Как все начиналось - Страница 16

Перевертыш отрицательно покачал головой и не ответил.

– Да ладно тебе, братуха, – вступил в разговор гном, – видим же, что нервничаешь!

– Это упырь! – резко бросил Виль. – Я обязан его найти!

– Чего? – уставилась я на него. – О чем ты толкуешь?

– Мор в деревне начался не случайно! Где-то по окрестностям бродит упырь. Они всегда так, сначала сжирают скот, а потом звереют и нападают на людей. Но если коровы погибают от его укусов, то люди-то становятся такими же, как и он.

– И что? – не унималась я.

– Я должен его обезвредить! – заявил Виль.

– Что-что?! – изумилась я. – О чем ты? Ты никого не должен искать! Ты должен проводить нас с Ануком в Фатию, а с этим вурдалаком, прости, упырем пусть разбирается Совет!

– Я – Совет! – вдруг заорал перевертыш. От неожиданности я моргнула и непонимающе уставилась на него, а Ваня резко вскинулся просыпаясь. – Это моя работа вылавливать таких тварей! Люди – дураки. – Я хотела возмутиться. – Не принимай на свой счет, Ася, – быстро оговорился он, – они не понимают, чем цивилизованный перевертыш отличается от дикого упыря.

– По-моему, ничем, кроме магической печати, сдерживающей звериные порывы, – заметила я, стараясь посильнее его уколоть.

– Много ты знаешь! Мы – вурдалаки, оборотни, перевертыши, а они – ошибка природы! – фыркнул Виль. – На нас из-за этой нежити в любой момент могут начаться гонения, а нам и крыть будет нечем. Вот тебе и цивилизованная раса. Я хочу его найти и уничтожить!

– Герой! – буркнула я. – Я тоже, к примеру, хочу обратно в Стольный град, но ведь никто не спрашивает о моих желаниях!

Во мне клокотала ярость. Если Виль действительно оставит нас в самом начале пути, то я не ручаюсь за благополучный исход всего нашего путешествия. Из нас четверых он единственный воин. Мне колдовать страшно. Ване мучительно. Гном и вовсе только языком трепать горазд. Кто же нас защитит и Наследника в случае нападения? Правильно, никто.

– Знаешь, – вдруг задумчиво произнес Пантелей, – тебе все же стоит найти кровососа.

– Да что ты говоришь! – злобно рыкнула я. – Давайте вообще все разбредемся по Словении! Да наплевать, что Анука ждут, а на нас надеются!

Я перевела дыхание и уже хотела продолжить свою отповедь, как Виль резко развернул коня и направился обратно в деревню. До нас донеслось:

– Через сутки я вас догоню!

Я беззвучно открывала рот, потрясенная происходящим.

– Он в своем уме?! – заголосила я, обращаясь к гному. – Да Совет нас на кусочки искромсает, если с Ануком что-нибудь случится! Я требую! Слышишь?! Требую, чтобы он вернулся обратно!

– Догони и скажи ему об этом, – спокойно предложил гном, прикуривая папироску и затягиваясь вонючим дымком.

Шел мелкий холодный дождик, перемешанный с мокрым снегом. Порывы ветра кидали пригоршни капель и снежинок в лицо. Я подняла ворот душегрейки и покрепче прижала к себе замерзшего мальчика.

Впереди замаячила тонкая прослойка голого леса, худенькие березки сиротливо жались вдоль обочины, разграничивая дорогу и черные поля. В какой-то момент подумалось, будто время побежало вспять и наступил пасмурный ноябрь. В пути мы были только вторые сутки, а тепло, исходившее от Данийи, давало о себе знать. Петушков продрых в седле целый день, не замечая ни дождика, ни ветра.

– А где Виль? – первое, что спросил Ваня, когда проснулся.

– Нет больше Виля, – буркнула я, вымещая на нем плохое настроение, – был и кончился весь.

– Его что, шъели? – перепугался он.

– Нет, переманили.

Ваня ничего не понял и поскреб затылок. Я не выдержала:

– Вань, а ты знаешь, что дураки всегда затылок чешут, а умные лоб.

– Да? – ответил тот, почесывая уже шею. – Не шнал.

Гном расхохотался:

– Ох и язва же ты, Аська!

Невдалеке желтыми квадратами окон светился долгожданный постоялый двор. Подъезд растоптали лошади, перемешав грязь с навозом. Жижа доходила до щиколоток. Само здание, темное и давно не крашенное, было настолько старым и ветхим, будто его построили еще до Тысячной битвы. На первом этаже красовалось окно с разбитым стеклом, заткнутое подушкой. Из открытой двери черного входа шел тяжелый затхлый запах, перебивающий даже вонь самого двора.

По скрипучему крыльцу мы вошли в полутемный холл. Сюда из трапезной доносились приглушенные звуки лютни, смех и обрывки разговоров. За огромным столом сидел всклокоченный мужичок в дамском байковым халате, подпоясанном на плотном животике, и читал газетный листок. Он окинул нас недружелюбным взглядом. Видно, компания, состоявшая из маленького мальчика, довольно грязной девочки, опухшего гнома-альбиноса и избитого мужчины не вселяла доверия. Гном подошел к стойке, оставляя на пыльном полу неряшливые отпечатки сапог.

– Откуда такие? Деньги у вас есть? – пошел в атаку хозяин.

– Есть, есть, – буркнула я, доставая и демонстрируя мешочек с золотыми.

– А чей это ребенок? – опять насторожился мужичок.

– Мой. – Я покосилась на Анука, увлеченно сосущего палец.

– Ее, – подтвердил Пан, увидав недоверчивый взгляд хозяина.

– А отец где?

– Вон. – Я ткнула пальцем в Ивана, понимая, что при всем моем желании гнома за отца выдать не удастся.

– Чой-то не похож.

– Слушай, дядь, – не выдержал Пантелей, – с тобой родословной расплачиваться или деньгами? Золотые есть, что еще нужно? Если родословную предпочитаешь, так давай лист, нарисую. У меня древо ветвистое, кого в роду только нет! Думаешь, почему я такой белый?

Мужик крякнул:

– Да мне-то что. Это все наш священник настаивает, что одинокие женщины все шлюш… греховницы, – он виновато покосился на меня, – и что гномы рассадники чумки. Вот и спрашиваю, так, для порядку, а то жена съест. А вы, кстати сказать, какой веры? – вдруг сощурился, уже принимая деньги.

От нежданного вопроса я едва не выпалила: «А какой надо?» Но вместо этого очень дипломатично спросила:

– А ты?

– Я единому Богу поклоняюсь!

– Вот и мы ему! – обрадовался гном. – Ему, родненькому, молимся и днем и ночью. Поклоны бьем, образа целуем.

– А я своему молюсь: после обеда на заходящее солнце, поклоны не бью, и образов у него нет, – вдруг насторожился мужик, подозрительно посматривая на нас.

Тут голос подал Анук.

– Спать, мама, спать. – Мальчик начал хныкать и тереть глазки.

– Вот, – укорил хозяина Пан, – довел дитятко до слез. Не стыдно, а еще верующий.

– Женщина с мужем и с ребенком в большие апартаменты, а ты, – он, брезгливо морщась, протянул Пану ключи, – в маленькую комнату.

Потом он кивнул на сохраняющего молчание, дабы никого не пугать черной дырой вместо переднего зуба, Ивана.

– А чой-то он молчит?

– Глухонемой, – нашлась я, вырывая ключ из рук гнома.

– А откуда синяк?

– С лошади упал пьяный, – не покривила я душой.

– О, – последовала целая тирада, – так люди-то и погибают…

Но я уже ничего не слушала, а, неся на руках мальчика, поднялась по лестнице на второй этаж.

Очень хотелось помыться, уложить Анука и прилечь самой. Даже соседство Ванечки меня сейчас мало смущало. К моему огромному разочарованию хозяин гостиницы громким словом «апартаменты» называл крохотную темную каморку с двумя узкими кроватями, колченогими стульями и круглым столом, накрытым яркой скатеркой. На подоконнике стояла полузавядшая пыльная герань, на окне красовались дешевые занавески, на полу – вытертый коврик. Слава богу, постельное белье оказалось свежим, чистым и накрахмаленным до хруста. Снизу доносились женский визг и громкий смех. Я уложила Анука, умылась еле теплой водой из кувшина и, едва коснувшись подушки, погрузилась в блаженный сон.

Мне казалось, я только что закрыла глаза, когда в комнату со страшным грохотом ввалился пьяный Иван. Он уселся на свою кровать, громко икнул, скинул на пол грязные сапоги, а потом, завалившись, громко захрапел, перекрывая шум из трапезной.