Как дети добиваются успеха - Страница 5

Однако, вернувшись в школу, девочка стала внимательнее на занятиях. На первом году обучения в старшей школе Кевона тусовалась с «крутой» компанией – с девчонками, которые входили в уличные банды, с мальчишками, увлекавшимися наркотиками, и вообще с кем угодно, кто был не прочь пропустить занятия. Теперь она отстранилась от своих прежних друзей, проводила больше времени в одиночестве, выполняя домашние задания и думая о своем будущем. В конце первого года обучения ее средний балл составлял жалкие 1,8; к середине второго года он добрался до 3,4.

В том феврале учитель английского уговорил ее подать заявление на интенсивный трехлетний курс подготовки к колледжу, который недавно ввели в школе. Кевона подала заявление, ее приняли, и поддержка, которую оказывала ей эта программа, побудила ее заниматься еще усерднее. Когда мы с ней познакомились, была середина третьего года ее учебы в старшей школе. Ее средний балл достиг 4,2; и она была озабочена вопросом, в какие колледжи подавать заявления.

Так что же случилось? Если бы вы познакомились с Кевоной в первый день ее второго года в старшей школе, вы бы подумали, что у нее нет практически никаких шансов преуспеть. Судьба этой девушки казалась решенной. Но потом что-то в ней изменилось. Действительно ли причиной этого был один-единственный серьезный разговор с матерью? Неужели хватило одной этой капли? Или дело в положительном влиянии прабабушки? Или во вмешательстве учителя английского? А может быть, глубоко в характере Кевоны было скрыто нечто, что склонило ее к мысли о старательном труде и успехе, несмотря на все препятствия, с которыми она сталкивалась, несмотря на все сделанные ошибки?

Как наши детские переживания делают из нас взрослых, которыми мы в итоге становимся? Это один из величайших человеческих вопросов, тема бесчисленных романов, биографий и мемуаров, сюжет философских и психологических трактатов на протяжении нескольких столетий.

Этот процесс – опыт роста – временами кажется предсказуемым, даже механическим, а в другие моменты прихотливым и капризным. Всем нам случалось сталкиваться с мужчинами и женщинами, которые, казалось бы, загнаны в ловушку судьбой, предопределенной их детством; но всем нам также встречались люди, которые почти чудесным образом преодолели трудности начального периода.

Однако до недавнего времени не было предпринято никаких серьезных попыток воспользоваться инструментарием науки, чтобы раскрыть эти тайны детства, чтобы проследить с помощью эксперимента и анализа, как именно впечатления наших детских лет связаны с достижениями во взрослой жизни.

Эта ситуация меняется благодаря усилиям нового поколения исследователей. Предпосылка этой работы проста, пусть и радикальна: мы не сумели справиться с решением этих проблем, потому что ищем решения не там, где надо. Если мы хотим улучшить жизнь детей в целом, и неимущих детей в особенности, нам необходим новый подход к детству, необходимо начать заново – с некоторых фундаментальных вопросов о том, как родители влияют на своих детей, как развиваются человеческие навыки, как формируется характер.

В сущности своей эта книга посвящена амбициозному и имеющему гигантские перспективы предприятию по разрешению одной из наиболее неуловимых тайн жизни.

Надин Берк-Харрис росла в привилегированной обстановке Пало-Альто, штат Калифорния. Ее родители – образованные профессионалы, ямайские эмигранты, которые переехали из Кингстона в Силиконовую долину, когда Берк-Харрис было четыре года. Ребенком она часто чувствовала себя аутсайдером – одна из немногих темнокожих учащихся в своей школе в Пало-Альто, где были в основном дети из богатых белых семей и где девочки рыдали в кафе, если не получали на свое шестнадцатилетие именно ту машину, которую хотели.

Элизабет Дозье выросла в ближнем пригороде Чикаго в гораздо более скромных условиях. Ее рождение было плодом невероятной и беззаконной любви между ее отцом, заключенным тюрьмы штата в Джолиете, штат Иллинойс, и матерью, монахиней, которой в качестве послушания предписано было посещать заключенных и которая в результате влюбилась в одного из своих «подопечных». После рождения Дозье мать воспитывала ее в одиночку, преподавая в местной католической школе и работая летом горничной в мотеле, чтобы хоть немного увеличить свой скудный доход.

Берк-Харрис и Дозье вынырнули из такого разного детства с одной и той же целью: помочь молодым людям преуспеть, и в особенности молодым людям, попавшим в беду.

Берк-Харрис поступила в Гарвардскую школу общественного здоровья, стала педиатром и открыла клинику в беднейшей части Сан-Франциско. Дозье стала учительницей, а затем и директором, руководя школами в самых бедных пригородах Чикаго.

Когда я познакомился с каждой из них в отдельности, а это произошло несколько лет назад, меня заинтересовало не их одинаковое чувство долга, но глубокая фрустрация, которая, похоже, у них тоже была общей. Обе женщины незадолго до нашей встречи пришли к выводу, что наилучшие инструменты, доступные им в избранных профессиях, просто не соответствовали тем трудностям, с которыми они сталкивались. И поэтому они обе подошли к поворотной точке в своей карьере и жизни. Они искали новые стратегии; в сущности, они искали совершенно новый сценарий.

В августе 2009 года, когда Дозье была назначена директором старшей школы Christian Fenger (Christian Fenger High School), школа переживала кризис – хотя, если оглянуться на ее историю за предшествовавшие двадцать лет, трудно было найти момент, когда школа Fenger не была бы в состоянии кризиса.

Школа эта более восьмидесяти лет работала в самом сердце Роузленда, в южной части Чикаго, в некогда процветавшем районе, который теперь был признан одним из худших в городе почти по любому показателю, какой только можно придумать: по уровню нищеты, безработицы, преступности, даже по мрачному, пустынному ощущению от его улиц. Там, где некогда стояли процветающие предприятия и роскошные дома, теперь были лишь безлюдные развалины, заросшие сорняками.

Роузленд географически изолирован (он находится рядом с южной границей Чикаго, достаточно далеко от конечной остановки электрички), и здесь явственно видна расовая сегрегация: в городе, где общее население приблизительно поровну состоит из белых, афроамериканцев и латиноамериканцев, Роузленд на 98 процентов – «черный» район. И, как большинство больших общественных старших школ в бедных районах, школа Fenger всегда имела скверный послужной список: неизменно низкие результаты экзаменов, плохая посещаемость, хронические проблемы с дисциплиной и высокий процент недоучившихся.

Когда слышишь истории о школах, подобных Fenger, в них часто проскальзывают уничижительные нотки: мол, школа на задворках, учащиеся, о которых позабыли бюрократы в центре и в Вашингтоне. Но странность ситуации школы Fenger заключалась в том, что ее отнюдь не игнорировали. Вовсе нет! Наоборот, в прошедшие два десятилетия она была центром постоянных амбициозных и хорошо финансируемых реформ, проводившихся самыми уважаемыми деятелями образования и филантропами в стране. В Fenger в той или иной форме перепробовали практически все стратегии, которые кто-либо когда-либо придумывал для улучшения положения общественных старших школ.

Современная история Fenger начинается с 1995 года, когда мэр Чикаго, Ричард Дейли, декретом штата Иллинойс получил контроль над городскими школами. Проявляя свой деловой подход ко всему на свете, Дейли решил, что главные чиновники в школьной системе не должны больше называться суперинтендантами; теперь они будут генеральными директорами.