Как в сказке (СИ) - Страница 4

Я подъехала к табличке «Счастливого пути!» (оборотная сторона «Добро пожаловать!») и вновь затормозила. Итак, если, от въезда налево, то от выезда направо! Блестяще! Вперёд!

Свернув, я с ужасом поняла, что вот тут дорога и закончилась. Вдали виднелись обшарпанные бетонные стены. Где-то там когда-то стоял мой дом. Сердце сжала тоска. После переезда в многоэтажку, я не возвращалась сюда. Не хотела видеть развалины вместо крепких строений, возведённых до революции каким-то купцом. И тут меня осенило. Возможно, там меня ждал клад? Бывает же такое, лежит горшок с Николаевским золотом сто лет под землёй, лежит ещё сто, а потом, оп, и на поверхности оказывается. Я поёжилась. Уже смеркалось. Бродить по стройке совершенно не хотелось. Но ведь Маша просила поторопиться.

Я вновь уселась за руль.

– Ладно, малышка, ты только не подведи. Мы одним глазиком глянем на клад и назад, в столицу. Уж там я тебя и отмою, и отполирую. Только не заглохни в этой глуши.

Подруга кашлянула и помчалась по глинистой почве. Я поравнялась с бетонными стенами и поехала дальше. А вот и место, где мы жили. Странно, но именно тут построек не было. Огромный пустырь. Даже часть каменной кладки осталась. Я развернулась и включила дальний. Так лучше видно. Кусты, ямы, камни. Подсвечивая ещё и сотовым, я медленно брела по бывшему двору, разыскивая то, незнамо что. Луч наткнулся на грязные кроссовки. О, нет! Такое даже в багажник не положу. Зачем они мне? Я подошла ближе и с ужасом обнаружила, что из кроссовок торчали ноги. Мамочки! Я закрыла рот ладошкой. Где же туловище? В первый раз видела уполовиненный труп. Хотелось бежать, но ноги приросли, а рука пыталась лихорадочно найти в кармане сотовый. Через минуту шок прошёл, и я сообразила, что именно этим самым сотовым я подсвечиваю себе дорогу… в тюрьму. Вот вызову полицейских, а они на меня спишут и это убийство, и расчленение. А что можно ещё делать в заброшенной промзоне, если не половины трупов прятать? Тем временем, ноги в кроссовках немного пошевелились и застонали. Чем они стонут? Я сделала шаг, потом ещё один и ещё. Сейчас я понимала, как никогда, героинь американских фильмов ужасов, которые спускались ночью в тёмный подвал, зная наверняка, что там затаился маньяк или зомби. Страх притягивал, завораживал. Взяв айфон в зубы, я натянула тонкие кожаные перчатки. Ещё не хватало оставить тут отпечатки пальцев. Нагнувшись, подняла палку и раздвинула кусты. Из груди вырвался вздох облегчения. Слава Богу. Ноги имели тело, с торсом и с головой. Тело было грязным, а голова стонала. Наверное, милый бомж не добрался до своих. Не знаю, откуда взялось странное желание помочь ближнему, но я решила помочь. Ночи стояли холодные. Нужно было разбудить мужика, указать направление, на заводские руины, до которых тот не доковылял метров десять. Там, точно, есть, где укрыться от заморозков. Я даже была готова подарить бедолаге плед. Старенький, конечно, но натуральный, шерстяной. Замысел был прекрасен, я даже зауважала себя, но, чтобы осуществить его, предстояло разбудить пьяное чудо. Вытащив из упаковки бумажный платочек, я зажала нос и стала медленно продвигаться к страдальцу. Присев, вытянула руку и тут же замерла. В нос ударил не запах перегара и мочи, как я думала, а аромат довольно дорогого парфюма. Нифига, как живут нынче Междуреченские бомжи! Даже московские употребляли «Столичную» по праздникам. А, чтобы напиться французским одеколоном до бесчувствия… Рука, зависшая в воздухе, опустилась на плечо.

– Эй, товарищ бомж! ― язык не поворачивался назвать такого грязнулю господином. ― Проснитесь, пожалуйста, иначе замёрзните. Слышите меня? Я подарю Вам плед.

Мужчина не шелохнулся, а я завыла. Что ж, я сделала всё, что могла. Пожалуй, укрою его пледом и оставлю тут, под кустом. Я отошла на пару шагов и обернулась. Нет, не могу. Передо мной лежал человек. И ему было плохо. Нужно будить. Уперевшись ногами с разных сторон от тела, я нагнулась и кое-как перевернула до ужаса тяжёлого мужика на спину. Сотовый, зажатый в зубах, задрожал и чуть не вывалился, когда под курткой цвета грязи показался дорогой ярко-голубой пуловер, с ярко-красным пятном. Кровь! Это же кровь, самая настоящая! Ой, мамочки! Я отскочила и заорала так, что сама испугалась собственного крика. Я завывала, перебирая ногами на одном месте, хлопала себя по карманам кулаками, как курица, не в силах ни убежать, ни улететь. Огонёк фонарика метался из стороны в сторону, высвечивая пугающие тени.

– Ой, мамочка! Ой, кошмар! Помогите! Кто-нибудь!

Это была истерика без слёз. Я уже задыхалась, и была на грани обморока, когда тело пошевелилось и простонало:

– Да кто ты, чёрт возьми, и чего так орёшь?

Странно, но я услышала тихий голос и сразу умолкла. Икота мешала задать ответный вопрос, но я задала.

– Ты-ы-ы жи-ы-ыв?

– Пока да. Помоги. ― Грязная рука потянулась в мою сторону.

Я отскочила.

– Ты-ты-ты то-очно жив?

Мужчина застонал.

– С такими вопросами я долго не протяну.

Осторожно, я склонилась над бомжом и пощупала пульс на ярёмной вене. Жив, не зомби. Значит, нужно спасать.

Встав так, что незнакомец опять оказался у меня между ног, я упёрлась каблуками в промёрзшую почву и попыталась поднять мужчину за обе руки. Нет, слишком тяжёлый.

Плюнув на брезгливость, обошла тело, схватила за кроссовки и вновь потянула. Ничего не вышло. И как в войну хрупкие девушки-медсестрички вытаскивали с поля боя тяжелораненых? Я не была хрупкой, скорее, наоборот. Про таких, как я, говорили: «Коня на скоку остановит!» Коней я останавливать не пробовала, а вот с ранеными сразу не заладилось.

– У тебя машина есть?

Я кивнула. Глупый вопрос. Как бы я сюда попала, но не с вертолёта же!

– Подгони.

Утопая в грязи, я помчалась к транспортному средству. Блин! Я и забыла, что заднее сидение было забито вещами. Переставив чемодан вперёд, заткнула две сумки в багажник. На третью места не хватило. Что там? Старые джинсы, свитера, футболки. Брала, на всякий случай, чтобы не выделяться среди местных. Да чёрт с ними. Поставлю под куст. Утром вернусь, а, даже если сопрут ― не жалко. Возвращаться не хотелось, но я уже потратила все силы на спасение человека, так что на выполнение основного задания тех самых сил не осталось. Малышка буксовала, разбрызгивая грязь во все стороны, стонала и фыркала. Пришлось газовать. Чуть не перестаралась. Перепрыгнув через ухаб, моя четырёхколёсная подруга остановилась в сантиметре от ног спасаемого.

– Классно водишь.

– Сама в шоке.

Мужчина зажал рукой рану, из которой снова брызнула кровь, и немного приподнялся. Я подскочила и подтолкнула его в спину, стараясь не смотреть на ручеёк, струившийся от кисти до локтя. Кое-как мне удалось поставить бомжа на четвереньки.

– Давай, миленький, помогай мне. Тут меньше метра.

На преодоление того самого «меньшеметра» нам потребовалось минут десять, которые показались мне вечностью. Уже, оказавшись по пояс в машине, мужчина прошептал:

– Сними с меня куртку и лабутены, да сиденье застели, а то не отмоешь!

Плед оказался на сидении, куртка с кроссовками в кустах, а пассажир в салоне. Я с тоской оглядела себя. Шикарное бежевое пальто из последней коллекции Ники Ромми выглядело безнадёжно испорченным, как и симпатичные лакированные сапожки. Ладно, возможно, на том свете доброе дело мне зачтётся.

– В больницу?

– Нет. Езжай вперёд. Скажу, где остановиться.

Я нажала на газ и помчалась прочь от этого ужасного места.

– Тряпка какая есть?

Я кивнула. Не отрываясь от дороги, раскрыла сумку и вынула то, что лежало сверху.

– Пойдёт?

Смешок вместо ответа. Надо же, у мужика хватало сил смеяться.

– Дай сотовый.

Вот ещё! Свой иметь надо! Порывшись в кармане, протянула, выгнув руку назад. Перед глазами мелькали огоньки трассы.

– Куда? Прямо?

– Остановись на минуту.

Я притормозила. Получилось резко. Мужчина застонал, налетев на моё сидение.