Каган Русов - Страница 17

- А кто тот мрачный тип в черном кафтане, который терся у входа? – спросил Рогволд.

- Это князь говолян Тугомир, - со вздохом пояснил Фридрих. – Язычник. Но отец Ингебер позволил ему посещать храм, поскольку душа князя, кажется, приоткрылась для света. Князь Тугомир был захвачен в полон семь лет назад. Поначалу его держали в замке под запором, но потом позволили жить в Мерзебурге простым обывателем.

- За ним присматривают?

- Разумеется. Говоляне очень дерзкое племя, после того как Генрих отобрал у них Бранибор они затаили на саксов обиду.

- А дом центенария Арнульфа расположен через два дома от твоего, уважаемый Фридрих? – спросил Юрий.

- Да. Там чудесный садик. Но сам сеньор Арнульф большую часть времени проводит в замке. Тем более сейчас, когда маркграф Зигфрид тяжко болен.

- Какая жалость, - покачал головой Юрий. – А я так хотел с ним повидаться.

Патрикий Аристарх от возмущения едва не захлебнулся вином. Свет не видел большего негодяя, чем сынок распутной боярыни Татьяны. Вот уж действительно – яблоко от яблони недалеко падает. А жена боярина Жирослава, это такая яблоня, что иных плодов кроме червивых от нее и ждать не приходится.

- Аббат Адальберт уже справлялся о тебе, боярин Аристарх, - сказал расстроенному патрикию Фридрих.

- А кто он такой, этот аббат?

- Правая рука монсеньора Гильдеберта. Архиепископ Майнцский хочет с тобой встретиться завтра днем, боярин.

- А где он остановился? – встрепенулся Аристарх.

- В замке маркграфа Зигфрида.

- Ну что же, я готов.

Глава 7

Крещение князя Тугомира.

Увы, патрикию Аристарху так и не удалось встретиться с монсеньором Гильдебертом. Рано по утру пришло печальное известие о кончине маркграфа Зигфрида, и архиепископу Майнцскому сразу стало не до посла. Аристарху ничего другого не оставалось делать, как выразить глубокое соболезнование близким покойного и ждать, пока архиепископ исполнит печальные обязанности по отпеванию и погребению одного из самых доблестных и благородных сеньоров Саксонии. Аббат Адальберт заверил киевского посла, что архиепископ Майнцский его непременно примет, как только позволят обстоятельства.

- У монсеньора на тебя свои виды, - опустил очи долу отец Адальберт. – Ты ведь христианин, благородный Аристарх?

- Вне всякого сомнения, - подтвердил патрикий.

- Тогда, быть может, ты согласишься стать крестным отцом князя Тугомира? – спросил аббат.

- Князь решил креститься?

- Благородный Тугомир колеблется, но твое слово, сеньор, может стать решающим.

- Я сделаю все от меня зависящее, чтобы привести к Богу еще одну заблудшую душу, - с охотою подтвердил Аристарх.

- Я рад, что не ошибся в тебе, сеньор, - отвесил патрикию глубокий поклон Адальберт.

Князь Тугомир оказался человеком средних лет, с угрюмым лицом и печальными серыми глазами. Судя по всему, годы, проведенные в заточении, не прошли для него даром. Тем не менее, на киевского посла Тугомир посмотрел с интересом и жестом пригласил его к накрытому столу. Обстановка в доме, выделенном князю под постой, была более чем скромной. Саксы явно не баловали своего пленника излишней заботой и вниманием.

- Здесь все же лучше, чем в подземелье замка, где я провел первые три года, - усмехнулся Тугомир.

- Свобода всегда лучше неволи, - сказал Аристарх, присаживаясь на лавку.

- Свобода? – вскинул бровь Тугомир.

- Я говорю о духовной свободе от мерзостей язычества, которую получает всякий человек, обретший истинную веру.

- А ты давно стал христианином, боярин? – спросил Тугомир.

- Я был крещен при рождении, - охотно отозвался Аристарх.

- И это не помешало тебе стать ближником князя Ингера?

- Как видишь, - пожал плечами патрикий. – Сила старых богов иссякла, князь, а возможно, ее никогда и не было. Твоя печальная судьба лишнее тому подтверждение.

- Хочешь сказать, что с принятием христианство мое положение измениться? – нахмурился Тугомир.

- Вне всякого сомнения, - подтвердил Аристарх. – Аббат Адальберт заверил меня, что после крещения ты получишь свободу.

- Свободу от мерзостей язычества? – с усмешкой спросил говолянский князь.

- Нет, речь идет о физическом освобождении. Да и зачем саксам держать под запорами князя-христианина. У тебя, благородный Тугомир, появится возможность вернуться в родной город и занять там подобающее место.

- За счет предательства?

- Ты меня оскорбляешь, князь, - обиделся Аристарх. – По-твоему, я предатель? Или может быть ты первый язычник, который принял христианство? Смею тебя уверить, ты ошибаешься. И в Болгарии, и в Моравии крестились не только знатные мужи, но и простолюдины. Немало христиан есть в Киеве и других городах Руси. Принятие истинной веры будет благом для славянских земель, можешь мне поверить, князь. Исчезнет повод для войн с саксами, баварцами и швабами. Мир и благоденствие сойдут на ваши земли.

- А как же отцовская вера?

- Так и отцы далеко не всегда бывают правы.

Трудно сказать, что повлияло на решение князя Тугомира, красноречие патрикия Аристарха или настойчивость аббата Адальберта, но вождь говолян крестился в местном храме при большом стечении народа. Аристарх, будучи активным участником церемонии, умилялся, боярин Юрий криво ухмылялся. Патрикий, выйдя из божьей обители, в довольно резкой форме сделал боярину замечание.

- Мне не нравятся люди, покупающие свободу ценой отречения от собственных отцов, - отрезал Юрий, чем поверг патрикия в возмущение и недоумение.

- Никто князя Тугомира не принуждал, он сделал свой выбор добровольно!

- Ты либо не все знаешь, боярин Аристарх, либо кривишь душою, - махнул рукой Юрий и расплылся в ослепительной улыбке. Улыбка, разумеется, предназначалась не патрикию, а двум особам женского пола, которые как раз в эту минуту выходили из храма в сопровождении мрачного сеньора. Благородные дамы тут же опустили очи долу, а сеньор метнул в молодого нахала грозный взгляд.

- Центенарий Арнульф с супругой сеньорой Гертрудой и сеньора Матильда, о которой я тебе уже говорил, боярин, - пояснил Аристарху Фридрих, сопровождавший гостя в храм и разделявший чувства патрикия по поводу только что прошедшего обряда.

- Это та самая дама, которая находится под покровительством архиепископа? – вспомнил Аристарх.

- Вот именно, - кивнул головой Фридрих.

По смущенным лицам женщин патрикий без труда определил, что распутный Юрий уже успел с ними познакомиться. Но вот как далеко юный боярин и княжич Рогволд зашли в отношениях с сеньорами, Аристарху оставалось только догадываться. Во всяком случае, если верить Фридриху, молодые люди провели сегодняшнюю ночь за стенами его дома. Менее всего патрикию сейчас хотелось, чтобы его спутники своим распутным поведением сорвали бы ему предстоящие в скором времени переговоры с архиепископом Гильбертом. Взывать к разуму и чувству долга боярина Юрия было совершенно бесполезно, Аристарх убедился в этом на личном опыте. Еще более упрямым и непредсказуемым человеком был княжич Рогволд, у которого все же хватило совести не являться сегодня в храм и не корчить из себя истинного христианина. Кроме того, как успел догадаться Аристарх, у Рогволда были в Мерзебурге свои дела, о которых он не спешил ставить в известность озабоченного патрикия. Дабы не оказаться в конечном счете в дураках, Аристарх вынужден был прибегнуть к помощи своего мечника Сыча, человека хитрого и пронырливого, способного вызнать любые тайны, как сердечные, так и политические. И надо отдать должное Сычу, он сумел оправдать надежды своего хозяина. Уже к вечеру Аристарх знал, что и нынешнюю ночь Рогволд и Юрий собираются провести вне стен дома, отведенного под постой.

- Собственными ушами слышал, - клятвенно заверил Сыч патрикия, расстроенного чужим коварством. – Сеньор Танкмар сказал боярину Юрию, что непременно будет.

- Где будет и в какое время?