Как вы мне все надоели ! - Страница 19

Много лет назад, когда он еще жил с дедом и обучался травознайскому ремеслу, неподалеку в горах случился обвал. Целое село как ладонью накрыло лавиной. Хорошо, что мужчины с женами были на полях и на пастбищах. Стариков и детей накрыло, а взрослые уцелели. Без гроша за душой, по решению уездного правления побрели они к югу, чтобы им предоставили другие земли. Разумеется, снабдили этих бедных людей самым необходимым, одеялами там, едой на дорогу, денег тоже немного раздали. А на самом перевале стояла дедова хижина. Возле нее переселенцы и устроили ночлег.

Жилло тогда за ними следом увязался. Не за всеми сразу, конечно. За одной женщиной. Она маленькую дочку потеряла. Да и сама еще была как девочка - восемнадцати лет от роду. Жилло утешал ее, как мог. Муж у нее, конечно, тоже был, но от этакой беды немного умом повредился. Когда за руку вели - шел, когда руку отпускали - стоял. В общем, доутешался Жилло... Да и она твердила, что хочет дочку, иначе умрет.

Пройдя с переселенцами немало миль, спохватился Жилло, что деда одного оставил. Решил вернуться ненадолго - вещи кое-какие взять, с дедом разобраться. Вещи взял и с дедом кое-как договорился - но потерял след переселенцев! Тогда как раз военные действия начались - Бестолковая война, как ее назвали в народе, потому что началась она из-за никому не понятной ерунды и окончилась через два месяца тоже как-то странно, каждая сторона осталась при своем. Но было несколько крупных вылазок, при которых уводили скотину и пленных. Пленных потом разменяли, о скотине как-то позабыли, а переселенцы так и исчезли - неизвестно, по которую сторону границы. Жилло поискал, поискал, да и вернулся к деду.

Так вот, увидел он поселок и подумал про ту тоненькую девочку-мать, которой он сгоряча дочку пообещал. После нее, конечно, немало всяких приключений было, но о ребенке его больше не просили, скорее уж наоборот. Тем она и запомнилась...

Понимая, что накатившая тоска смешна и нелепа, спустился Жилло в поселок. Прикрытый от морского ветра широкой полосой дюн, поселочек просто сердце радовал - вот поселиться бы тут да и жить. Но на единственной улице не было ни души. Жилло прошел из конца в конец - и тогда только понял, в чем дело. Население поселка трудилось на строительстве какого-то здоровенного сарая. Причем трудилось яростно - все друг дружку подгоняли.

Подошел Жилло поближе - и диву дался. Сарай стоял как соплями склеенный - чудом не падал. Но никто этого и замечать не желал. Особенно женщины старались. Отняв у мужей пилы, молотки и гвозди, так орудовали и так шумели - Жилло сразу расхотелось оставаться на жительство в этом поселке. Опять же, с сараем возни было - невпроворот, а украсить стенку у входа старым одеялом, поверх которого приспособлены перекрещенные топор да мотыга - первым делом успели. Прислушался он - странную чушь несли эти обезумевшие строительницы.

- Кончилась наша каторга! - шумела одна, утирая потный лоб.

- Теперь-то поживем в свое удовольствие! - восклицала другая.

- Теперь-то отдохнем! - вторила третья, маленькая, взмокшая, лохматая. И, кряхтя, поднимала охапку досок - крепкому мужичку впору.

Жилло, грешным делом, подумал, что это они тюрьму для ревнивых мужей строят. Но, оказалось, ошибся. Потому что мужья изнутри сарая трудились поаккуратнее жен и без воплей, но тоже достаточно бестолково.

- Послушай, хозяин, - обратился Жилло к одному строителю, что как раз вышел продышаться от мелких опилок, порхавших по всему сараю. - Не скажешь ли, где ближайший постоялый двор? А если поблизости нет, не запряжешь ли лошадку, не довезешь ли до Кульдига? Я заплачу.

- Запрячь нетрудно, минутное дело - запрячь, - охотно отвечал мужичок. - Только я один это дело решить не имею права. Лошадь моя теперь - общая, и сам я, как при ней состоящий, тоже, выходит, общий. Соберемся и решим...

Вспомнил Жилло девку из кабачка, которую капитан отбрил, и вздохнул совсем люди одичали... А мужичок позвал пятерых приятелей, и стали они судить да рядить - может ли он на день с лошадью из поселка отбыть или не может.

- С одной стороны, лошадь нам сейчас, когда общественный хлев под крышу подводим, все равно ни к чему, - рассуждали мужички. - А с другой стороны, проезжий человек за лошадь заплатит, и что мы с этими деньгами делать будем?

- Как это что? - изумился Жилло. - Не такие уж великие деньги. Пропьете!

- Не имеем права, - сурово отвечал строитель постарше прочих. - У нас теперь, когда все общим стало, список утвержден - какие деньги на общую кормежку, какие на общий пропой. Знаешь, что такое новые деньги в список внести?

- А почему это их внести нельзя? - спросил Жилло.

- А потому, что у нас есть список доходов и список расходов. В доходах - за продажу зерна, за продажу репы, за холсты, ну и так далее. А за доставку проезжих в Кульдиг строчки нет. Куда мы эти деньги запишем?

Жилло почесал в затылке.

- Разве обязательно записывать? Просто дойдите с моими деньгами до ближайшего кабака и пропейте.

- Женщины в кабак не пойдут... - вздохнул тот мужичок, что попался ему первым. - Они уж снести его грозились...

- При чем тут женщины? - все еще не понимал Жилло.

- При том, что по законам равноправного народа и есть нужно вместе и поровну, и пить - тоже.

- А разве обязательно им докладывать? - и Жилло покосился на женщин.

- Узнают!.. - хором вздохнули мужички.

Посовещались еще немного. И дождались - женщины обратили внимание на бездельников. Две самых бойких подошли - призвать их к порядку.

И сбылось предчувствие! Посмотрела одна из них на Жилло, посмотрел он на нее... Четырнадцать лет не виделись, а узнали друг друга.

Как-то так само получилось, что ушли в сарай мужички, ушла и вторая женщина, а Жилло и былая его подруга все стояли, не решаясь взяться за руки.

- Ну, здравствуй, - сказал наконец Жилло.

- Здравствуй, что ли, - отвечала она. - Как это ты к нам забрел?

- Да вот на шхуне плыл, на "Золотой Маргарите", - честно сказал Жилло. - Им в Кульдиг идти было не с руки, они меня здесь на шлюпке к берегу доставили. Объяснили - добираться недолго.

- Гляжу, ты почтенным человеком стал. В городе живешь?

- В городе.