Как холодно в земле - Страница 7

– Здравствуйте, Алан! – жизнерадостно приветствовал Маркби доктор Фуллер. – Не много же времени прошло с нашей последней встречи. И где вы только их находите? Нам с вами следует пообщаться не в рабочей обстановке – просто чтобы восстановить равновесие. Приходите к нам как-нибудь, а? Эллен будет очень рада. У нас опять намечается небольшой званый вечер, на этот раз в компании с Иоганном Себастьяном Бахом.

Маркби что-то промычал и втянул носом воздух. Как всегда, пахло в прозекторской просто ужасно: какой-то тошнотворно-сладкой химией типа формальдегида. Маркби ненавидел это место. Он ненавидел отмытый до блеска кафель, нестерпимо яркие белые лампы и аккуратно расставленные по металлическим полкам сверкающие стеклянные емкости.

– Вы нашли интересный труп, – сказал Фуллер, славившийся спокойным, беспристрастным и даже в какой-то мере положительным подходом к своей работе. – И в интересном месте. Я всегда подозревал, что работа на стройке очень увлекательна.

Фуллер не позволял работе вмешиваться в свою жизнь. У него была семья. Он не приходил после работы в пустой дом. Маркби поджал губы. Патологоанатом сел за стол, раскрыл папку и стал листать ее своими отмытыми до хруста, привыкшими к точным движениям пальцами. При этом он тихо насвистывал. Маркби узнал отрывок из Вивальди. Фуллер был восторженным поклонником классической музыки и играл на скрипке. Его жена играла на фортепиано. Каждый из его одаренных, невыносимо самоуверенных детей на чем-либо играл. Они устраивали музыкальные вечера, на которые приглашали всех знакомых. Маркби, страдавший почти полным отсутствием музыкального слуха, как-то высидел один такой вечер и теперь ни за какие миллионы не согласился бы повторить эксперимент.

– По правде говоря, – продолжил Фуллер, – когда я приехал на место происшествия, то подумал, что его принесли в жертву.

– Что? – ошеломленно воскликнул Маркби. С юмором у Фуллера временами творились странные вещи. От патологоанатома можно ждать склонности к могильным шуткам, но сказать такое – чересчур даже для Фуллера.

– Это распространенный древний магический ритуал – принести человека в жертву и зарыть его под фундаментом нового дома. В Англии даже в эпоху Тюдоров считалось нормой закопать под порогом кошку или собаку. Кстати, вы еще не выяснили, кто этот парень?

– Нет еще. А что вы мне можете сообщить? – сказал Маркби. Ему не терпелось поскорее убраться из прозекторской. Жертвоприношения… этого еще не хватало! Он бы прекрасно обошелся и без такого рода шуток.

– Белый мужчина. От тридцати до тридцати пяти лет. Только начал лысеть. Вес в норме. Находился в хорошей физической форме.

– В такой форме, какую можно ожидать от профессионального спортсмена? Или от человека, который, к примеру, регулярно играет в сквош?

– Дружище, всякого рода измышления – это не по моей части. Как он поддерживал форму, для меня загадка. Я просто констатирую факт. Так, идем дальше. Старый шрам от вырезанного аппендикса. Зубы плохие – многие запломбированы, на нескольких золотые коронки. Не похоже, что занимался физическим трудом – ладони без мозолей, ногти ухоженны.

– Что значит – ухоженны? У него маникюр или они просто аккуратно подстрижены?

– Понятия не имею, Алан. Откуда мне знать? Вы что думаете, мне в свободное от работы время делать нечего, кроме как ходить по салонам красоты? Посмотрите сами и составьте собственное мнение.

– Ладно. Когда и как он был убит?

– Он был обнаружен в понедельник утром. Я бы предположил, что смерть наступила в пятницу вечером. Процесс окоченения протекает всегда по-разному. Обычно окоченение начинается часа через два с момента смерти и проявляется в первую очередь на челюстных мышцах и веках. Именно поэтому, когда человек умирает, ему сразу закрывают рот и глаза. В том случае, если он боролся со своими убийцами, окоченение могло начаться несколько быстрее. Для того чтобы окоченение охватило все тело, обыкновенно требуется около двенадцати часов. Оно длится примерно столько же и полностью проходит еще через двенадцать часов. Оно может продолжаться несколько дольше, если труп лежит в очень холодной почве. Но оно полностью прошло к тому времени, когда экскаватор откопал его. У него на спине я обнаружил ясно видимые фиолетовые пятна, похожие на синяки. Они образуются оттого, что кровь в мертвом теле под воздействием гравитации собирается в самых нижних сосудах тела. Отсюда мы делаем вывод, что он был похоронен лицом вверх. Кстати, бывает, что такие пятна принимают за синяки, полученные в результате удара. Настоящих синяков у него нет. Однако тело еще совершенно не начало разлагаться. Поэтому я бы сказал, что смерть наступила не позже раннего утра субботы и не раньше, скажем, восьми-девяти часов вечера пятницы.

– Значит, его похоронили в ночь с пятницы на субботу. – Размышляя, Маркби подошел к окну и стал смотреть на припаркованные снаружи машины. – Вероятнее всего, его похоронили перед рассветом, в сумерках. Позже – слишком рискованно. В выходные рабочих на стройке не бывает, но многие люди сейчас гуляют в тех местах. Используют последнюю возможность – скоро там все исчезнет под асфальтом. Я и сам так поступил – и вот что из этого вышло. – Он вздохнул.

Фуллер тоже вздохнул, не переставая насвистывать.

– Нашли его одежду? Нет еще? Окоченевший труп довольно трудно раздеть.

– Я это понимаю. Его раздели – наверное, чтобы избавиться от улик на тот случай, если что-то пойдет не так и его все-таки обнаружат, – и довезли до места захоронения прежде, чем наступило окоченение. Принимая во внимание, что на это у них было примерно четырнадцать часов, они могли приехать издалека. Итак, пока мы не имеем ни малейшего понятия, где его убили. Что насчет причины смерти?

– Так, сейчас посмотрим… Тара-тира-тарара… – Его несколько раз ударили по затылку – чем бы вы думали? – тупым орудием и проломили череп здесь и здесь… – Фуллер поднес рентгеновский снимок к падающему из окна свету и кончиком ручки показал места переломов. – Что привело к обширному кровоизлиянию в мозг.

– Стало быть, его забили до смерти.

– Нет. – Заметив удивление на лице Маркби, Фуллер повторил: – Нет. Он умер не от побоев. Если бы его вовремя доставили в больницу, то в принципе его можно было спасти. Я говорю «в принципе», потому что вероятность этого невелика. При отсутствии своевременного медицинского вмешательства, включающего в себя срочную операцию, он бы непременно скончался от полученных повреждений. Но формально в данном случае мы имеем иную причину смерти. – Фуллер положил рентгеновский снимок обратно в папку и принялся скрупулезно выравнивать лежащие в ней листы бумаги.

Маркби беспокойно потоптался на месте.

– Ну давайте, не тяните.

Спокойно и даже почти весело патологоанатом сказал:

– Я обнаружил явные следы земли у него в легких.

Воцарилось молчание. К горлу Маркби подкатила тошнота. Он справился с ней усилием воли. Он ощутил какой-то атавистический, инстинктивный ужас – тот ужас, какой человек с древнейших времен испытывает перед самым страшным из концов.

– Господи боже мой, – слабым голосом произнес он. – Вы в этом уверены?

– Да, вполне. Земля в легких и носовых ходах. Криминалистическая экспертиза покажет точно, но я и без нее уверен, что это земля с того участка, где он был найден. – Фуллер аккуратно закрыл папку. – Вот так, Алан. Его похоронили заживо. В этом нет никаких сомнений. Он задохнулся в своей могиле.

– Ну чего ты, Алан! – сказала Лора. – Ну чего ты куксишься! Чтобы это приготовить, Пол целый день провел на кухне.

Маркби уставился в тарелку и без особого успеха попытался сообразить, что это за сосиски угадываются в густой темной подливе.

– Alouettes sans têtes! – объявил Пол, который писал книги по кулинарной тематике и вел программу на телевидении. Он никогда не упускал случая попрактиковаться на своей семье и друзьях. – Буквально это означает «жаворонки без голов», но на самом деле это мясной фарш с луком и грибами, завернутый в тонкие ломтики телятины и приготовленный в соусе из грибов и белого вина.