Каин. Образы зла - Страница 4

Настроенная на убийство ментальность Каина крайне изобретательна. В течение всемирной истории она находила все новые и новые цели и мотивы, чтобы убивать. Но Каин – это не только носитель ментальности убийцы. Он не только сначала накапливает в себе ярость и ненависть, гнев и месть, зависть и ревность, а потом внезапно, подобно взрыву, их разряжает, но Каин еще и стремится быть выше всех. Он нацелен на овладение всем, что имеет хоть малейшую ценность, на безмерное увеличение своей власти в обладании и в бытии.

Именно это стремление и является тем краеугольным камнем, который лежит в основе каинистической структуры. Однако так называемые «цивилизация» и «культура» вынуждают Каина вырабатывать целый арсенал методов своей маскировки. С помощью лживых обвинений, клеветы и очернения других Каин господствует над миром. И называет это он политикой и дипломатией.

Но так действуют только те, кто посильнее. Слабые же, ломаясь под нажимом совести, действующей изнутри, становятся невротиками или психотиками.

Редко, однако, на мировую сцену выходит и тот, кто старается вернуть Каина в число лиц добропорядочных, правда, в основном уже после своих выражено каинистических действий. Эти антиподы Каина и устанавливают законы, запрещающие убивать. Их мы символически называем «Моисеями». Они становятся законодателями в религии, в государстве, в искусстве и в науке. Во втором томе, «Моисее», мы будем говорить именно о них.

Психоанализ поставил эдипов комплекс центральной проблемой своих научных изысканий. Судьбоанализ же в центр человеческого бытия ставит Каина. Уже много лет мы постоянно слышим о влиянии, которое может оказывать на человека «Эдип», а Каин все это время уже давно им правит. Он управляет индивидом от колыбели и до могилы, начиная от живущих как в каменном веке, так и в веке атомном и во всех последующих за ним веках.

Л. Зонди

Цюрих, март 1968

В человеке Каине судьбоаналитической психологией символически олицетворяется судьба нарушителя закона.

В человеке Моисее символически олицетворяется судьба того, кто готов пойти на убийство ради установления строгих правил закона.

Эти две разновидности людей, в дальнейшем мы их так и будем называть – каинитами и моисейянами, являются носителями в своей судьбе соответствующего права на убийство. И тот и другой, при соответствующих обстоятельствах, в мгновение ока стать может убийцей, совершив убийство в состоянии аффекта. Согласно Ветхому Завету (ВЗ), Каин убил своего брата Авеля в состоянии аффекта. И Моисей в своем гневе восстал против египтянина, творившего несправедливость по отношению к его земляку. Тем не менее, оба эти поступка – убийства в аффекте – совсем неоднозначно были оценены Богом.

Словами «Когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя; ты будешь изгнанником и скитальцем на земле» объявил Бог свое наказание Каину (1. Быт. 4, 12) [3].

«Итак пойди: Я пошлю тебя к фараону; выведи из Египта народ Мой, сынов Израилевых» – так звучит завет, данный Богом другому аффективному убийце, Моисею (2. Исх. 3, 10) [4].

Один убийца, Каин, был изгнан со своей земли, и, что бы он ни делал, ни в чем он не имел успеха. Другой же убийца стал вождем своего народа, заслужил покровительство своего Бога.

Похоже, что ветхозаветный Бог, подобно правоведам нашего времени, судил, принимая во внимание, не сам поступок человека, а его мотив.

Можно также, уподобляясь теологам, задать еще и вопрос: а одним ли и тем же Богом является Бог Каина и Бог Моисея? Этот теоретический вопрос мы постараемся разобрать во втором томе. В этой же работе мы сосредоточимся на чисто психологическом аспекте судьбоанализа: каким таким образом две противоположные судьбы – нарушающего законы и устанавливающего законы – оказались взаимосвязанными? Этим мы также затрагиваем и вопрос о происхождении добра и зла, их первопричинах.

В предисловии к предыдущему изданию нашей книги мы уже писали, что, согласно судьбоанализу, как потребность убийства в аффекте, так и стремление дать народу закон «Не убий!» имеют один и тот же психический корень. Каинитов и моисейян объединяет общность судьбы. Ибо их судьбы берут свое начало в душе человека из одного и того же корня.

Является ли сказанное чем-то новым?

Одно старинное еврейское предание из сборника Миха Иосифа бин Гориона самым лучшим образом может ответить на этот вопрос. Мы излагаем это предание дословно, так как именно в нем можно почувствовать ту взаимосвязь, которую судьбоанализ пытается отыскать.

«В те времена, когда Ева вкусила плод от древа познания, добро и зло были смешаны друг с другом. Из искорки добра должен был произойти Авель, а из искорки зла – Каин. Но так как в любом светлом содержится оттенок нечистого и, наоборот, в нечистом всегда есть доля чистого, то из этого чистого в Каине и родился родственный ему Моисей, а из нечистого, предназначенного Авелю, родился Вениамин, чистильщик.

И продолжила Ева, и родила брата Авеля, который был Моисеем. Моисей нашему Творцу понравился, он продолжил свое творение, и потому род их продолжался. Адам совершил свой грех, и поэтому мир должен был бы быть разрушенным родом Каина. Но еще одно творение сотворил он, это был Моисей, который пришел, чтобы искупить грех, совершенный Адамом. Но, так как Израиль погряз в грехе, стяжая Золотого Тельца, и стал спорить с Господом из-за нехватки воды в пустыне, все это привело к тому, что нечистое, привнесенное в мир с грехом Адама снова вернулось в мир».

В другом месте мы читаем:

«Одновременно с Авелем родились две сестры-близняшки, а с Каином – лишь один ребенок. И из-за этого, и чтобы добиться права первородства, Каин и убил брата Авеля. Близняшки – это Сепфора, жена Моисея, и Батия, дочь фараона, которая его вырастила.

Смотри и постигай сокровенную тайну. Каин появился у матери позже, когда Авель был уже сыном Адама. Каин взял плоды земли и положил их на пути своей матери, и Ева взяла их. Авель был верен словам отца, его жертва была жертвой благодарности. <…>

Смерть Авеля может удивить многих. Ведь на нем нет такого греха, за который следовало бы расплачиваться кровью. Что лежит за ней? Когда он приносил свои жертвы, ему позволено было видеть свет божественного сияния.

То есть Моисей скрывал то, что он видел Бога, потому, что он боялся. А почему он боялся? Потому, что вспомнил о том, что ему надо будет, как надо было Авелю, к чистоте божьей… вернуться; вот за это тот и должен был быть наказанным, и был убит. Когда Бог принял жертву Авеля, с неба снизошел огонь, пожравший его дары, а он смотрел на огонь, сиявший вокруг них» [5].

Может ли предание действительно выразить то, что находится в душе?

Нам следует ответить на этот вопрос утвердительно, постольку предания можно понимать как фольклор, рожденный грезами. Благодаря этому пониманию легенд и преданий, мы можем перевести их смысл на язык науки и тем самым сделать доступным для исследования научными методами корней того, что происходило в действительности. Эту же задачу мы ставили и перед собой для того, чтобы понять, что же в действительности скрывается за каждым высказыванием исследуемого предания. В нашем «переводе» они означают следующее: добро и зло, чистое и нечистое, свет и тьма образуют друг с другом не взаимоисключающую, антагонистичную сущность, а органически дополняющие друг друга закономерности.

Этот тезис опирается на исследование генеалогических древ и биографий отдельных личностей, экспериментальную диагностику побуждений и Я. На их основании мы пришли к выводу, что каиниты и моисейяне представляют собой не чистые (гомозиготные), а смешанные (гетерозиготные) варианты природы человека. И действительно, как в каждом «Каине» содержится частица «Моисея», так в каждом «Моисее» содержится и частица «Каина». Поэтому, поскольку каиниты и моисейяне имеют смешанную, в плане рецессивного наследования, наследственно-генетическую почву, среди каинитов иногда встречаются и лица с натурой «Моисея» (Ламех), и наоборот.