Кабы не этот Пушкин - Страница 4
- Может быть и так, Аполлон Аполлонович, - Бугаев положил прибор на тарелку. - Да только, извините за откровенность, рассуждение ваше напоминает лафонтенову басню про лисицу и виноград. Дескать, не дано нам, ну и не надо, оно и к лучшему. А на самом деле - видит око, да зуб неймёт. Вот, к примеру: согласитесь же, что на русском языке не может быть хорошей поэзии. Слова длинны, грамматика тяжела, рифмы бедны. То ли дело итальянский, с его певучестью и изобилием равнозвучных окончаний!
- На стишках свет клином не сошёлся, - насупился Аблеухов. - Да и потом: были же у нас Жуковский и Веневитинов. Особенно Жуковский, сей плод союза двух непоэтических народов, русского и турецкого...
Мустафа навострил уши.
- Хотя, конечно, перекладчик с немецкого не есть поэт самостоятельный, - закончил канцлер. - Ему бы войти в настоящий поздний возраст, в гётевские года - тогда, возможно, его лира обрела настоящий голос. Так умереть! В расцвете душевных сил... от руки молодого негодяя.
- Жуковский сам его вызывал, - напомнил Бугаев.
- Да, вызвал! За гнусную эпиграмму, оскорбительную для мужчины и для дворянина, - Аполлон Аполлонович пристукнул по столу стопкой. - За одну рифму "Гете, Грею - гонорею" следовало бы прострелить ему то самое место, где она заводится. Прав был Суворов: пуля - дура... Ну, а тот, разумеется, сбежал за границу. Заяц.
- Ну, там его радушно не встретили, - усмехнулся Бугаев. - Кажется, его прикончил какой-то французский бретёр. Жаль, конечно, что пал не от русской руки...
Его высокопревосходительство молча поднялся из-за стола, давая понять, что дружеское общение на сегодня закончено и пора приступать к делам.
- А если подумать, - Бугаев тоже встал, - а что, кабы вовсе не было этого Пушкина? Жуковский был бы жив и в поздние лета создал свой шедевр. Им вдохновившись, расцвела бы русская словесность. Случилась бы у нас в Отечестве великая литература? Как мыслите, Аполлон Аполлонович?
- Я так мыслю, что история сослагательного наклонения не ведает, строго заметил канцлер. - Да и что вам дались стишки?
- Уж признаюсь во грехе, - смутился молодой офицер, - я в молодости того... рифмоблудствовал. Даже издавал что-то. Подписывался для секретности "Андрей Белый". Дрянь, конечно, стишки. А на французском свиристеть, как всякие Бальмонты, не хотелось. Пришлось пойти по государственному поприщу. Верите ли, иногда грущу...
- Вздор, - решительно прервал его Аблеухов. - Займёмся насущным. Что у нас там с докладом?
- Закругляемся, Аполлон Аполлонович! К вечеру представлю первый вариант, вам под карандашик...
- Хм, к вечеру? К семи... а лучше к шести. Тогда я за вечер управлюсь. Что же, успеваем?
Молодой капитан ухмыльнулся, щёлкнул каблуками, накрыл голову левой ладонью, изображая головной убор, и приложил правую к виску.