Как в СССР принимали высоких гостей - Страница 6

4 октября, во время посещения Путиловского завода, Эррио познакомился с директором завода, в прошлом рабочим. Во время встречи гостю рассказали, что раньше на заводе работало 35 тысяч рабочих, сейчас – 2,5 тысячи. Здание и оборудование сохранилось, но отсутствие сырья, топлива, капитала не дают запустить производство на полную мощность [24]. В тот же день гости побывали в Эрмитаже, в отделении французского Красного Креста, в Мариинском театре.

На следующий день Эррио встретился с жильцами французского дома – убежища и госпиталя на Васильевском острове. На завтраке в Торговой палате ему поднесли художественное воспроизведение из папье-маше египетских богов, находящихся в Эрмитаже. После завтрака состоялся осмотр в «дивном дворце» комнат Александра II и Николая II [25].

Весьма символично, что после императорских покоев советская сторона показала французским гостям в Музее революции фотографии со зверствами белогвардейцев, которые произвели на них сильное впечатление. Вечером того же дня французская делегация отправилась в Москву, сожалея, что не успели досмотреть земледельческую выставку.

В последние дни нахождения в Москве (с 7 по 10 октября) Эррио встречался с Дзержинским, Луначарским, Троцким.

На балете «Копелия» в ложу, где находился Эррио, передали телеграмму от Пуанкаре следующего содержания: «Письмо Ваше должным образом получил и благодарю Вас за него» [26]. Это послание обрадовало Эррио – Пуанкаре разделяет его взгляды.

Следует заметить, что советская пресса, узнав о телеграмме, внесла в ее текст некоторые дополнения, которые, по словам Флоринского, могли вызвать неоднозначную реакцию у Пуанкаре. Так, в интервью Эррио, помещенном в «Известиях» под заглавием «Накануне сближения», было сказано: «Вместе с тем Пуанкаре просил меня передать его благодарность Советскому Правительству за тот внимательный и радушный прием, который был оказан в моем лице представителям Франции» [27].

К счастью, эта журналистская вольность не вызвала отрицательной реакции в Париже и не испортила общего впечатления от поездки Эррио в Россию.

Во время посещения Спасских казарм Эррио, удивляясь царящим там чистоте и порядку, а также дисциплине военнослужащих, сравнивал дух и дисциплину советской армии с армией Великой французской революции. В Бутырской тюрьме ему было разрешено свидание с французским гражданином Сальвелем, обвиненным в шпионаже [28].

На вокзале Эррио провожали чехословаки и поляки. Перед отъездом он выразил сердечную благодарность Чичерину и Карахану за оказанное гостеприимство и сказал, что сделает все, чтобы дать французскому обществу и французскому правительству правильное представление о России, необходимое для возобновления отношений.

Прощаясь с Флоринским, Эррио пообещал, что за оказанные им услуги он постарается представить его к ордену Почетного легиона. Выразив благодарность, Флоринский сказал, что он вынужден отказаться от этой чести, так как «мы не принимаем иностранных орденов» [29].

В своем дневнике Флоринский обращает внимание на интерес немецких представителей в Москве к приезду Эррио в Россию. В начале октября, вечером, после окончания балетного спектакля, он встретил одного из них в кафе, тот находился в нетрезвом состоянии, когда Флоринский подошел поздороваться, господин заявил, что ему грустно, так как «мы начали кокетничать с Францией» [30].

Франция ставила нормализацию отношений с СССР в зависимость от его согласия признать долги царского и Временного правительств и выплатить компенсацию французским гражданам, имущество которых было национализировано. За признание СССР и установление с ним дипломатических отношений выступали видные политические деятели, посетившие в разное время нашу страну.

В мае 1924 года на парламентских выборах победил левый блок, в предвыборной платформе которого содержался призыв к признанию СССР. Спустя пять месяцев сформированный Эррио кабинет признал советское правительство. Признание СССР Францией, которая на протяжении семи лет занимала по отношению к нему непримиримую позицию, означало большую победу Советского государства.

Представители иностранных миссий, и в первую очередь западноевропейских государств, находясь в Москве, не скрывали своего отношения к новым революционным церемониалам древней столицы. Так, 7 ноября 1922 года англичане умышленно опоздали на парад. Их шокировала препроводительная замена НКИД к билетам, в которой было сказано, что парад посвящен 5-летию Октябрьской революции. При этом французские дипломаты, в свою очередь, в силу традиционного соперничества Франции и Англии «подсмеивались над тупоумием англичан». Французы также сообщили в НКИД, что английские представители возобновили свои воскресные приемы (five o’clock tea), на которых «очень веселятся и танцуют». На одном из таких приемов у них был весь дипломатический корпус, за исключением посла Персии [31].

В протоколе нет мелочей и случайностей, нарушение протокольных норм – демонстрация отношения к государству. Сотрудники протокольной части НКИД находились буквально на «передовой» дипломатических отношений, а точнее, сражений, происходивших в Москве в 20-х годах.

Приложение

В сентябре 1922 года одной из главных тем, широко обсуждавшихся в среде иностранных представителей, было назначение Каменева зампредом Совнаркома. Эта новость особенно взволновала немецкую сторону, которая высказала предположение, что Ленин окончательно отошел от дел и что назначение Каменева может повлечь изменение советской политики в отношении Германии в неблагоприятную для нее сторону [32].

В феврале 1923 года в Кантоне было образовано революционное правительство, в которое наряду с гоминьдановцами входили коммунисты. СССР поддерживал борьбу китайского народа. В сентябре 1924 года кантонское правительство обратилось за помощью к советскому руководству, и оно незамедлительно послало в Кантон морским путем оружие и боеприпасы. В своем решении, принятом в апреле 1926 года, ЦК ВКП(б) подчеркивал, что советское правительство должно сделать все, чтобы затруднить создание единого империалистического фронта против Китая. Центральный комитет указывал на необходимость проводить линию, основанную на величайшем внимании и правам Китая, на подчеркивании его суверенитета.

В СССР было организовано общество «Руки прочь от Китая». Во многих городах СССР рабочие и служащие отчисляли в фонд помощи китайскому народу однодневный заработок.

В 1926 году революционная армия Китая начала поход с юга на север, чтобы освободить и объединить всю страну. СССР поставлял в Китай оружие и боеприпасы. В разработке стратегического плана Северного похода участвовали военные специалисты во главе с Блюхером.

В июле 1925 года в НКИД началась подготовка к визиту в Москву генерала Сю, который «разъезжает по европейским странам и Америке со специальной миссией Президента Китайской Республики, в качестве, так сказать, чрезвычайного посла», – сообщил Г.В. Чичерин в своем послании народному комиссару по военным и морским делам М.В. Фрунзе (10 июля) [1].

Георгий Васильевич обращает внимание Фрунзе на то, что в других странах генералу устраивали пышный прием. Полпред Китайской Республики в Москве Ли-Тья-Ло неоднократно ставил перед НКИД вопрос о характере встречи и нежелательности упущений в виду китайской щепетильности к вопросам этикета. По мнению Чичерина, несмотря на то что «Сю является одиозной фигурой, как монархист и враг дружественной нам Монголии, в которой он долго был вице-королем и прославился своей жестокостью, но ввиду его миссии нам надо устроить ему более или менее торжественный прием с наименьшей оглаской» [2].

Организация визита китайского генерала проходила под лозунгом «Побольше пышности и сердечности, поменьше шума и огласки» [3].