Как я провела лето (СИ) - Страница 4

Пошел с этим приезжим говорить: «Может, простишь долг, по пьяному делу же играли?» Тот: «Батя! Да какие проблемы! Условие только одно - пасынок твой вечерком с нами покататься съездит. За деревню куда-нибудь, поболтать, чисто. Плохого ему не сделаем». Подивился отчим такой странной просьбе, но делать нечего. Пошел домой, давай своего пасынка-сопляка разглядывать и гадать, какого черта он заезжим гостям понадобился. Тонкокостный весь, если б хоть здоровый бугай, а то так — недоразумение одно.

Тот как раз с сестрой младшей носился. Любили они друг дружку сильно. В это время отчим своему пасынку и объяснил: «Так, мол, и так, незадача вышла. Пойди с приезжими поговори, с тебя не убудет». Малой чуть в обморок не хлопнулся от этих слов, еле сестру успел на пол поставить.

Давай по хате метаться.

Отчим не понял, — чего перепугался? «Пойди — поговори, спроси, чего им надо-то».

Сашка уперся.

- Как хочешь, - говорит, - никуда я не пойду, ты проигрался — вот и отвечай сам за себя.

Отчим опять к гостям заезжим понесся:

- Может переиграть, может, по-другому как?

- Нет, по-другому - никак.

- Ладно, только вот незадача. Пасынок чего-то прихворнул, может, отложим?

- Нет, - отвечают, - не отложим. - Или мальчишка сегодня вечером выходит и в машину сам садится, или ты в тот же вечер будешь в овраге с простреленной башкой валяться.

От такого разговора отчим галопом обратно к пасынку: «Пойдешь, - говорит, - сегодня к ним, или я тебя пинками на улицу выкину!»

А мальчишке аж нехорошо сделалось, бледный весь, губы трясутся.

- Не пойду, что хочешь делай! Кто тебя заставлял играть садиться? Разбирайся сам со своими делами, а мне уходить нужно...

Он и вещички свои собрал.

Тут и мамашка ихняя по такому случаю протрезвела слегка. Муженек ейный уже по этому делу просветил, навроде:

- Прощай Лида, любимая моя, придется смерть принять через пасынка. Я его кормил-поил, жизнь на него положил, а он меня так благодарит. Да делать нечего, судьба наша такая, придется нам с тобой расстаться навеки и прочая и прочая.

Мать к Сашке подлетела, как голубица крыльями мужа прикрывает.

-Ты что ж, - говорит, - делаешь? Мы с Михаилом жизнь на тебя положили, а ты как нас благодаришь? Удирать собрался? Мишу на смерть посылаешь? А с Леночкой что будет? Ты подумал?!

И хвать у него узелочек из рук.

- Не пущу, - говорит, - не пойдешь никуда, вместе подыхать будем.

Пацан ответить хотел, да только не смог.

Мать перед ним — хлоп на коленки, за ноги его хватает, ревет:

- Зачем упираешься, что тебе стоит? Сходи к ним. Спроси, чего хотят! Сказали же - не обидят! Не лишай кормильца, сынок...

Пасынок посмотрел на отчима таким взглядом, что тот навеки зарекся за карты садиться (и не брался за них ни разу с тех пор, надо сказать).

- Хорошо, мама, я пойду к ним, успокойся, пожалуйста, смотри - Леночка плачет. Перепугали мы ее. Идите, дайте я один посижу.

Убрались они на веранду. Ленка, сестра его, и правда разревелась от такого скандала. Ей аккурат четвертый год пошел тогда. Плачет, успокоиться не может…»

Черт, запись оборвалась. Памяти не хватило. Невезуха. 

Алинка притягивает к себе листочки: 

«***Записано со слов Макса С., 21 июня 98 г.***

Малец из калитки тогда вышел, глаза в землю. Пошел к машине, как овца на убой. Влад выскочил, дверцу ему открыл. Все честь по чести. Мальчишка сам сел. Никто его насильно не тянул и в автомобиль не запихивал. Сам подошел, сам сел. Народ весь видел. Кто придерется? Белый тоже на заднее сиденье сел, а я вроде за шофера.

Тронулись. Народ пялится. Пацан вглубь забился, ни живой, ни мертвый, и сильно по его виду заметно, что ему прочь выскочить хочется. Ладно, едем, значит. Влад на свою красоту любуется. Красоту, кажется, от страха скоро тошнить начнет. Молчим.

Приехали мы так ближайший от Ильичевска ресторанчик. И столик уже заказан, все честь по чести. Зашли мы, сели. Влад мальчику стул пододвинул, как за бабой, в общем, ухаживает. Тот на стул рухнул, видно, поджилки у него изрядно тряслись. Сели мы, то да се, меню там, все дела. Влад гостю своему говорит:

- Ты чего будешь?

А тот бубнит:

- Спасибо, ничего. Я не голодный.

Слов видать умных где-то нахватался, интеллигент хренов. Ничего так, сидим. Жратва нормальная, музон, все прикольно. На нас — прикиды. У пацана рубашка заштопанная, аккуратно, правда. И штанишки старенькие совсем. Но это дело Белый быстро поправит, стоит ему эти штанишки хоть один раз снять.

Так о чем это я? Ага. Сидим. Белый весь светится, типа чего изволишь выпить, чем закусить? Может, вина еще подлить? Все на мальчишку пялится и как самовар начищенный блестит. Какое у малого лицо было, я до сих пор помню, никогда не забуду. Видала когда-нибудь кино старые про партизанов, как они на фрицев смотрели — вот это самое оно. И в глотку вцепиться хочется, и руки связаны, и взгляд такой героический получается, и еще презрение эдакое, в общем, пленный принц, да и только. Ресницы пушистые, и взгляд злой получается, и таким взглядом одаривает, что весь ресторан бы спалил, если бы его воля. Сидим, едим, вина принесли. Гость наш в стол уставился, на тарелку глядит, зубы сжал. Белый к нему и так и этак, типа ты хотя бы винца выпей, хоть ложечку скушай. Не ест он ничего, только вина пригубил.

Видать, худо совсем ему, белый весь сидит, как стенка.

Я ему и говорю:

- Выпей хоть вина-то, классное.

Сам думаю, может, ежели выпьет, так оно ему легче будет, ты поняла, про что я. Тот только глазищами своими синими на меня полыхнул, бокал взял, отпил немного.

В общем, посидели мы нормально, поели, музон послушали.

Влад, смотрю, в настроении, говорит :

- Что-то ты вообще заскучал, пойдем потанцуем.

Мальчишку аж передернуло всего.

- Вы, - говорит, - поговорить хотели. Так о чем?

И смотрит эдак странно. Я за такой взгляд много бы чего отдал.

Влад:

- Почему бы нам о любви не поговорить? Я вот как тебя увидал, так с первого взгляда сильно ты мне понравился. Кто ж тебе виноват, что ты такой неприступный.

Влад на своем веку не одну бабу так уболтал, и тут чего велосипед изобретать? Оно же что мальчик, что девочка, какая в… общем разница.

Малой от таких разговоров покраснел, аж слезы на глазах выступили.

- Вы, - говорит, - нашли, как меня достать. Давайте как-нибудь разойдемся. Я вас сильно уважаю, может быть, потом, но только не сейчас.

А у самого, слышу, голосишко срывается. Если бы меня так просили, я бы не отказал - не сейчас, завтра, так и быть...

6. 

Белый говорит: «Ладно, без любви я не хочу. Я ж не насильник какой-нибудь». Ля-ля, все в том же духе.

Пацан, бедный, поверил.

Потом Влад говорит:

- Хорошо мы посидели, побазарили, поехали домой.

У малого, смотрю, от души отлегло. А зря. Белый мне мигнул, типа трогай медленно. Сели они на заднее сиденье.

Еду. Темно уже. Дальний свет включил. Поначалу они тихо сидели. Белого-то я хорошо знаю, он как покушает хорошо, да выпьет - ни одна девка просто так не уходила. Я ж смотрю в зеркальце, еду медленно. Влад мальчишку за ручку хвать. Тот:

- Пустите, не надо.

- Да я только поцелую. Какие у тебя пальчики тонкие.

Тот давай рваться.

- Не надо. Пустите. Остановите, я выйду.

Давай ручку на дверце дергать. Белый его за руки схватил, тянет к себе.

- Да ты не бойся, я тебе плохого не сделаю, дай в губки поцелую и выпущу.

Пацан давай отбиваться не на шутку.

-Пустите, - шипит, - я закричу.

Влад смеется.

- Кричи, - говорит, - кругом ночь, трасса пустая, кричи, сколько хочешь.

Малой давай упираться:

- Не надо, вы же обещали.

Но Влад ему поцелуем рот закрыл. Слышу: мальчишка ему в губы стонет, вырывается. Как отпустил - пацан давай всхлипывать, типа не трогайте, пожалуйста. Жалостливо так просится.