Как в СССР принимали высоких гостей - Страница 18
«Затихший, оголенный дворец, превращенный в музей, вдруг ожил. <…> При входе караул, швейцары в ливреях, в столовой огромный накрытый стол, накрыт по-старинному: корзины из витого сахара, башни из масла, куропатки, украшенные перьями. <…> Золоченые кресла, лакеи <…>. По Залам разносится забытый звук: «их величества», «его высочество принцесса», шпоры, приказания, караул» [100].
Обстановка гостиных была великолепна. «Жаль будет, если это помещение не удастся сохранить в его нынешнем виде на случай каких-либо новых приездов», – писал Флоринский [101]. (К счастью для потомков, Зимний дворец не был превращен в Дом приемов.) Остальная свита разместилась в гостинице «Европейская».
В 14 часов в большом белом зале состоялся завтрак, на котором, кроме членов правительства, присутствовали командующий морскими силами Балтийского флота т. Викторов и член Реввоенсовета ЛВО т. Сааков. Военная составляющая оставалась главной в каждом пункте программы. В тот же день во время митинга на Фарфоровом заводе Ворошилов обратился к собравшимся рабочим с речью, в которой объяснил характер отношений с Афганистаном и роль «верховного вождя этой страны, Амануллы-хана» [102].
На следующий день, 11 мая, падишах вместе с Караханом и Ворошиловым отправился в Кронштадт. (Королева в сопровождении наших дам каталась по городу и делала покупки.)
12 мая протокольной службе пришлось урегулировать конфликт в Академии наук, куда Аманулла-хан отказался поехать, заявив, что королева больна и он не может оставить ее ни на минуту. В это время в Академии собрались все 43 академика во главе с Карпинским. Когда они узнали, что падишах не приедет, поднялся ропот возмущения. «Знаем мы эти болезни, – горячился какой-то желчный старичок, – небось в Париже академию посетил, в других городах также, а к нам пожаловать не захотел, мы это запомним» [103]. На следующее утро, когда Аманулла-хан явился в Академию, выдающемуся востоковеду-индологу, иранисту, секретарю АН С.Ф. Ольденбургу едва удалось собрать примерно 10 ученых. Падишах принес извинения, ему показали афганскую коллекцию семян культурных растений академика Н.И. Вавилова, который преподнес ему свои труды об Афганистане.
Вечером в театре Флоринский принял все меры, чтобы ситуация, возникшая в Москве, не повторилась в Ленинграде: с этой целью в центральную ложу публика впускалась только по специально составленному списку.
13 мая падишах совершил поездку по городу и посетил мечеть. Перед отъездом в Крым А.М. Коллонтай, возвращавшаяся в Норвегию, нанесла прощальный визит королеве.
В 16 часов 30 минут гости и сопровождение отправились на вокзал по улицам, вдоль которых шпалерами были выстроены войска [104]. На вокзале падишаха встречал почетный караул.
По мнению Флоринского, прием в Ленинграде был организован лучше, чем в Москве, и выглядел более торжественно. Что касается помещения, то «этот вопрос был решен блестяще». Но при этом произошло недоразумение со штандартом падишаха, который был привезен из Москвы и поднят в Ленинграде лишь на второй день. (При отъезде в Крым штандарт снова забыли передать в поезд.)
В то же время ленинградцы перегнули палку с охраной падишаха: Зимний дворец был все время окружен шпалерами милиции, которые также выстраивались по пути следования падишаха. Один партийный работник сообщил Флоринскому, что рабочие возмущены действиями властей. Парторганизация не провела к приезду падишаха никакой разъяснительной кампании, и визит Амануллы-хана дал повод для «фантастических» контрреволюционных слухов [105].
Крымское путешествие
Путешествие в Крым сопровождалось целым рядом курьезных случаев, напрямую связанных с нарушением протокольных правил со стороны местных властей.
Встреча в Орле стала полной неожиданностью не только для падишаха, но и для всех сопровождающих его лиц.
Привыкнув видеть повсюду «очищенные» от публики вокзалы, пассажиры специального поезда были сильно удивлены, заметив на перроне выстроенный караул и «замершую толпу» [106]. Среди тишины оркестр стал исполнять попурри на восточные мотивы, что, по мнению местных организаторов, являлось заменой афганского гимна. В это время Флоринский буквально метался по вагонам, пытаясь собрать вместе афганских и советских пассажиров поезда.
Падишах, как впоследствии рассказывал Флоринский, еще полуодетый, быстро закончил туалет и, потребовав карту, начал искать на ней место нахождения города Орла, удостоверившись в его существовании, Аманулла-хан быстро выскочил на перрон, а за ним бросилась свита. Далее все шло по принятому церемониалу. Падишах обошел строй почетного караула, председатель исполкома произнес «цветистую» речь в «мировом масштабе» [107] и представил почетному гостю местных ответственных работников. Оркестр продолжал играть попурри, туш, «Интернационал», публика кричала «Ура!». Под бурные овации путешественники вернулись в свои вагоны и отправились дальше по принятому маршруту.
В ответ на возмущение посланника Мирзы-Мохамед-хана, почему не последовало предупреждение о встрече в Орле, Флоринский ответил, что в этом заключается выражение подлинной любви советского народа к падишаху, другу СССР [108]. Но если ситуация, возникшая в Орле, еще может быть воспринята как забавное недоразумение, то встреча в Белгороде едва не закончилась международным скандалом. В свое время украинская сторона была оповещена о том, что желательно обойтись без торжественной встречи в Харькове, и было предложено отправить в Белгород делегацию в составе двух-трех человек. Вместо этого, никого не предупредив, украинское правительство прибыло в Белгород в полном составе. Увидев всех именитых украинских мужей, Флоринский поспешил предупредить афганского посланника «о великой чести, оказываемой падишаху Державной Украиной» [109]. Посланник растерялся, начал что-то «лепетать», и в это время на перрон вышел падишах. Написанную по-русски речь зампредседателя ЦИК Власиленко начал читать по-украински. Мирза-Мохамед-хан, ничего не понимая, попросил Власиленко перевести речь на русский язык. Власенко знаками стал объяснять, что не может прерывать выступление, а когда закончил, сразу представил членов правительства. Насколько это оказалось возможным, падишаху перевели речь, он поблагодарил, пожал всем руку и направился вдоль перрона, очевидно полагая, что выстроен почетный караул (на самом деле это была толпа любопытных зрителей). Заметив свою ошибку, Аманулла-хан сконфузился и, чтобы выйти из положения, сделал вид, что совершает прогулку, к нему присоединились вышедшие из вагона супруга и принцессы. Украинские представители, видя, что падишах не обращает на них внимания, перешли на другой перрон. Флоринский стал убеждать посланника подойти к падишаху и просить его пригласить членов правительства на чашку чая, пока тот принимал решение. Получив приглашение пройти в поезд, украинская сторона от этого отказалась, заявив, что поедет в своем поезде. В это время начальник поезда подал знак к отправлению, падишах едва успел вскочить в первый попавшийся вагон.
Афганский посланник вновь устроил Флоринскому бурную сцену, сказав, что падишах удручен этим недоразумением. Чтобы загладить неловкость, падишах послал Председателю Всеукраинского ЦИК Г.И. Петровскому приветственную телеграмму с благодарностью за встречу [110]. Флоринскому было дано задание широко осветить встречу для украинской прессы.
В Крыму падишах почувствовал себя особенно свободно. В Бахчисарае он долго гулял по перрону, охотно позировал перед фото- и кинорепортерами, затем отправился в деревню, прилегающую к станции, где беседовал и снимал татарское население, которое осталось по отношению к падишаху весьма равнодушным. Заключительная часть путешествия до Севастополя прошла без нарушения протокола.
15 мая в 13 часов делегация прибыла в Севастополь. На вокзале был выстроен почетный караул, прозвучали гимны двух стран, председатель ЦИК Крымской АССР т. Кубаев приветствовал падишаха на турецком языке и представил членов правительства, а также командующего Морскими силами Черного моря. Падишах произнес краткую ответную речь, обошел строй почетного караула, который затем прошел церемониальным маршем. После этого началась рассадка по автомобилям. До Байдарских ворот делегацию сопровождала эскадрилья самолетов [111].