Как стать никем. Апокалипсис по-питерски - Страница 27

– Стойте, стойте! – прервал его красный как варёный рак Николай Павлович. – Я человек толерантный, конечно. Что делает у себя в машине сотрудник, это лично его дело. Позвольте узнать – и мой голос вы тоже можете записать?!

– Вот уж нет, ваш голос я не стану записывать! – сказал Лёша и стрельнул глазами в сторону офонаревшей Светланы. – Я политиков-женщин очень сильно люблю. Новодворскую, Альбац, Хакамаду там… А уволили меня… Слушайте и не перебивайте.

Приехал я на встречу с одной женщиной. Очень важный наш клиент, ключевой, можно сказать. Ей сорок лет, но выглядит она конфетно! Секс-бомба, своя фирма, бизнес-вуман, вся на фарше! Я не удержался и на встрече тайком записал на диктофон её голос. Грубоватый, страстный, хриплый, о-о-о, да, очень, очень редкий голос! Увлекся я им на недельку. Вышло так, что по окончании следующей встречи она вышла за мной из офисного центра, неодобрительно посмотрела на мой «матиз» и попросила подвезти её до парка, мол, она там всегда обедает в летней кафешке. Я с радостью согласился.

Как оказалось, я ей тоже понравился, и обед был предлогом.

По указаниям Евдокии (так её зовут), мы заехали за какие-то гаражи, она отстегнула ремень безопасности и положила свою руку мне на пах…

– И-и-и? – нетерпеливо подогнал Алексея начальник отдела продаж.

Светлана тоже сосредоточилась на рассказе, блестела глазами и глубоко дышала. Оба понимали, что собеседование давно вышло за рамки обычного протокола и они сейчас услышат то, что потом много лет будут рассказывать друзьям в весёлой компании, украшая байкой офисные будни.

– Что «и-и-и»? – зло спросил кандидат. – Сработал инфракрасный датчик, из-под торпеды вылезла рука-онанюка, взяла лежащую на моём паху ладонь Евдокии и начала активную стимуляцию, декламируя пошлости знакомым ей голосом: «О, Алекс, какой он огромный! Вставь его мне, поглубже, да!» Клиентша пару секунд тупо смотрела, как рука дрочит её пальцы, потом пукнула. Газы побудили тело к действию.

Завизжала, будто бы мышь увидала.

Я, Николай Павлович, вообще не переношу этот женский ультразвук. По нервам резануло, и я резко нажал на газ! С передачи тачку не снял. Машина с разгона врезалась в кирпичную стену, а эта нервная вуман вылетела через лобовуху с переломанными в хлам пальцами и, соответственно, тоже тыцнула головой в гараж. На этом моменте её визг и оборвался. До сих пор в больнице лежит, Дусечка…

Последние слова кандидат произнёс с видимым злорадством.

– Сильно досталось от начальства?

Рассказчик вздрогнул от неожиданности. Этот вопрос задала доселе молчавшая Светлана. Она с сочувствием смотрела на соискателя и, казалось, полностью была на его стороне. Голос кадровички оказался звонким и высоким, как маленький серебряный колокольчик. Очень целомудренный голос, надо сказать, был у Светланы.

Алексей повернулся на кресле в её сторону, наклонился вперёд, убрав со стола вспотевшие руки:

– А вы как думаете, Светлана, сильно ли мне досталось? – тихо спросил он. – Ищу же работу, понятное дело – выгнали.

– Думаю, что это в корне неправильно, Алексей! Вы стали жертвой вопиющего циничного харассмента. Я тут полностью на вашей стороне.

Глаза Светланы, смотревшие на Лёшу, излучали нежность и восхищение. Алексей тепло улыбнулся.

«Только в мире нет любви сильнее земной, и здесь во Вселенной меня согревает твоя нежность!» – пело радио, создавая романтичную обстановку.

Молодые люди неотрывно смотрели друг другу в глаза. Николай Павлович сидел и, глядя на них, улыбался чему-то своему. Отзвучали последние аккорды песни. Он очнулся.

– Алексей, – торжественно сказал начальник. – Я понял суть проблемы. Спасибо за откровенность! Ваша необузданная научная фантазия стала причиной утраты фирмой ключевого клиента. Это очень плохо. Но мы-то профессионалы! Ваша личная жизнь – это ваша личная жизнь. Обещайте, Алексей, что вы никогда не будете подвозить наших клиентов и записывать их голос на диктофон, и мы возьмём вас на работу!

– Обещаю! – вскочил с места изобретатель и крепко пожал руку будущему начальнику. – Да что там обещаю: клянусь!

Светило солнце, погожий летний день играл красками. Лёша вышел из офисного центра на стоянку, сел в «матиз» и воткнул ключ в замок зажигания. Немного помечтал, мурлыча услышанную в офисе песенку и нажимая какие-то кнопки на торпеде. Потом он расстегнул ширинку, зачем-то достал хуй и расслабленно откинулся на спинку автомобильного кресла.

– Какой у тебя большой! Я хочу его потрогать! Еби, меня, Алекс, еби! – приглушённо зазвучал из машины звонкий, как серебряный колокольчик, целомудренный голос Светланы.

Жизнь налаживалась с каждой фрикцией.

Я конструктор. Мой офис – Россия. Гостиницы, вокзалы, аэропорты, вагоны поездов. Ещё – похожие на инопланетные города нефтеперерабатывающие заводы, шумящие станками производственные предприятия.

Промышленная Россия бурлит, качает нефть и газ, производит турбины, самолёты, корабли, грузовые машины, трубы различного диаметра, добывает золото, алмазы и уголь. Война и ресурсы. Проклятие старушки Тэтчер.

В моей России я не вижу разрухи. Тут вечно занятые люди, суетливые предприятия размером с провинциальный город. Оптимизация, экономия, ресурсосбережение. С одной стороны – скучные проектные институты, пафосные офисы и пафосные люди, которые в галстуках снуют, курят, садятся в машины, идут на переговоры в ресторан, чтобы решить судьбу поставщика и построить дачу в Рощино не хуже, чем у соседа. С другой – весёлые работяги, эксплуатанты, инженеры производств, дачи им нужны тоже, поверьте. Естественно, кто на что учился – у того такая дача, машина и концентрация кремния в сиськах супруги.

Я технарь с душой гуманитария, мне всё любопытно. Мне любопытно нажраться в поезде по пути в Великие Луки, мне любопытно нахуячиться в «Бургер Кинге», расположенном в аэропорту Пулково, чтобы в Екатеринбурге догнать дозу, проехать на такси до гостиницы, найти рядом «Пятёрочку» или аналог, накупить местных сортов пива, если таковые есть, заснуть после трипа в ленте соцсети, тяжело проснуться и поехать на встречу.

У меня есть примета – не болит голова, толку от встречи не будет. У тех, с кем я разговариваю, тоже, наверное, болит голова. С больными головами мы находим общий язык. Я вообще думаю, что взращённые Дейлом Карнеги люди в России не выживают. На хуй тут кому нужна твоя улыбка, говно. Тьху, блядь. Лыбится он тут. Говно!

А после хорошей встречи надо обязательно пить. Хорошо пить. Каковы последствия?

Я могу себя обнаружить выпивающим с цыганом в потрёпанной «шестёрке» в Чебоксарах. Цыган мне расскажет, что у него только четыре дочки и нет сыновей. Я обзову его Розарием Агро, и мы посмеёмся вместе. Я ему расскажу о своих дедах-фронтовиках, а цыган, оседлав любимый конёк, будет плести мне о стоимости орденов на чёрном рынке. Конечно, я, озверев, с пеной у рта буду долбить его тупой цыганской головой об руль, бибикая на все Чебоксары, сигналя миру о наступлении…