Кадавры - Страница 11

Она пыталась вспомнить название книги, как вдруг – за спиной что-то грохнуло и взорвалось! Машину повело, Матвей ударил по тормозам, они испуганно переглянулись, посмотрели назад – заднее правое стекло вдребезги, сидения и пол в блестящих осколках.

– Ты в порядке?

– Вроде, – она оглядела себя на предмет ранений. Грохот был такой, что ей показалось, будто по ним стреляют. Но нет, на полу за водительским креслом лежал булыжник.

– Откуда прилетело, видела?

– Нет, не знаю.

Матвей пошарил под сиденьем, схватил монтировку, открыл дверь и выскочил на дорогу, минуту стоял, вглядывался в лесополосу, взвешивал оружие в руке, ждал нападения. Но никто не вышел. Затем открыл заднюю дверь, схватил булыжник и швырнул в кусты. Даша подумала: эх, надо было оставить как талисман. А потом подумала: какая нелепость, зачем мне булыжник? Что я с ним делать-то буду?

– Здравствуйте.

По обочине к ним шагал тот самый похожий на Иисуса мужчина. Даша сперва подумала, что это он кинул булыжник, но тут же одернула себя: нет, они обогнали его пару минут назад; когда стекло взорвалось, он был слишком далеко.

– Что случилось?

– Да вот, стекло разбили.

– Ого.

Мужчина подошел, теперь она могла разглядеть его получше: он был совсем тощий и юный, на вид чуть за двадцать, глаза яркие, голубые, особенно на контрасте с худым, темным, загорелым лицом и черной бородой.

– Я могу чем-то помочь? – спросил он.

– Ты тут шагал, никого не видел?

Парень покачал головой. Минуту он молча наблюдал, как Матвей выметает с заднего сиденья осколки.

– Слушайте, ребят, а вы куда едете? В Ростов? Может, подбросите меня, тут недалеко, я перед КПП выйду.

Даша с Матвеем переглянулись. Парень выглядел так, что отказать ему было бы слишком жестоко.

– Ну, садись. У нас только вот стекла заднего нет.

– Не беда, – рассмеялся он, обнажив белые, ровные зубы, – с ветерком прокачусь.

Его звали Данил («с одной “и”»), от него пахло прогорклым потом и грязными носками, за что он тут же извинился – сказал, что мылся последний раз три дня назад, в речке, с тех просто шел по дороге на юг; сказал, что направляется в Краснодар, в коммуну художников, у него там друзья. Он сидел сзади, посередине, чтобы удобнее было разговаривать, и Даша боролась с соблазном обернуться и посмотреть на него: он казался ей очень красивым, особенно эти глаза и улыбка, и разговаривал он как блаженный. И в то же время было тревожно – вот так подобрали случайного бродягу, еще и при таких обстоятельствах. Звучит как завязка для тру-крайм подкаста. Даша хотела как-то без слов сигнализировать Матвею, что, возможно, они совершили ошибку и нужно быть начеку. Откуда им знать – может, он только с виду такой уязвимый и тонкий, а на деле грабитель с большой дороги? А что, если там в кустах сидел его сообщник и это он швырнул булыжник? А Данил сейчас приставит ствол к ее голове, и что тогда?

Она обдумывала варианты, когда услышала с заднего сиденья шорох и хрипы, как будто кошка пытается отхаркнуть комок шерсти. Данил бился в судорогах, лежал на сиденьи, скрючившись, поджав руки, рот был открыт, глаза закатились.

Матвей обернулся.

– Твою за ногу! Что за день такой? Что с ним?

– Тормози!

«Самурай» съехал на обочину. Даша выскочила из машины, открыла заднюю дверь.

– У него припадок, помоги достать!

Они вытащили Данила, аккуратно положили на землю. Парень мычал и бился в конвульсиях, как раненое животное, хрипел, сучил ногами. Матвей держал его за плечи, Даша бросила взгляд в салон, на полу сзади лежал его рюкзак, она взяла его и подложила Данилу под голову вместо подушки.

– Блин, че делать-то? – суетился Матвей.

– Ничего не надо делать. Просто ждем, когда закончится.

– Может, ему ложку между зубов засунуть?

– Чего?

– Ну, чтоб язык не прикусил. Я в кино такое видел.

– Ты дурак? Хочешь зубы ему сломать? Не трогай ничего.

Через пару минут Данил перестал дергаться и какое-то время еще лежал неподвижно, только грудь поднималась и опускалась, смотрел в небо, моргал, дышал с присвистом, словно ему пробили легкое. Затем проговорил:

– Простите, пожалуйста.

– Да все нормально, – Матвей сидел рядом, похлопал его по плечу. – Ты сам как? Тебя, может, в больницу, или чего?

– Не, все хорошо, уже прошло. Да и в больницу я не доеду. Там сейчас КПП будет, меня не пропустят, вы меня там где-нибудь на подъезде высадите, а?

Пока ехали дальше, Данил без конца просил прощения. Говорил, что обычно чувствует приближение припадка где-то за минуту – голова тяжелеет, а в нос ударяет запах паленого – и чаще всего он успевает предупредить тех, кто рядом. Но в этот раз что-то пошло не так.

Когда проехали знак «Буферная зона», он попросил остановить, вышел из машины, перепрыгнул кювет и направился к лесополосе.

– Данил! – Он обернулся, и Даша замешкалась. Она представила, как он идет через поле и его снова настигает запах паленого… – Ты уверен? Может, все-таки с нами доедешь?

– Я не могу, – он указал на дорогу, – у вас из-за меня проблемы будут на КПП.

– Но… – она запнулась. – Ты точно знаешь, куда идешь?

Он улыбнулся.

– Я точно знаю, куда иду. Не переживай. И спасибо еще раз, вы очень помогли.

Матвей выехал на дорогу, сказал:

– Готов на деньги спорить: мы только что подвезли серийного убийцу.

Даша обернулась, Данил махал ей рукой, и она подумала, что он похож на капитана идущего ко дну судна.

Ростов-на-Дону теперь был буферной зоной – именно тут располагался первый официальный контрольно-пропускной пункт ОРКА. На дороге, на въезде в зону контроля, выстроилась небольшая очередь из машин. Все покорно стояли на раскаленном асфальте под обморочным солнцем, бегущая строка на въезде сообщала: «Ростовчане приветствуют вас! Температура воздуха +38 °C, носите головные уборы и пейте больше воды», затем тот же текст дублировался на китайском. Когда подошла их очередь, Матвей загнал «Самурая» в тень, под навес. К ним сразу подошли два сотрудника в ярко-зеленых жилетах, один вел на поводке поджарую и, кажется, смертельно уставшую овчарку, у другого в руках было зеркальце на палке, с его помощью он заглядывал под днище и за колеса, искал тайники и закладки. Кинолог, потасканный тип с редеющими, зачесанными назад волосами и в темных очках, попросил Матвея открыть багажник и как-то даже обрадовался, увидев кожухи с оборудованием. На плече у него висела рация, он сообщил о находке, продиктовал номер машины. Рация что-то покашляла в ответ.

– Это мое оборудование, у меня есть документы, вот, – Даша пыталась расстегнуть рюкзак, чтобы достать документы, но руки предательски дрожали.

Их проводили в помещение. Матвея увели в один из кабинетов, Даше велели ждать своей очереди в предбаннике. Тут было особенно душно и пахло спелыми дынями, как на рынке. На столе за спиной у таможенника стояла тарелка с тонко нарезанными дынными корками. На них сидели осы. От сладкого запаха заурчало в животе. Прошло пять минут, десять, Даша молча смотрела, как осы тяжело кружат над останками дыни, садятся и снова взлетают. Наконец, сотрудник подозвал ее, она протянула документы и, стараясь по возможности сохранять спокойствие, объяснила, что представляет интересы Института и находится на территории России по приглашению объединенной российско-китайской администрации. Это была правда, но, объясняя все это сотруднику КПП, Даша по лицу видела – ему все равно, он ее даже не слушает.

– Ваши документы в порядке, оборудование тоже. Можете вернуться в машину, – он отсканировал заполненные формуляры, грохнул огромной печатью по странице и бросил ее паспорт и пропуски через стол так, словно сдавал карты.

Даша толкнула дверь и снова вышла под палящее солнце, спустилась под навес, к «Самураю». Матвея не было.

– Это ваша машина? – окликнул ее сотрудник с зеркалом на палке. – Отгоните ее! Вы людей задерживаете, тут очередь.