Как и почему лгут дети? Психология детской лжи - Страница 14

Ложь дошкольника легко обнаруживается взрослым. Обычно, солгав, ребенок испытывает чувство вины, боится быть раскрытым или, напротив, хочет показать, как он ловко соврал. Чем чаще проявляется ложь, тем меньшее чувство вины испытывает ребенок. Более того, чем чаще человек повторяет ложь, тем больше он в нее верит. Если мы разделяем ценности человека и уважаем его, то не можем врать. Так же поступает и ребенок. Чем больше он доверяет нам, тем меньше вероятность, что он солжет. Но если взрослый не реагирует на просьбы ребенка и его первую ложь, то она будет совершенствоваться.

Малыши не умеют отличать ото лжи изменение обещаний взрослого в связи с изменением обстоятельств. Обещал – должен выполнить, так учили его родители, которые вдруг сами изменяют своему правилу. Это – все то же проявление эгоцентризма, поскольку ребенок не может видеть картину в целом и объединить несколько объяснительных причин. Это означает, что родитель должен не просто рассказать обстоятельства дела на своем, удобном для взрослого понимания, языке. Необходимо сесть рядом с ребенком и подробно, последовательно объяснить, что изменения обстоятельств ведут к изменению результата. Иногда от того, как взрослые объясняют детям причины своего поведения, складывается ощущение, что эгоцентризм присущ именно взрослым и это они не могут понять, что ребенок видит мир иначе.

В силу все того же эгоцентризма ребенок не может формулировать моральные суждения, основываясь на намерениях людей, совершающих те или иные поступки. Например, папа задержался на работе, хотя договаривался с ребенком пойти кататься в парк, не потому, что хотел обмануть ребенка, а потому что от его действий зависели судьбы других людей. Малыши любят правду, но только в отношении других людей. Мы уже говорили, что они пока не могут анализировать себя и свои поступки.

Но им доступно объяснение, когда взрослый спокойно разбирает ситуацию, в которой показывает, что у человека может быть намерение обмануть, а может быть изменение обстоятельств, при которых человек, сам того не желая, вынужден менять свое поведение.

Однако мы понимаем, что, согласно теории Джона Боулби, ребенок уже с двух лет ощущает (но не знает), что такое доверие. Оно ему дорого, поскольку доверие – это когда ты прижимаешься и чувствуешь, как тебя принимают полностью. На желании сохранить это доверие и нужно строить отношения с ребенком.

Только у дошкольника ложь – до определенного времени в каком-то смысле позитивный признак развития интеллекта. Конечно, она и в дальнейшем связана с интеллектом, но становится уже негативным знаком, свидетельствующим об изощренной направленности ума не на поддержание искренних отношений со взрослым, а на поиск обходных путей достижения желаемого результата при отсутствии взаимопонимания в семье. Стоит еще раз подчеркнуть, что если доверие сформировалось, пока ребенок был маленьким, то с возрастом он будет дорожить им еще больше. А потому условий для лжи окажется меньше.

Но это не означает, что при теплых отношениях ребенок никогда не соврет. Младший школьник намного умнее дошкольника, у него лучше развита память и больше желаний. Если он не доверяет родителям, то у него и больше причин для лжи. Но сложности, встречающиеся в жизни, могут привести ко лжи любого ребенка. Мышления в этом возрасте еще не хватает для того, чтобы умело скрыть ложь от взрослых.

Обучение в школе и освоение новых навыков, требуемых родителями и учителями, создают дополнительную почву для лжи. И вновь именно реакция взрослых на поведение ребенка обусловит его лживость или правдивость.

Важнейшая причина лжи в этом возрасте – сравнение. Если что-то не удается в учении, то родители часто сравнивают успехи своего чада с успехами его одноклассников: «Посмотри, какая Маша молодец – она получает одни пятерки» (или «она делает все аккуратно», или что-то еще). И тогда появляется желание реабилитироваться, но не за счет лучшего исполнения (ему нужно учиться, и без взрослого это сложно), а за счет фантазии или наказания воображаемого обидчика. И ребенок начинает придумывать себе достоинства. В данном случае родители должны сравнивать ребенка не с кем-то еще, а с самим собой вчерашним и радоваться, что у него появились прогрессивные изменения. Тогда ребенок поймет, что у него есть шанс стать лучше, и будет учиться, чтобы расти дальше.

Родители предъявляют к школьникам большие требования, чем к дошкольникам, и это естественно. Но весьма часто эти требования завышены, а наказание – слишком серьезно. И ребенку ничего не остается, кроме лжи.

Можно вспомнить ситуацию, описанную Михаилом Зощенко в автобиографическом рассказе «Дневник». Минька был очень правильным ребенком и старался выполнять все требования взрослых. Но когда он пошел в школу, ему многого не объяснили. И в силу некоторых обстоятельств, в большей степени от него не зависящих, он получил двойку. Двойку учитель поставил в дневник. Минька сперва даже и не понял последствий, вытекающих из ее получения. Отец обещал мальчику купить фотоаппарат, если тот будет хорошо учиться. Старшая сестра, сведущая во многих делах, объяснила Миньке, что если папа увидит двойку, то о фотоаппарате можно забыть. Она же и придумала, как лучше выйти из положения: нужно потерять дневник. Загнанный в угол мальчишка «терял дневник» несколько раз, пока отец не обнаружил один из них с двойкой. Тогда Минька от безысходности признался в том, что есть еще несколько дневников. И когда учитель, обнаруживший один из дневников за школьным шкафом, заявил отцу, что его сын – лжец, отец встал на защиту своего ребенка, сообщив, что уже знает про множество дневников. Отец похвалил сына за честность и подарил фотоаппарат.

В рамках школьных занятий необходимо научить ребенка справляться с поражениями. Впереди их будет много. Есть люди, которые, испытав первое поражение, не имея поддержки близких, навсегда уходили в мир фантазий. Но есть и такие, для которых поражение становилось трамплином к будущим успехам. Например, А. Адлер в детстве плохо учился. Учитель сказал его отцу, что из сына вырастет только сапожник, поскольку он никогда не освоит математику. На это заявление ментора отец ответил, что его сын никогда не станет сапожником. Вернувшись домой, отец сам сел с сыном за уроки. Они интенсивно занимались математикой по вечерам. Через некоторое время Адлер стал первым учеником в классе по этому предмету, а затем, получив удовольствие от первого успеха, уже сам стал подтягивать себя и по другим предметам. Стоит отметить, что отец Адлера не учинил расправу над сыном. Он сделал важнейшую работу родителя – научил учиться и получать удовольствие от успешно проделанной работы.

Однажды мне пришлось вести урок в первом классе. Я задала детям вопрос:

– Были ли случаи в вашей жизни, когда вы совершили проступок, но вас не наказали?

Большинство учеников вытянули руки в страстном желании рассказать о том, как это было у них. Один мальчик сказал, что он без спросу взял у бабушки деньги, но она, обнаружив пропажу, его не наказала. На вопрос:

– А ты еще раз так поступишь? – Мальчик отрицательно покачал головой и сказал весьма проникновенно:

– Нет. – Чувствовалось, что благодарность переполняла его душу, и ему очень хотелось оправдать оказанное ему доверие.

Дети бывают очень тронуты, когда взрослые не торопятся с расправой. В этот момент им хочется соответствовать требованиям родителей и быть «хорошими».

Я помню, как в моем послевоенном детстве в глухом сибирском городке произошла невероятная радость – мама привезла из поездки фантастические апельсины. Стоит сказать, что тогда их не то что не было в магазинах – о них даже не мечтали. Мне было пять лет. Мама отдала каждому из наших родственников по одному апельсину. Бабушка положила свой фрукт на стол, собираясь съесть его позднее. Увидев на столе оранжевое чудо, я не могла удержаться и съела апельсин. Но поскольку была еще мала и не думала о последствиях, то все корочки остались на виду, так что любой мог догадаться, кто съел апельсин. Я помню, как бабушка с недоумением обнаружила корочки. Но никто не стал ничего выяснять, мама достала «из запасника» другой и отдала бабушке. Меня никто не наказал, даже ничего не сказал, но я запомнила этот случай навсегда. И никогда в будущем у меня не возникало желания взять чужое. В тот момент мне вдруг стало очень жалко бабушку, не разделившую со мной восторга от необычного вкуса. Я научилась прогнозировать: вещи лежат определенным образом не потому, что случайно взялись ниоткуда. Кто-то планирует их дальнейшую судьбу. И этот же случай помогает мне сейчас понять детей, которые не сразу осознают эту мысль. Практически всегда она возникает в их голове после совершения ошибки.