моя мать, и глаза её пылали праведным огнём. – Он тот, в ком течёт кровь ТВОЕГО отца, слышишь ты?!

– Я терпеть не могу этого сопляка! Он вечно забирает у меня твоё внимание! – оралв ответ Джинджер, прохаживаясь вдоль камина и то и дело метая на меня, сидевшего в кресле, абсолютно бешеные взгляды. – Ты просто представь, мам! Если мы его продадим, мы заработаем целое состояние! Тебе больше не придётся мучиться на ненавистной работе!

Звонкая оплеуха, и в доме повисла звенящая тишина. Матушка тихо всхлипывала, медленно опускаясь на диван и закрывая лицо руками. Я тут же кинулся к ней, обняв и осторожно протягивая платок, мне было больно видеть, что моя любимая матушка плачет. Да ещё и из-за этого ублюдка Джинджера!

– Джи, – сквозь слёзы выдыхает женщина, поднимая на онемевшего от ужаса сына взгляд заплаканных глаз. – Вы в первую очередь – одна семья. Я работаю для того, чтобы вы ни в чём не нуждались. Если бы ты знал, как мне больно слышать от тебя такие слова, сынок!.. Я и тебя люблю, и Льюиса. Но он ещё совсем маленький, он не умеет держать свою сущность в себе, в отличии от тебя. Ты ведь помнишь, что случилось с твоим отцом, когда он защищал тебя от тех извергов! А теперь ты точно так же, как они, хочешь поступить со своим братом? Я не ожидала от тебя такого, малыш.

Осторожно обняв меня и уткнувшись мокрым и покрасневшим от слёз лицом мне в плечо, матушка продолжала тихо плакать. Я с ужасом смотрел на старшего брата, внутри которого боролись Тёмное и Светлое начала. Тогда Светлое в нём взяло верх, и он, опустившись перед матерью на колени, принялся сбито, неуклюже извиняться, целуя её руки. А потом даже меня молча обнял и ушёл из дома на несколько дней. Матушка не находила себе места – он не отвечал на звонки, никто из его друзей не знал, где он, а мне оставалось только обнимать её, если она оказывалась рядом, и утешать всеми доступными маленькому ребёнку способами – целовать её щеки, лоб, руки, обнимать и говорить о том, что всё будет хорошо. Как жаль, что я был наивен!

Джинджер вернулся только по прошествии пяти дней – бледный, измотанный, с синяками под глазами, но не потерявший своего природного очарования, он подошёл к матери, положил ей в руки небольшую стопочку банкнот, перевязанных бантом, и ушёл в свою комнату. Мой старший брат нашёл себе работу, и теперь матушке стало чуть легче. Когда они мирились, она плакала от счастья и целовала лицо старшего сына, крепко обнимая его, а он чуть улыбался и обнимал её в ответ. «Вот всё и стало хорошо», – подумал с удовольствием я, смотря на эту картину.

Вот мы и подошли к тому самому дню, когда начались крупные неприятности. Воспоминания о начале всего этого жгут мне душу болезненным клеймом, в котором ковыряются грязной, острой палкой, то и дело разогревая её до белого каления. Страх и ненависть сплетаются в единое целое, отделяя ребенка от взрослого оборотня.

Время шло незаметно, буквально утекало сквозь пальцы, но, если у остальных оно не оставляло никакого следа, то я многому научился. Кроме школьных успехов, а заочно я закончил свою школу с золотой медалью, и так же заочно поступил в медицинский университет, у меня были монументальные успехи на поприще двух Миров. С людьми я так и не завёл знакомства, живя сводками брата и матушки из внешнего мира, зато прочитал о них много книг. Но с горьким смехом понимаю, что это ни на шаг не приблизило меня к пониманию их натуры и психологии. Так же я стал пробовать всё новые и новые вещи относительного нечисти. К примеру, которым являюсь я сам, мне удалось начать чувствовать Силу, что течёт по моим венам вместе с кровью. Матушка не раз мне говорила, что моя кровь – одна из самых благородных. Потому что родиться оборотнем-перевёртышем, а не ликантропом – огромная честь, приравнивать которую можно лишь к рождению эльфом.