Как поступишь ты? - Страница 2

Валли еще раз ополоснула холодной водой грудь, шею и руки и схватила полотенце.

После растирания махровым полотенцем щеки, шея и грудь запылали свежим румянцем и по всему телу разлилась бодрость.

Так ежедневно закаляется каждый пионер их звена. Поначалу звеньевой проверял, как ребята выполняют пионерский закон, но теперь в этом нет надобности. Теперь каждый пионер великолепно знал: после утренней зарядки и обмывания холодной водой весь день чувствуешь себя бодрым.

Когда Валли вернулась в комнату, брат только что закончил заправку кроватей. Из своих и сестриных подушек мальчик соорудил у изголовья кровати нечто вроде высокой башни, углы подушек он вдавил.

— Это еще что такое? — всплеснула руками Валли.

— Полный порядок, — горделиво вскинув голову, сказал Волли.

— Что это за башня?

— Башня, башня… — обиженно пробормотал Волли. — У тети Августэ всегда так. Да еще кружевные накидки поверх всего. Ведь так же красивее!

Встряхнув косичкой, Валли выскочила в кухню.

— Мама, мама! Ты только взгляни!

Мать вошла в комнату и рассмеялась.

— Ты, сынок, понапрасну трудился! В наше время люди стремятся к тому, чтобы все было просто и разумно. На кровати должно быть простое покрывало, ну, скажем, из какого-нибудь ситца. Покрывалом можно накрыть и подушку, чтоб днем она не пылилась. И совсем нет надобности вдавливать углы у подушек. Все это давно устарело: и резные полочки, и расписные стенные коврики, и бумажные цветы… Ты ведь знаешь, какую мебель делает твой отец в мастерской? Простую, легкую и удобную.

Общими силами развалили башню из подушек, одеяло, простыни и подушки перекочевали в ящик под кушеткой, на которой спал Волли.

— Мама, а почему ты не скажешь тете Августа, что ее груда подушек ничего не стоит? — поинтересовался Волли.

— Это не так просто, — ответила мама. — Тете Августа уже за семьдесят, а в дни ее молодости у людей было иное понятие о красоте. И теперь ей трудно перестраиваться, отказываться от сложившихся привычек. Конечно, я говорила ей об этом, но осторожно, чтобы не обидеть старушку. Бумажных цветов она больше не приносит. А недавно тетя Августа повторила мои же слова: к чему бумажные цветы, коль живые в десять раз красивее!

Так, разговаривая между собой, мать с сыном направились на кухню. Там Волли открыл кран и стал умываться.

Когда брат вернулся в комнату, Валли уже была в школьном платье.

Вчера вечером Волли испачкал свою рубашку. Грязную мать велела положить в мешок с грязным бельем, а чистую взять из шкафа.

Но вот какую?

Волли протянул было руку, но тотчас отдернул ее назад. «Эту красную в белую полоску, что ли? Или ту, в зеленую клетку? Нет! Возьму-ка темно-синюю».

Волли быстро надел рубашку и поверх нее свитер.

Приглаживая перед зеркалом свои светлые вихры, Волли заметил, что сестра укоризненно смотрит на него, наклонив голову набок. Ну точь-в-точь как мама, когда примеряет Валли новое платье!

— Не-ет, это дело не пойдет! — решительно заявляет она.

— Как не пойдет?

— Эта рубашка не идет к этому свитеру.

— То есть как не идет? Еще как пошла! Гляди, как ладно сидит.

— Ах, ну тебя… Я говорю, что они по цвету не подходят друг к другу!

— А-а…

Волли взглянул в зеркало точно как сестра, склонив голову набок. И в самом деле, воротничок темно-синей рубашки и зеленый свитер как-то не гармонировали друг с другом. Ну так что ж из этого?

— Да что там… сойдет!

— Нет, не сойдет! — Валли схватила за край свитера и одним махом стащила его с брата.

— Разве учительница рисования не говорила вам, какие цвета сочетаются между собой и какие нет?

— Ну, говорила…

— Так к чему же она тогда говорила? — повысила голос Валли. Она открыла шкаф, достала серый свитер с красным орнаментом и подала его брату.

Волли надел свитер и… вынужден был согласиться, что серый свитер больше подходит к темно-синей рубашке. Все цвета одежды теперь гармонировали друг с другом.

— Ну, у меня два свитера. А что будет делать тот, кому выбирать нечего? — не сдавался Волли.

— В таких случаях поступают так: покупая новую вещь, выбирают по цвету такую, которая подходила бы к другим вещам, — вместо Валли ответила мама.

Она случайно услышала этот разговор, когда пришла напомнить, что пора завтракать.

— Ну а что, если я не знаю, какие вещи подходят друг к другу? — упрямился Волли.

— Надо посещать художественные выставки, слушать на эти темы беседы, проводить пионерские сборы. Да и учительница не раз тебе об этом говорила. Ну-ка, приподними свои брюки!

Смущенный Волли поддернул брюки, старательно наутюженные вчерашним вечером. На нем были яркие носки в желтую и коричневую полоску.

— Сколько раз говорила тебе, что носки по цвету должны подходить к костюму. Тебе нужно надеть синие или серые носки. Ведь на тебе синяя рубашка, синие брюки и серый свитер. Живенько смени носки!

Волли открыл шкаф и, наклонившись к своей полке, нашел несколько пар чистых, аккуратно заштопанных носков.

— Спасибо за носки, мама! — сказал Волли.

— Пожалуйста, пожалуйста, Волли, — улыбнулась мать.

Волли выбрал носки серые в синюю полоску и быстро их надел.

Но почему мама не похвалила его за наглаженные брюки? И Волли тотчас напомнил ей об этом.

— Нет, вы только посмотрите на него! Он еще хочет, чтобы его хвалили! А знаешь ли ты, что я скажу тебе, сынок? Выглаженные брюки — это примерно то же, что чисто вымытые руки! А мятые брюки с «пузырями» на коленях — это то же самое, что… ну, скажем, то же, что и грязный воротничок или непричесанные волосы. Ведь ты не ждешь похвалы за то, что волосы у тебя причесаны? — смеясь, закончила мать.

Не найдя что ответить, Волли молча последовал за нею на кухню.

На кухне их ожидала бабушка. Она стояла позади своего стула, держась рукой за его спинку. Хотя мать уже несколько раз предлагала ей сесть за стол — зачем, мол, ждать молодежь — однако с бабушкой на эту тему говорить трудно. У нее всегда один ответ:

— За стол садиться надо всей семьей сразу. Я не так уж стара и подождать могу.

— С добрым утром! — Волли поклонился бабушке, а Валли сделала никс[1].

Каждый отодвинул свой стул так, чтобы не греметь им по полу.

Мама подождала, пока сядет бабушка, и потом села сама. Дети заняли свои места после того, как села за стол мать. Брату с сестрой не один раз попадало за то, что у них не хватало терпения подождать, когда за стол усядутся старшие. Не меньше неприятностей было и из-за того, что ребята раньше других начинали есть.

Мать, а особенно бабушка твердо придерживались такого правила: приступать к еде можно лишь тогда, когда во всех тарелках есть еда. Словом, начинать есть всем сидящим за столом сразу. Право же, как-то неловко, когда тарелка твоего соседа пуста и он, глядя, как ты уписываешь за обе щеки, вынужден только слюнки глотать.

Раньше Волли думал, что все эти правила придумали бабушка с мамой. Но, дважды побывав в пионерских лагерях, он убедился, что и там требуют то же.