Калевала - Страница 64

Пока герои Калевалы стояли в море, ослепленные туманом, и тяжко боролись с бурей, старуха Лоухи созвала свой северный народ, снарядила военный челн и, как утка — утят, свела воинов к воде, усадила в корабль мужей с мечами и стрелков с луками. Распустив на мачте парус, точно тучу, поспешила хозяйка Похьолы в погоню за лодкой Вяйнё — отбивать Сампо.

Тем временем герои Калевалы почти уже достигли родимых пределов, но тут почувствовал вещий Вяйнемёйнен неясную тревогу и велел ловкому Лемминкяйнену взобраться на мачту и посмотреть во все стороны: ясен ли вокруг горизонт? Не нужно было дважды просить Ахти показать удаль — влез он на мачту и, посмотрев на запад, восток, юг и север, где осталась Сариола, сказал:

— Впереди нас — ясное небо, а с полночи нагоняет лодку облако.

— Так ли ты увидел? — спросил Вяйнемёйнен. — Взгляни получше — может, то не облако, а корабль под парусом?

Пригляделся с мачты Кауко и сказал:

— Нет, не туча это, а как будто стоит позади нас остров: вижу я на осинах соколов, а на березах глухарей.

— Мелешь ты вздор, — возразил мудрый старец Лемминкяйнену. — Не проплывали мы мимо острова, да и пора бы знать тебе, что соколы на осины не садятся и глухарей на море не бывает, — приглядись-ка получше, может, то погоня Похьолы!

Внимательно вгляделся Ахти в третий раз и сказал:

— Верно, нагоняет нас лодка с севера — сотней весел бьет она по морю, и сотня мужей сидит там с оружием!

Уверившись, что не пуста была его тревога, велел Вяйнемёйнен гребцам налечь на весла, чтобы ушел их челн от погони. Принялись Ильмаринен и Лемминкяйнен грести что есть мочи, и затрясся челн — нос его взревел тюленем, а за кормой вспенилась вода, словно в пучине водопада. Изо всех сил работали гребцы, но все равно настигала героев Калевалы вражья лодка Похьолы. Увидел вещий старец, что не уйти им от погони, и решил колдовством отвести беду. Вынул он из мешочка с трутом кусок кремня, бросил его за борт через левое плечо и сказал:

— Явись из камня подводный утес, чтобы разбилась лодка Похьолы и погибла в диких волнах!

И поднялась из кремня подводная скала, преградив путь вражьей погоне. Налетела лодка Похьолы днищем на рифы, и раскололся на камнях стореберный челн, повалилась мачта, а ветер унес парус.

Но не желала сдаваться хозяйка Похьолы: стоя по колено в воде на утесе, привязала она к ногам пять кос, на руках закрепила борта разбитой лодки, а руль надела себе, как хвост, — и приняла она тут же облик огромной орлицы. Сто мужей с мечами и сто стрелков с луками посадила Лоухи себе на спину, затем, взмахнув крыльями, поднялась в воздух и полетела вослед челну Вяйнемёйнена.

Вмиг настигла старуха Лоухи героев Калевалы — села на вершину мачты, и тут же накренилась лодка набок. В мыслях горячо воззвал Ильмаринен к Укко, чтобы оградил всесильный и славный бог калевальцев от гибели, чтобы дал ему огненную рубашку, под защитой которой не пал бы он в играх злобной стали. Вяйнемёйнен же сказал хозяйке Похьолы:

— Хочешь, разделим с тобой поровну Сампо?

— Не хочу я ни с кем делить Сампо! — ответила Лоухи. — Одна им владеть буду!

Схватила она когтистой лапой изобильную мельницу и потащила прочь из лодки. Но не зевал удалой Лемминкяйнен — выхватил он из ножен меч и ударил сплеча по лапе орлицы, отрубив одним махом ей все когти, кроме одного, что был на безымянном пальце. Разозлилась хозяйка Похьолы и, спуская на Ахти мужей с мечами, воскликнула:

— Преступный Кауко! Ведь обещал ты матери, лживо клялся старухе, что десять лет не пойдешь на битву, как бы ни жаждал злата и славы!

Но тут пришел на помощь Лемминкяйнену могучий Вяйнемёйнен: подняв из воды дубовый руль, ударил он им чудовище так, что посыпались воины со спины орлицы в волны, а сама хозяйка Похьолы свалилась с мачты на край лодки.

Потеряла войско орлица, но не выпустила Сампо: когтем, что остался на безымянном пальце, подняла Лоухи мельницу над бортом, да не удержала — уронила в синие воды. Упав на волны, разбилось изобильное Сампо, раскололась его пестрая крышка, и пошли ко дну, в темную морскую тину, большие обломки, дав богатство водам и одарив сокровищами царство Ахто, а мелкие куски погнало волнами к близкому берегу Калевалы.

Обрадовался Вяйнемёйнен, увидев зорким глазом, что выбросил прибой обломки Сампо на родимую землю, и сказал:

— От этого семени пойдет начало неизменных благ, и станет Калевала землей, сладостной для сердца! Вечно будет над ней сиять солнце и светить месяц, тучны будут ее стада и обильны нивы!

— Найдется у меня средство против тучных стад и обильных нив, против солнца и месяца! — зло прошипела Лоухи. — Заточу я в утесе месяц и солнце, застужу морозом все, что вспашешь ты и посеешь, а взошедшее — побью железным градом! Из лесной чащи вышлю я медведя, чтобы терзал он жеребят и пожирал твои стада, а весь народ твой изведу мором, чтобы и памяти о нем не осталось!

— Не страшны мне ни лапландские, ни сариольские чары! — ответил Вяйнемёйнен. — Один лишь Укко ключами судьбы владеет, а тебе, чудищу, они в руки не дадутся! Если доверюсь я Укко, то сохранит он мои посевы от чужих заклятий, и в утес тебе впору будет запирать беду и злобу, а не лунный свет и золотое солнце! И медведя из леса высылай на собственный выгон — на погибель стадам Сариолы!

Поняла хозяйка Похьолы, что неизбежно ослабнет теперь ее могущество, раз ушло в глубины моря разбитое Сампо, раз упустила она свое богатство. Со скорбным клекотом, подхватив безымянным пальцем маленький осколок пестрой крышки, взмыла орлица в небо и полетела в Сариолу — оттого и поныне бедна угрюмая Похьола и мало у лапландцев хлеба.

А лодка героев Калевалы тем временем причалила к пристани, и, сойдя на берег, собрал мудрый Вяйнемёйнен на песке осколки Сампо, которые вынес из моря прибой. Те осколки посеял вещий старец на мысу в землю, чтобы росли они и преумножались, чтобы преобразились в славную рожь для хлеба и прекрасный ячмень для пива, чтобы одарили Калевалу изобилием и счастьем. А посеяв куски Сампо, запел Вяйнемёйнен такую руну: