Как в СССР принимали высоких гостей - Страница 20

Турецкая власть не стремилась, в отличие от советской в Севастополе, языком протокола говорить о советско-турецко-афганской дружбе. Турки «не смешивали» советских представителей с афганскими и не приглашали их вместе практически ни на одно официальное мероприятие. Но как только падишах узнал, что в Константинополе находится советская делегация, он пригласил ее членов на единственный прием, который давал городу. «Линия поведения афганцев оказалась более четкой и ясной, чем у турок», – писал Флоринский [122].

На «Измире»

Во время путешествия на Кавказ стояла прекрасная погода, на борту «Измира» царила непринужденная атмосфера. Свита падишаха пополнилась его дочерью, очаровательной девочкой 9 лет, свободно говорящей по-французски (на Кавказе она забрались в вагон охраны, подружилась с красноармейцами, перебрала все оружие, заявила, что никуда не уйдет, так как «любит солдат») [123].

Распорядок дня включал завтрак в 13 часов и обед в 20 часов. В кают-компании накрывался большой стол посередине и небольшие столы вокруг. Сначала турки распределили места и разложили карточки, но падишах отменил этот порядок, места занимали по своему желанию. К концу первого дня путешествия (1 июня), перед заходом солнца «Червона Украина» с выстроенной на палубе командой, под звуки афганского гимна и «Интернационала» прошла мимо «Измира». «Падишах был в восторге, «махал команде платком и кричал приветствия», затем «Червона Украина» пошла перед «Измиром» [124]. На следующий день свите падишаха были вручены подарки – золотые и серебряные портсигары.

В 15 часов падишах наблюдал за боевым учением на эсминцах. Особый эффект произвела на зрителей дымовая завеса, за которой они скрылись. Во время прохождения кораблей падишах приветствовал команды.

Кавказ

Встреча падишаха в Батуми началась с салюта. Затем к «Измиру» подошел катер, с которого сошли представители правительства ЗСФСР. Падишах перешел на «Червону Украину». У трапа его встретили Орлов и командный состав. Оркестр исполнил афганский гимн и «Интернационал», команда построена на палубе. После того как падишах обошел крейсер, все сели в катера, доставившие гостей на пристань, где прозвучали гимны и прошел обход почетного караула.

После небольшой поездки по городу Аманулла-хан с семьей и свитой отправился завтракать на Зеленый мыс. Завтрак, накрытый на утопавшей в цветах площадке, прошел в непринужденной обстановке. Гостям предложили концертную программу, составленную из кавказских песен и танцев. По окончании завтрака (в 17 часов) последовал осмотр чайной плантации и фабрики в Чакве, затем все направились к морю и расположились на пляже. В ожидании поезда падишах старался перещеголять своих министров «в бросании камешков в море» [125]. На станции, с выстроенным почетным караулом, состоялось прощание падишаха с правительством Аджаристана и с турецкой делегацией. Встреча в Тифлисе проходила в целом по той же схеме, что и в Москве, но с учетом допущенных там протокольных ошибок.

На перроне из членов правительства находились только представитель Закавказского ЦИК С.И. Касьян и представитель Грузинского ЦИК Ф.И. Махарадзе. Приветствовавшие падишаха другие члены закавказского и грузинского правительств были представлены падишаху в парадных комнатах вокзала. После обхода строя почетного караула на привокзальной площади падишах, его свита и члены правительства поднимались на трибуну, мимо которой торжественным маршем прошли войска. Члены правительства провозгласили здравицы в честь афганского народа, «борца за независимость Афганистана» [126]. В отличие от встречи в Москве движение по главным улицам города было приостановлено. Несмотря на большое скопление народа, порядок поддерживали немногочисленные посты милиции. «Тифлисцы, видать, народ дисциплинированный – порядок образцовый», – заметил Флоринский. Прежде чем отправиться в резиденцию, гости объехали город и с горы полюбовались на Тифлис. На обратном пути падишах сел за руль. После размещения в резиденции все были приглашены на завтрак, накрытый в саду (министры к этому времени успели посетить знаменитые Тифлисские серные бани). Но из-за сильного ветра завтрак перенесли в один из залов дворца. Протокольной службе пришлось срочно готовить новое помещение.

Во время трапезы звучала кавказская музыка, исполнялись кавказские песни и танцы, произносились официальные речи. Кофе был накрыт в саду, королеве и принцессам подарили серебряные вещи старинной грузинской работы.

В Тифлисе падишах и его свита купили летние картузы, падишах щеголял в картузе в Баку, куда делегация отправилась из Тифлиса.

В Баку падишах посетил нефтяные промыслы, а на королеву сильное впечатление произвел женский клуб, в котором велась большая работа. Завтрак в честь падишаха был накрыт на террасе Дворца физкультуры. На приеме, вопреки заранее составленной программе, состоялись незапланированные выступления. Так, приехавший из Берлина корреспондент одной из революционных восточных газет, выходившей в Германии, произнес зажигательную речь по-персидски. Когда вышли из-за стола, Флоринский попытался уговорить падишаха отложить ради королевы поездку из-за шторма на море. «Ничего, пусть привыкает», – ответил Аманулла-хан.

В порту в честь падишаха был выстроен почетный караул, в 17 часов корабль с высокими гостями отвалил от берега, эскортируемый двумя эсминцами. В целом падишах остался доволен пребыванием на Кавказе, некоторые протокольные неувязки (слишком широкий состав присутствующих на официальных приемах, экспромтные выступления и т. д.) были отнесены за счет восточного гостеприимства и радушия, не укладывающихся в формальные рамки протокола [127].

К промахам в организации визита падишаха с семьей и свитой на Кавказе, по мнению Флоринского, можно отнести:

– широкий состав правительственной делегации, встречавшей и провожавшей падишаха;

– в Батуме не было интимного завтрака в узком кругу. Приемы были громоздкими. «Многолюдство, затруднявшее маневрирование, представлялось тем менее целесообразным, что многие из присутствующих вообще не были представлены падишаху и таким образом присутствие лишено было всякой ценности, поскольку падишах не знал, кто эти многочисленные гости, сидящие за столами. Непонятно было, для какой цели они приглашены»;

– иностранных консулов приглашать не следовало, так как в Ленинграде они не принимали участие в приеме. Таким образом, был дан повод для справедливых упреков со стороны ленинградских консулов. «Совершенно излишним представлялось иметь этих враждебных наблюдателей за завтраком, который прошел не слишком организованно» [128].

На «Полуяне» (пароходе, на котором падишах покинул Кавказ) выяснилось, что не хватает комплектов белья и подушек, притом что на прием были израсходованы значительные средства.

Видимо, не хватило средств и на ремонт сходен: в Батуме, выходя из катера на берег, королева едва не провалилась, и ее выносил в своих объятиях один из сотрудников Закавказского ЦИК. На «Полуяне» падишах и свита находились в отличном настроении: гуляли по палубе, музицировали. Падишах даже попытался танцевать со своей супругой. Служба протокола создавала для Амануллы-хана максимально комфортные условия на протяжении всего путешествия. Однажды, когда Аманулла-хан фотографировал волны, в фокус попал один из сопровождавших корабль миноносцев. Падишах заметил, обращаясь к Флоринскому: «Вы не мешаете мне снимать».

Персия

Флоринский был приглашен продолжать путешествие с падишахом в Тегеран, Москва одобрила это предложение [129].

Пристань в Пехлеви и прилегающий бульвар пестро украшены флагами, фонариками, цветами. Почетный караул в «зеленых, несколько опереточных мундирах». На пароходе выстроена советская охрана во главе с Фокиным и Рыбкиным на берегу, у сходни также находились наши охранники с саблями наголо. «Т. Фокин отлично проводит эту церемонию, просто, но внушительно. Молодцы его ребята. Полный контраст с персидской бутафорией», – вспоминал Флоринский [130].