Как Тори Снерриссон помогал тестю отбиться от захватчиков (СИ) - Страница 2

- Станет невтерпеж - усыновлю паренька поумнее!

Второй недостаток Эстер заключался в том, что у нее не было одного глаза и пяти зубов, она хромала и часто мучилась головными болями. В юности Эстер связалась с пиратами, ходила в походы, как амазонка, и всегда ей везло, но однажды, уже став королевой, она соскучилась по юности и упросила мужа взять ее в поход в полуденные леса, а там местные гоблины обманом завлекли ее в лес и жестоко избили, выбили один глаз и пять зубов, повредили связку на ноге и вообще чуть не убили. Все думали, что она умрет, Тори и Хради забили в ее честь пятьсот гоблинов, сложили трупы на огромный костер и пожарили, и от этого поступка, надо полагать, какие-то боги сменили гнев на милость, потому что приняли месть за жертвоприношение. Короче, Эстер выжила, просто перестала быть красавицей, но Тори не стал ее меньше любить. В тавернах поговаривают, что так вышло оттого, что она подливает ему в вино приворотное зелье, но так оно или нет, знает только норманнская богиня Вирдд, которая знает вообще все во всех мирах.

Однако вернемся к основной истории. Тори с Якарумом вошли в таверну, выпили вина и побеседовали о всякой ерунде, как обычно беседуют два конунга, встретившиеся после долгой разлуки. И когда время, выделенное обычаем на пустую болтовню, прошло, Тори сказал так:

- Однако допью еще один кубок и пойду сниму осаду с твоего города!

Якарум подумал, что Тори излишне расхвастался, но вслух ничего не сказал, чтобы не получилось бестактности. Да и сам Тори, допив кубок, передумал снимать осаду незамедлительно, выпил еще один кубок, а потом еще один, короче, сам не заметил, как напился и уснул. Только наутро отправился Тори снимать осаду, и не с самого утра, а сначала поправил здоровье.

Отошла ладья от причала, распахнулись морские ворота, вышла ладья в бухту. Глядь, а ромейские ладьи отходят от берега навстречу, вот глупые! И построились полукругом, будто нарочно, чтобы легче жечь их скорчером!

Вывел Тори ладью на середину бухты, передал кормовое весло Колу Люфссону, а сам достал скорчер, навел на одну вражескую ладью, подумал, убрал обратно - далековато, пусть подойдут поближе.

- Однако сдается мне, они нас окружают, - сказал Кол.

- Тем больше славы в нашей победе, - сказал Тори.

- Однако у них может быть хитрый замысел, - сказал Кол.

- Гм, - сказал Тори.

Подумал-подумал, взял да и метнул молнию в одну ладью. Было далековато, молния утратила большую часть огненной силы, но вражья ладья не просто зажглась, как вчера, а вспыхнула, подобно маленькому солнцу, распалась огненным цветком, огонь растекся по воде и долго не гас.

- Греческий огонь! - воскликнул Кол.

- Ах они пидоры! - воскликнул Тори.

- Однако пора возвращаться, - сказал Кол. - А то сами сгорим, и никакое колдовство не поможет.

Рядом с ними стоял Альф Лейфссон, знатный воин, славный храбростью и тугодумием. По своей воле он никогда не вмешивался в беседы вождей, но иногда асы открывали ему уста, и тогда он произносил что-то умное. Такое случается с говорящими воронами и попугаями, и с Альфом тоже случалось. В этот раз оно случилось так.

- Навряд ли они второй раз пропустят нас далеко в море, - сказал Альф. - Скорее всего, сразу прижмут к воротам.

Тори обдумал его слова и решил так:

- Значит, возвращаться не будем, будем прорываться! Эй, парни, боевую тревогу отставить, парус по ветру! Кол, правь на открытое море!

- Немного чести отказываться от победы в первую минуту боя, - сказал Кол.

- Я от победы не отказываюсь! - возмутился Тори. - Мы придем в Гоблингард, я войду в Эльфхейм и добуду колдовство против греческого огня. Ты что, Кол, не понял? Мое колдовство сильнее греческого огня, но у них на каждой ладье по колдуну, а у нас я один. Нужно другое колдовство, более сильное! Раньше мы его не добывали, потому что было не нужно, а теперь стало нужно, и я войду в Эльфхейм и добуду что понадобилось.

Кол подумал и сказал:

- Однако если ты не сумеешь его добыть, получится, что ты струсил, а это позорно. А если бы мы сразились и потерпели поражение, это было бы славно.

- Немного нужно ума, чтобы пренебрегать добрым знамением, - сказал Тори.

- Каким знамением? - удивился Кол.

- Асы открыли Альфу уста и дали нам совет, - объяснил Тори. - Если это не знамение, то что тогда знамение?

После этого вопроса Альф подумал, что если он однажды притворится, что асы открыли его уста, и произнесет какую-нибудь нелепицу, например: "Поешь говна, Тори, это принесет удачу", то Тори почти наверняка поест говна и это, вполне возможно, принесет удачу, потому что вера в собственную удачу сама по себе половина удачи, и еще бывает, что какая-нибудь удача приходит сама собой, а потом мужики начинают искать причину и что-нибудь обязательно находят... На этом месте мысль Альфа оборвалась, потому что он был тугодумом, и его мысли часто обрывались, не додумавшись до конца.

Направилась ладья к выходу из бухты, и когда ромеи поняли, какое решение принял Тори, загудели рога, загрохотали барабаны, взметнулись весла, опустились, брызнула пена, рванулись вражьи ладьи наперерез! Тори сказал так:

- Немало чести, когда враг нападает на тебя в десятикратном численном превосходстве, потому что в пятикратном боится!

А Кол сказал:

- Встань, Тори, к рулю, ибо ты правишь ладьей лучше меня.

- Погоди, - сказал Тори. - Сейчас проход прочищу, и сразу встану.

Метнул Тори четыре молнии, вспыхнули четыре ладьи, при этом одна вспыхнула греческим огнем, а три другие - как обычно.

- Однако греческого огня у них не очень много, - заметил Кол.

- Однако нам хватит, - добавил Тори. - Эй, бойцы, сушить весла!

Последнюю команду Тори подал вовремя - ладья как раз вплыла в горящую лужу, и если бы весла не подняли, огонь стал бы брызгать на парус и на бойцов, и сгорела бы ладья как щепка, а так не сгорела, подымилась и перестала, смыло огонь волнами.

- Сдается мне, молва преувеличивает силу греческого огня, - сказал Кол.

- Да, похоже на то, - согласился Тори. Подумал и добавил: - Однако не хотел бы я оказаться в центре этой лужи. Эй, бойцы, весла в воду, полный вперед!

Альф застучал на барабане полный вперед, бойцы макнули весла, загребли все разом, ладья качнулась и как понеслась вперед, никаким ромеям не догнать! Но один раз Тори пришлось метнуть назад молнию, сжечь еще одну ладью, и это метание повлекло за собой нечто не очень заметное, но чуть-чуть зловещее. Есть на скорчере три колдовских значка, которые после выпуска каждой молнии меняют очертания, так вот, после этой молнии значки не просто поменяли очертания, но их стало не три, а два. Тори вспомнил, что в саге про альвийку Линду и сильное вино сказано, что одно и то же альвийское колдовство действует не очень много раз, и еще вспомнил, что когда ромеи записывают числа, то чем больше число, тем длиннее запись, и наоборот, чем короче запись, тем меньше число. Тори сделал вывод, что скорчер скоро утратит силу, и огорчился. Но не очень сильно, потому что храбрый воин без скорчера во всем подобен храброму воину со скорчером, просто без скорчера труднее сражаться. К тому же, скоро Тори войдет в Эльфхейм, а там не очень трудно добыть скорчер, два раза уже удалось, и в третий раз тоже все получится.

Отстали ромеи, вышла ладья в открытое море, взяла курс на Гоблингард и прибыла туда спустя положенный срок без всяких приключений. Сошел Тори на берег, зашел в таверну, выпил вина во славу Ньерда, пошел к Рандольфу во дворец. Никто не пытался его задержать или спросить, кто такой - в Гоблингарде каждая собака знает в лицо Тори Снерриссона. Гоблины при виде славного конунга делали почтительные жесты, а викинги хохотали, хлопали гостя по спине и плечам, и шутили примерно так:

- Эй, конунг! Знаешь, чо?

Тори эту шутку знал и отвечал правильно:

- Через плечо!

Тогда викинги снова хохотали, и снова хлопали гостя по спине и плечам. Тори всех спрашивал, где Рандольф, но никто толком не знал, и викинги отвечали каждый по-своему, смотря как у кого развито чувство юмора. Финнвард Асельфссон, например, ответил так: