Калинов мост - Страница 4

– Итак, бесценное сокровище великого поэта, ты, кажется, заподозрила мою знакомую в чем-то нехорошем?

– А ты разве знаком с Анастасией, непутевый муж добродетельной жены?

Обращение было по меньшей мере невежливым, но оно понравилось Маргарите, и я благородно простил мудрой львице ее ехидство. Зато моей супруге не понравилось мое знакомство с подозрительной во всех отношениях девицей, о чем она со свойственной ей прямотой и заявила вслух.

– Она не девица, сокровище мое, она жена одного моего знакомого оборотня графа де Вильруа из Лангедока.

– Как жена? – ахнул шевалье де Перрон. – Но ведь Анастасия невеста Антуана де Шаузеля? Нас же пригласили на свадьбу!

– А я полагал, что мы едем на рыцарский турнир.

– Да, турнир, – частично согласился со мной менестрель, – но организован-то он в честь прекрасной Анастасии. Мне Антуан сказал, что готов бросить перчатку любому, кто усомниться в добродетельности его невесты.

Прямо скажем, Шаузель поступил опрометчиво. Я неоднократно видел на лбу прекрасной Анастасии изящные рожки, совершенно неуместные у невинной девушке, но, безусловно, характерные для исчадий ада, одним из которых она, надо полагать, была. Выражать сомнения по поводу добродетельности будущей мадам де Шаузель я, разумеется, не собирался, но считал своим долгом предупредить благородного Антуана о готовящемся двоемужестве.

Замок Шаузель был одним из самых старых сооружений подобного рода в Апландии. Благородством пропорций он, судя по всему, не отличался с самого рождения, кроме того, минувшие столетия оставили на его стенах неизгладимый след. Однако даже в нынешним своем состоянии он внушал уважение. Стены его достигали почти десятиметровой высоты, а в глубоком рву можно было без проблем разводить гигантских рептилий. На наша счастье подъемный мост был опущен, и мы торжественно въехали во двор замка под заунывные вопли начищенных до зеркального блеска медных труб, заменявших в Апландии духовые оркестры. В замке было полно гостей, среди которых я без труда опознал сира Марка де Меласса, приветливо помахавшего мне рукой с террасы. Антуан де Шаузель лично спустился во двор, чтобы поприветствовать благородных синьоров де Ружа и де Перрона, а также их прекрасных дам. Впрочем, как истинный рыцарь сир Антуан в первую очередь обратился с комплиментами как раз к дамам, оставив разговор с коллегами на десерт. В цветистости выражений благородный Антуан не уступал менестрелю де Перрону, но поэтического вдохновения ему явно не хватало, поэтому от его речей за версту несло неискренностью. Впрочем, наши дамы не стали придираться к утомленному наплывом гостей хозяину и благосклонно улыбнулись в ответ на его приветственные слова. Антуан де Шаузель был худощавым и рослым детиной лет тридцати, с уныло вытянутым лицом, чем-то напоминающим морду изнывающего от жажды верблюда. Он носил роскошные усы и пренебрегал бородою. Об умственных его способностях мне судить было трудно, поскольку виделись мы с ним от силы пару раз и взаимной симпатией не прониклись.

– Позвольте вас поздравить с грядущим бракосочетанием, сир Антуан. Не сомневаюсь, что брак с прекрасной Анастасией доставит вам массу впечатлений.

– А вы знакомы с моей невестой? – удивился Шаузель и вперил в меня свои водянистые глаза.

– Я был шафером на ее предыдущей свадьбе, которая закончилась для многих гостей поминками.

– Вы шутите, сир Вадимир, – процедил через губу Шаузель. – Впрочем, я знаю, что Анастасия была замужем. Месяц назад ее супруг скоропостижно скончался.

– Бедный Артур, – посочувствовал я старому знакомому. – Но должен сказать, что его вдова не долго рыдала над могилой. На вашем месте я бы призадумался, сир Антуан.

– Мы оплакиваем только тех, кого любим, – услышал я за спиной знакомый насмешливый голос. – Граф де Вильруа был негодяем.

– А мне он показался очень приличным человеком, – сказал я и обернулся, дабы встретиться глазами с прекрасной Анастасией. Все-таки не зря эту очаровательную брюнетку называли самой красивой женщиной нашего города. И не зря на нее нервно дышал Боря Мащенко. Впрочем, Боре, я думаю, крупно повезло, когда весьма важные обстоятельства вынудили даровитую актрису оставить театр и переселиться на остров Буян. Не повезло как раз Антуану де Шаузелю, но поскольку этот тип был мне глубоко несимпатичен я не собирался горевать о его незавидной судьбе.

– Вы будете отрицать, сир де Руж, что этот человек, я имею в виду графа де Вильруа, захватил меня силой и силой же принудил к браку?

– Пожалуй, нет, – не стал я кривить душою.

– Вот видишь, Антуан, – обернулась Анастасия, – у меня есть свидетель, в правдивости слов которого ты не можешь сомневаться. Ибо сир де Руж мой враг и никогда не стал бы покрывать мои прегрешения.

Я не стал опровергать очаровательную женщину, по той простой причине, что действительно не числил ее среди своих друзей. Кроме того мне было интересно узнать, что же затеяла прекрасная Анастасия и зачем она созвала в старый замок Шаузель столько благородных гостей. Свой долг порядочного человека я уже выполнил, предупредив сира Антуана, а потому с чистой совестью умыл руки. Вообще-то у меня нет скверной привычки вмешиваться в личную жизнь своих знакомых, но мне до икоты хотелось знать, какому князю зла в этот раз подрядилась служить прекрасная ведьма Анастасия.

Разумеется, Антуан де Шаузель не был настолько жесток, чтобы сразу бросить проголодавшихся рыцарей в горнило кровавых схваток, гордо именующихся рыцарским турниром. Да и время было уже довольно позднее. Проделав немалый путь по пыльным дорогам Апландии, благородные гости думали только о том, чтобы промочить глотки и набить желудки, а все прочие развлечения решили оставить на потом. За пиршественный стол уселось не менее пятидесяти рыцарей и примерно столько же благородных дам. По-моему, де Шаузель собрал под потемневшими от копоти и времени сводами своего старинного замка чуть ли не всех окрестных синьоров, что, безусловно, должно было влететь ему в копеечку. А если добавить к знатным гостям еще и обслуживающий персонал в лице оруженосцев и дружинников, то количество голодных ртов приближалось к устрашающей цифре пятьсот. Но надо отдать должное сиру Антуану, в грязь лицом он не ударил. Не могу судить, чем кормили и поили оруженосцев и служанок, но знатным гостям упрекнуть хозяина было не в чем. И вино было отличным, и количество блюд внушало уважение. Немудрено, что гости довольно быстро утолили голод. А вот с утолением жажды дело обстояло сложнее. Наверное именно поэтому пир в замке Шаузель затянулся. Наслушавшись хвастливых речей говорливых соседей, а также песен нашего замечательного апландского менестреля де Перрона, я потихоньку слинял из за стола. Марк де Меласс последовал моему примеру. Встретились мы с ним на террасе, где никто в эту минуту не мог помешать нашему разговору. Более того, я был абсолютно уверен, что и подслушивать нас никто не рискнет, ибо как раз в эту минуту сир Марк закурил сигарету. О табаке в благородной Апландии еще и слыхом не слыхивали, а потому скверная привычка актера Ключевского пускать вонючий дым кольцами повергала окружающих людей в ужас. Курящего Марка боялись даже доблестные рыцари, не говоря уже о простых смертных.

– По моим сведениям, в замке Шаузель сегодняшней ночью намечается одно весьма загадочное мероприятие.

– Откуда такие сведения? – насторожился я.

– У меня есть в этом замке агенты. За синьором де Шаузелем нужен глаз да глаз. Этот сукин сын собрал здесь кучу всяких шарлатанов и ныне у них намечается что-то вроде вселенского шабаша нечистой силы.

– И куда интересно смотрит святая инквизиция, – возмутился я.

– А ты куда смотришь?

В эту минуту я смотрел на человека, который шел по замковому двору, освещая себе путь факелом. Отсутствие нормального электрического света, это по моему мнению самый большой недостаток средневековых замков. Привыкнуть можно ко всему, даже к отсутствию телевизора, но вид здешних светильников и факелов повергал меня в тоску. Во-первых, все они страшно воняют, а во-вторых, при обилии открытого огня обладают крайне малыми функциональными возможностями, что мешает заинтересованным людям опознать нужный объект даже на расстоянии десятка шагов. Но этого шагающего по двору типа я, кажется, опознал.