Как Тори Снерриссон помогал тестю отбиться от захватчиков (СИ) - Страница 3

- Разложил пергаменты и рукоблудит.

Надо сказать, что последнее слово часто употребляется викингами в переносном значении, когда идет речь о каком-то унылом времяпрепровождении. Тем не менее, Тори удивился таким словам, ибо как можно вообще проводить время, разложив пергаменты, пусть даже уныло?

- Он что, гаданием увлекся? - предположил Тори.

- Да тролли его разберут, чем он увлекся, - сказал Финнвард.

И рассказал, что некоторое время назад из Эльфхейма вышли два альва: парень по имени Степан и девка по имени Пенни, их изловили и приволокли к конунгу, и тот сначала хотел их поработить, а потом передумал, потому что Степан убедил их не порабощать, а сделать советниками наподобие визиря, но по-другому. Впрочем, реально конунгу советует только Степан, а Пенни беспрерывно бухает и трахается со всеми подряд. А Степан не только советует, но и делает полезные дела, например, однажды сходил в Эльфхейм и притащил оттуда колдовскую штуковину, которая сосет из сточной канавы всякую дрянь и превращает в бухло, и в другие вещи тоже может превращать, в жратву, например, но лучше в бухло. А в другой раз конунг Рандольф бухал с визирем Абалаком, а Степан пришел к ним и сказал прямо с порога:

- А я знаю, как на базаре улучшить налогообложение, чтобы каждый купец платил мало, а все вместе - много!

Абалак на это сказал:

- Ты сдурел, так не бывает.

А Рандольф сказал:

- Ну, расскажи, что ли.

Степан стал рассказывать какую-то тягомотину, конунг соскучился и прервал Степана такими словами:

- Иди и сделай как желаешь, только избавь меня от унылых речей!

Степан пошел на базар, именем конунга созвал старших купцов на что-то вроде тинга, они долго горлопанили, а потом до чего-то договорились, и вышло так, что каждый купец отныне платил малую пошлину, а в целом со всего базара бабла собралось немеряно. Абалак сказал по этому поводу следующее:

- Сдается мне, это нехорошее колдовство, немного добра принесет оно городу.

Степан возразил, что колдовство хорошее, и зачем-то разгласил его имя - Математика. Абалак сказал, что знает колдовство со схожим именем - Абракадабра, и никто не называет его хорошим и, вообще, трудно представить себе, чтобы кто-нибудь назвал доброе колдовство таким страшным именем. А конунг Рандольф приказал, чтобы они оба перестали произносить колдовские слова, а то еще призовут ненароком демонов, а это недопустимо.

Выслушал Тори эту сагу и сказал так:

- Сдается мне, не зря я сюда приплыл. Пойду, побеседую с этим Степаном.

Узнал у Финнварда, в какой части дворца живет Степан, пошел в ту сторону. Но далеко не ушел, потому что встретил альвийскую девицу.

- Привет, Пенни! - сказал ей Тори. - Я Тори Снерриссон, конунг Алагира.

- Ой, привет! - обрадовалась Пенни непонятно чему. - А как ты меня узнал?

- Твои волосы коротко стрижены, как у воина, - стал объяснять Тори. - В носу у тебя самоцвет, в пупке другой, а пахнет от тебя травяными палочками, сразу видно - альвийка!

- Ой, ты такой милый, - сказала Пенни. - Пойдем ко мне в спальню, покажу тебе кровать.

- А пойдем! - согласился Тори.

Пришли они в ее спальню, показала она кровать, на которой спит, Тори ее на эту кровать повалил и трахнул. А потом Пенни валялась на кровати, дымила травяной палочкой и смеялась, а Тори валялся рядом и отдыхал. Додымила Пенни палочку до конца и сказала, что желает пожрать. Тори спросил, угостит ли она и его тоже, она ответила, что угостит. Тогда Тори надел штаны и пошел за альвийкой, потому что отвергать угощение неприлично. Привела она его в кухню, обустроенную по альвийскому обычаю, Тори раньше не знал, что в Мидгарде тоже так можно, думал, это колдовство действует только в Эльфхейме. Глядь, а за столом сидит альв и пьет альвийскую сладкую воду, которая холодная, но кипит, потому что волшебная.

- Привет, Степан! - сказал Тори. - Я Тори Снерриссон, конунг Алагира.

- Привет, Тори, - отозвался Степан и снова замолчал, показав тем самым, что беседовать не расположен.

Тори сделал вид, что не заметил последнего. Сел на стул и сказал:

- Слушай, Степан, мне нужна колдовская штука вроде скорчера, но сильнее, чтобы не по одному кораблю топить за раз, а чтобы один раз бабах, и весь флот на дне. Есть у тебя такое колдовство?

Степан поглядел на Тори с неприязненным изумлением и сказал:

- А у тебя губа не дура.

А потом увидел, что Пенни задымила новую травяную палочку и сказал ей:

- Хватит уже курить, все мозги прокурила!

- Да пошел ты, - отозвалась Пенни.

Тори заметил, что на кухне установлена альвийская колдовская печь, которая греется не дровами, а чародейством, Пенни поставила на нее чугунную сковороду и собралась жарить яичницу. И не простую яичницу, а с ломтями свиного мяса с салом, царское угощение!

- А вы тут неплохо устроились, - сказал Тори.

- Дык, - сказала Пенни и засмеялась, как смеются альвы, когда надышатся травой.

- Эй, Степан, - сказал Тори. - Мне нужно сильное боевое колдовство. Картахену осадил ромейский флот, а там мой тесть сидит государем.

- Ненадолго, - сказал Степан.

- С чего ты взял? - удивился Тори. - Ты предвидишь грядущее?

- Типа того, - сказал Степан.

Пенни глубоко затянулась, выдохнула дым и мечтательно произнесла:

- А прикольно ядреной бомбой по римскому легиону...

Тори понял, что оружие, которое ему нужно, у альвов есть.

- Эй, Степан, - сказал Тори. - Ты так говоришь, будто совсем не боишься смерти. Но на вид ты непохож на воина. Давай, Степан, сразимся по нашему норманнскому обычаю, и пусть проигравший станет вассалом победителя!

- Да пошел ты, - сказал Степан.

- А в рыло? - спросил Тори.

- Тори! - воскликнула Пенни. - Перестань, что ты как ребенок! Так, интеллект, скорректируй ему агрессию!

Надо сказать, что Тори вовсе не собирался настучать Степану в рыло, хотел всего лишь напугать. Поэтому произнесенное Пенни заклинание не подействовало, оно ведь умиротворяет только настоящих берсерков, а если человек только прикидывается берсерком, а на деле в здравом уме, оно не действует. Надо сказать, что когда в прошлый раз Тори ходил в Эльфхейм, он там сошелся с альвийкой по имени Динка, однажды они повздорили, она применила на него это заклинание, оно не подействовало, Тори удивился, попросил разъяснить, в чем дело, а Динка поняла, что он на самом деле не злится, а только притворяется, тоже перестала злиться, так они и помирились, а потом она ему объяснила, что это за заклинание, и про некоторые другие тоже объяснила, но то другая история, на нее отвлекаться неуместно.

- Так, интеллект! - позвал Тори. - Хочу пива!

Откуда ни возьмись выкатился ведроид, из него торчала драгоценная стеклянная кружка. Взял Тори кружку за ручку, отделил от ведроида, поднес ко рту, отхлебнул - и впрямь пиво.

- Благодарю, - сказал Тори и пошел прочь.

Сделал пять шагов и тихо-тихо прошептал:

- Так, интеллект, где кончается зона слышимости?

Ему ответил воображаемый голос, как от бесов, но другой, альвы называют его "галлюцинация", если он женский, и "интеллект", если он мужской.

- В пределах дворца все работает без ограничений, - сообщила галлюцинация.

Тори присел на скамью, выхлебал пиво, подумал, не оставить ли кружку прямо тут, на скамье, решил не оставлять, забрать с собой якобы на память, не из-за того, что стекло драгоценное, просто как память, а если кто усомнится - разбить об голову, чтобы не сомневался.

Пришел Тори в свои апартаменты, поставил кружку на прикроватный столик, разогнал трэлей и тиров, запер наружную дверь, зашел в спальню (там вроде труднее подслушать), лег на кровать и тихо произнес:

- Так, интеллект, слышишь меня?

- Слышу, - отозвалась галлюцинация.

- Мне нужно сильное оружие, сильнее, чем скорчер, - сказал Тори. - Мне надо уничтожить армию врагов тысяч примерно на шесть в общей сложности.

- Массовое уничтожение незаконно, - печально произнесла галлюцинация.