Кассандра. Во власти предателя (СИ) - Страница 1

Пряча голову под капюшоном черной безразмерной толстовки, я нетерпеливо постучалась. В доме послышались шаги, а затем передо мной распахнулась дверь, на пороге которой стояла крайне удивленная подруга.

— Кэс, ну наконец-то! — заголосила она на всю улицу.

— Да тише ты! — шикнула я, натягивая край капюшона на лицо. — Можно войти?

— Конечно, проходи, — изумленно пролепетала Лори и прижалась к двери, освобождая мне проход в дом.

Когда дверь за нами захлопнулась, я облегченно выдохнула. Наконец, я могла почувствовать себя в безопасности.

— Ты одна дома? — тихо спросила я.

— Одна, — протянула Лори. — Ты начинаешь пугать меня. Что вообще происходит? И что за странная одежда на тебе?

Я машинально поправила горловину толстовки, пряча след на шее, которым меня наградила черная пума. И молча глядела на подругу, пытаясь подобрать подходящие слова.

— И вообще, где ты пропадала? — продолжала она насыпать вопросов. — В сети не появляешься, телефон выключен…

— Лори, — наконец, собралась я с мыслями. — Кое-что случилось, поэтому я и не выходила на связь. Но сейчас не об этом. Я просто пришла сказать тебе, что со мной все в порядке. И предупредить, что уезжаю до конца лета к отцу.

— А что произошло? — насторожилась она.

—Прости, пожалуйста, но я не могу рассказать тебе об этом. Все, что тебе стоит знать — для Шейна я больше не существую. Если ты где-нибудь встретишь его, то, умоляю, не говори, что видела меня! Притворись, что вообще не знаешь, где я и что со мной. Будто я сейчас и не приходила к тебе.

— Кэс, я не понимаю, — в смятении ответила Лори. — Что могло произойти, что тебе нужно скрываться от Шейна?

— Это не важно, — небрежно бросила я. — Если ты встретишь его, то что бы он тебе ни говорил, ни в коем случае не признавайся, что видела меня!

— Он сделал с тобой что-то ужасное? — она пристально посмотрела и взяла меня за плечи. — Если так, то тебе не нужно бояться рассказать об этом. Давай вместе обратимся в полицию. Я буду рядом и помогу тебе. Мы сделаем все возможное, чтобы из-за его статуса к нему не отнеслись лояльно!

Что я могла ответить подруге? Рассказать о том, что Шейн все это время лгал мне? Рассказать, как заманил в ловушку, а его мать убила меня, чтобы снять родовое проклятие? Рассказать, что каким-то неизвестным образом ожила?

У меня в запасе много увлекательных историй. И про мои обращения в зверя, и про то, как встретила своих родителей спустя столько лет, исчезнувших из-за проклятия… Но, боюсь, после рассказа обо всем этом даже подруга вызовет мне скорую помощь с отрядом добрых санитаров. Из лучших побуждений, конечно.

— Не спрашивай меня об этом больше, прошу! — взмолилась я после затянувшейся паузы. — Не могу тебе рассказать о случившемся, понимаешь? Просто сделай так, как прошу. Пожалуйста! Ведь и тебе когда-то требовалось, чтобы я не задавала лишних вопросов о происшествии с тобой. И сейчас мне нужно то же от тебя.

Подруга понимающе кивнула и крепко обняла меня.

— Все будет хорошо, не переживай, — подбадривала она. — Навести отца, отдохни. Только теперь пиши мне, хорошо?

— А вот с этим возникнут проблемы, — протянула я. — Часть моих вещей, включая телефон, остались в доме у озера. И забрать их оттуда, как ты понимаешь, я теперь не могу. А новый телефон пока не стану покупать. Просто хочу побыть немного в изоляции.

— Ох, Кэс, — вздохнула Лори. — Даже не представляю, во что ты вляпалась.

Будильник настойчиво трезвонил в десятый раз. Вновь и вновь на моем смартфоне играла мелодия, что мне так нравилась. Раньше нравилась. Было ошибкой прежде полагать, что приятная музыка на будильнике может не раздражать. Может, да еще как!

Утренний инфаркт, как от звучания моего старого будильника, я конечно же теперь не получаю, зато с полным пробуждением начались проблемы. Мгновенно погружаясь обратно в сон, вырываюсь из него каждые пять минут от повторяющегося сигнала телефона. Оттого и прежде любимая мелодия раздражает.

Вообще я во многом ошибалась. И будильник — самая незначительная мелочь. А вот ошибаться в людях оказалось для меня фатальным.

Я лениво встала с постели, отключила, наконец, повтор будильника, и побрела к умывальнику.

Просыпаться даже к обеденному времени стало невыносимо трудно. Переход на обычный режим сна теперь мне давался кране нелегко. За пару предыдущих месяцев, пока я избегала ночных обращений, я так привыкла бодрствовать ночью, что засыпать теперь в привычное человеческое время было мне не под силу.

Ночами я ворочалась с боку на бок, пока сон все же не решал посетить меня. И, конечно, мысли, вечно бушующие в моей голове, тоже не способствовали быстрому засыпанию.

После моей смерти и никем нежданного воскрешения, у меня отпала необходимость предотвращать неконтролируемые мной обращений. Ведь проклятие, из-за которого меня и убили, теперь снято. А, значит, можно спокойно спать по ночам и ничего не бояться — охотиться теперь на меня уже точно никто не будет.

И что умиляло больше всего, так это отсутствие этих самых обращений. Да, как по мановению руки, я перестала обращаться в пуму сразу после свершившегося. Что сказать, очень вовремя! Спасибо тебе, таинственное внутреннее «Я»!

Но чего уж жаловаться. Слава Богу (или не Богу?), я вновь жива, узнала своих настоящих родителей. Но и кое-что потеряла. Точнее, кое-кого.

Иуда! Его истинное имя даже про себя не хочется произносить, не то, что вслух. Но его образ все время стоит перед глазами. И вижу его в каждом своем сне. Черт бы его побрал!

И этот запах… Его запах. Он не покидает меня. Хотя в этом я, пожалуй, сама виновата — его куртка всегда со мной.

Нет, ну а что я должна поделать? Не могу я без этого аромата. Не могу и все! Задыхаться начинаю, как без кислорода.

Все еще люблю. До кончиков пальцев. До дрожи в теле от каждого воспоминания о нем. До щемящей боли в груди и удушающих слез.

Это невыносимо трудно. Любить. Любить того, кто тебя убил. Пусть он даже сделал этого не своими руками, а лишь привел меня на казнь. Но от предательства его это не избавляет.

Если задуматься и взглянуть на ситуацию с противоположной стороны, то можно вообразить некое подобие оправдания его поступка. Конечно, его вряд ли заботила судьба всего рода, но собственной матери — вполне. И дабы она вновь стала человеком, он и пошел на это.

Хотя мог бы и предупредить. И, возможно, я даже не стала бы сопротивляться неизбежному, понимая, что моя смерть не будет напрасной и спасет множество жизней от того проклятия, которое навлекли мои родители на наш род, сами того не желая.

Мне нужно… Нет, просто необходимо ненавидеть Шейна всей душой, что осталась у меня после такого предательства. Но я все еще люблю. И не знаю, как с этим жить.

Иногда я жалею, что снова жива. Вот умерла бы счастливой и влюбленной, не зная, какую подлость он совершил, и все было бы хорошо, никаких страданий.

Но потом вытряхиваю эти дурные мысли из головы и думаю: что хорошего-то может быть после смерти? Ну, после обычной человеческой, без всяких воскрешений. Да ничего. Ни хорошего, ни плохого.

Вот и убеждаю себя в том, что я не первая и не последняя, кого предал любимый человек. И многие с этим как-то живут, постепенно забывают. Значит и я смогу. За месяц, правда, никаких подвижек в моем состоянии не случилось. Но что такое месяц, когда впереди вся жизнь?

Дверь в мою комнату резко распахнулась и с грохотом ударилась о стену. Послышался топот детских ножек.

— Кэсси, ты где? — раздался возглас Криса.

— Привет малыш, — я вышла из ванной и подхватила его на руки.

— Идем кушать, — на своем детском ломаном языке сказал братик.

— Ну пойдем, — улыбнулась я, и мы направились на кухню.

Обед уже был накрыт, а Лизи и папа сидели за столом в ожидании нас.