Как понять ребенка. В сердце эмоций: слезы, смех, испуг, удивление - Страница 9

Отказываясь признавать, что у нас есть свои потребности, мы лишаем себя стимулов к дальнейшему развитию, из чего с большой вероятностью вытекает, что нам будет трудно обеспечить и растущие потребности детей. Следовательно, родительский долг заключается в том, чтобы признавать наличие собственных потребностей и по мере возможности стремиться к их удовлетворению.

Даже если возникает конфликт интересов, он не обязательно должен разрешаться по принципу «кто кого». В долгосрочной перспективе гораздо эффективнее стратегия сотрудничества, основанная на честном признании за каждым его потребностей и на взаимном уважении. Признайте, что у детей есть определенные потребности, и не забывайте о своих.

Потребности грудного ребенка – абсолютный приоритет, это бесспорно, но, по мере того как он растет, учитесь вступать с ним в переговоры.

Если вы скажете ребенку: «Я хочу спокойно поесть. Чем ты займешься, пока я ужинаю?» – это сработает гораздо лучше, чем если вы в раздражении бросите ему: «Помолчи хоть немножко, у меня от тебя уже голова кругом идет!»

Он не желает ложиться спать? Объясните ему, что сейчас наступает время для отдыха родителей и вы в любом случае больше не будете с ним возиться. Не надо никаких угроз или наказаний – просто защитите свои потребности.

Родителям необходимо отдыхать, чтобы не довести себя до полного изнеможения. Забота о ребенке требует много сил, и их надо восстанавливать. Кроме того, отец и мать должны поровну делить между собой родительскую нагрузку – иначе в подсознании «обиженного» копится справедливое негодование. Если один из родителей «увиливает» от своих обязанностей – по причинам внешнего характера, из нежелания заниматься ребенком или в силу того, что после развода живет отдельно, – второй не должен делать вид, что так и надо, и скрывать от всех и в первую очередь от себя свои негативные эмоции.

Родитель, отказывающийся признавать, что испытывает оправданную злость, рискует перенести это чувство на детей, взвалив на них ответственность за то, в чем они совсем не виноваты.

Патрисия воспитывала двоих сыновей одна. Отсутствие отца она пыталась «компенсировать», удвоив заботу о детях, пока не осознала одну простую мысль: от нехватки в доме мужчины страдала в первую очередь она сама. Ей долго не хотелось себе в этом признаваться, и она еще старательнее опекала своих детей. В результате ей так и не удалось приучить их к самостоятельности, и сегодня, уже повзрослев, они по-прежнему во всем зависят от матери.

Какой бы внимательной к детям ни была мать, она не сможет заменить им отца. У них разные роли. Дети ждут от матери не того, чтобы она компенсировала им отсутствие отца, а того, чтобы она прислушивалась к их чувствам и не подавляла своих. Будь Патрисия внимательнее к собственным потребностям, ее сыновья выросли бы более свободными. Возможно даже, она встретила бы человека, с которым заново построила бы семью. Если бы даже он не стал ее детям отцом, он внес бы в их воспитание элемент мужского влияния, уравновешивающий влияние матери.

Помнить о своих потребностях не значит быть эгоистом. Это значит адекватно оценивать конкретную ситуацию и стараться в каждом случае находить правильное решение. В общем и целом в этом нет ничего невозможного.

Каждый день приносит нам массу привычных забот, но самые острые и самые сложные проблемы порождаются не повседневностью. Труднее всего поддаются контролю потребности, уходящие корнями в наше собственное детство. Если в прошлом они не только не были удовлетворены, но даже не осознавались, в настоящем от них остается ощущение пустоты, и порой достаточно самой малости, чтобы они вступили в противоречие с потребностями наших детей, мешая нам слышать и понимать их.

«Ну что она вечно ко мне пристает?» В детстве родители никогда не брали Маризу на руки, и теперь она не способна приласкать свою дочь. Умом она понимает, что ребенку это необходимо, да ей и самой этого хочется, но зажим настолько мощен, что ей не удается его сбросить. Стоит Еве приблизиться к маме, чтобы та ее хотя бы погладила, как Мариза ее отталкивает. Если она ее обнимет, то на миг почувствует себя маленькой девочкой, которую обнимает мама, но… это ведь невозможно! Мариза так страдала в детстве без материнской ласки, что не позволяет себе расслабиться – из страха, как бы чего не вышло. Она предпочитает отрицать собственную потребность: «Меня никто не гладил, и ничего, не померла…» Одновременно она отрицает потребность дочери и мечтает об одном: чтобы эта тема вообще не поднималась. Ведь если она признает, что Ева нуждается в ласке, ей придется также признать, что в ласке нуждается любой маленький ребенок, а ее-то в детстве никто ни разу не приласкал…

Вытесненные детские эмоции мешают нам объективно оценивать потребности своих детей. Мы либо проецируем на них свои собственные, чаще всего преувеличенные в силу пережитой фрустрации потребности, либо просто отрицаем их, чтобы избавить себя от страданий.

Если это ваш случай, задайтесь вопросом: «Я действительно собираюсь конкурировать с собственным ребенком?»

Через две недели после родов Натали уехала кататься на горных лыжах, оставив новорожденного сына бабушке. Свое решение она оправдывала необходимостью отдыха и восстановления сил после столь тяжелого испытания. О том, какие чувства может испытывать ее малыш, она даже не думала. Как выяснилось, сама Натали очень рано лишилась матери, которая ее бросила. Она заглушила в себе боль, гнев и страх, а подвергая тому же ребенка, словно бы говорила матери: «Ты все сделала правильно: вот видишь, со мной все в порядке, и я тоже не собираюсь позволять ребенку осложнять мне жизнь».

Ирен на два месяца уехала по работе в США, когда ее сыну едва исполнилось три месяца. Она оставила его на няню – вполне квалифицированную, но совершенно незнакомую ребенку женщину. Вернувшись, Ирен не могла понять, почему ее малыша словно подменили: он отказывался есть и плохо спал по ночам. Врачи констатировали у него заметное отставание в развитии. Вопреки видимости Ирен, соглашаясь на длительную командировку, вовсе не стремилась к удовлетворению своих истинных потребностей. Скорее она поддалась зову «сирен» из собственного детства – мать оставила ее в том же самом возрасте.

У Клер трое детей, у Ива – двое, но и тот и другая постоянно задерживаются на работе. Оба признались, что все разговоры о срочной работе, которую нельзя отложить на завтра, – не более чем отговорка. На самом деле им не хочется идти домой и заниматься детьми. Конечно, проводить время на работе легче и комфортнее. Дети, предоставленные сами себе, вечера напролет просиживают у телевизора или играют в компьютерные игры. Почему родители так себя ведут? По всей видимости, их пугает контакт со своими детскими воспоминаниями о пережитой когда-то заброшенности.

Младенцы не в состоянии самостоятельно удовлетворять свои потребности. Если взрослые, от которых они зависят, не спешат к ним на помощь, они погружаются в отчаяние. Чтобы выжить, расположить к себе и не вызывать отторжения, они готовы на что угодно: приучаются не плакать, если к ним долго никто не подходит, приспосабливаются под запросы взрослых. Младенец может даже начать медленнее сосать грудь, если замечает, что причиняет матери боль. Такие дети с раннего возраста подавляют свои потребности и чувства. Став чуть старше, они поражают окружающих своим послушанием – родители ими гордятся. Но одновременно они усваивают, что доверять никому нельзя, потому что они живут во враждебном мире.

И напротив, если родитель внимателен к своим подлинным потребностям, уважает в супруге человека – мужчину или женщину, если ему удалось исцелить свои детские травмы, то он сумеет распознать, в чем действительно нуждаются его дети, и постарается их этим обеспечить.

Ни одна книга и ни один эксперт не даст вам универсального ответа, пригодного на все случаи жизни. Каждый ребенок – это личность, отличающаяся от всех остальных. Кроме того, со временем ребенок меняется. Он развивается. Он не будет всю жизнь носить обувь одного и того же размера, но точно так же он не будет постоянно испытывать одни и те же потребности. В два года он будет с удовольствием есть лук-порей, а в три наотрез от него откажется. Не существует никакой раз и навсегда заданной стратегии, которой следует придерживаться родителям – они вынуждены приспосабливаться и каждый день находить решение все новых проблем. Тому, кто забыл свое детство, делать это особенно трудно.