К востоку от Эдема. Том 2 - Страница 39

Братья стали друг другу чужими. На вокзале они обменялись рукопожатиями, и Чарльз, потирая шрам на лбу, наблюдал за отходящим поездом. Проводив Адама, он отправился в трактир, выпил четыре порции виски подряд и поднялся наверх. Чарльз, как заведено, заплатил девушке вперед, а когда у него ничего не получилось, рыдал в объятиях проститутки, пока та его не выставила. Свою ярость он выместил на ферме, выжимая из нее все соки, покупал новые участки, бурил колодцы и содержал хозяйство в идеальном порядке. Чарльз работал, не зная ни покоя, ни отдыха, и богател день ото дня, однако богатство не приносило радости. Он пользовался всеобщим уважением, но так и не обзавелся друзьями.

Адам ненадолго задержался в Нью-Йорке, чтобы купить одежду для себя и жены, а затем супруги сели на поезд, который увез их на другой конец континента, и нетрудно догадаться, каким образом они оказались в Салинас-Вэлли.

В то время развивающиеся железнодорожные компании вели между собой ожесточенную борьбу за господство в стране, используя все доступные средства для увеличения своих перевозок. Не ограничиваясь рекламой в газетах, они выпускали яркие брошюры и плакаты с описанием красот и несметных богатств Запада. Реклама не преувеличивала – край был действительно сказочно богатым. Благодаря неукротимой энергии Лиланда Стэнфорда Южно-Тихоокеанская железная дорога под его предводительством добилась главенства на Тихоокеанском побережье не только в сфере транспорта, но и в политике. Ее рельсы потянулись к долинам. Вырастали новые города, осваивались и заселялись новые земли, так как для увеличения перевозок требовалось большое количество пассажиров.

Компания не обошла вниманием и узкую полоску Салинас-Вэлли, вытянувшуюся между двух горных хребтов. Адам внимательно изучил красочный рекламный плакат, утверждавший, что райские кущи являются лишь жалкой копией сказочной долины. После ознакомления с рекламной литературой только сумасшедший не загорелся бы желанием как можно скорее осесть в Салинас-Вэлли.

С покупкой земли Адам не торопился. Он приобрел повозку и стал разъезжать по окрестностям, беседуя со старожилами об условиях жизни, земле, наличии воды, погоде и урожаях. Делал это Адам не из праздного любопытства. Он приехал в Салинас-Вэлли, намереваясь построить дом, создать крепкую семью и, возможно, даже основать династию.

Адам объезжал ферму за фермой, брал в руки комочки земли и разминал их пальцами, строя грандиозные планы на будущее. Жителям долины он пришелся по душе, и они радовались, что Адам намерен осесть в их краях, так как сразу распознали в нем человека солидного и обстоятельного.

Тревожило Адама только состояние Кэти. Ей все время нездоровилось, и хотя она сопровождала мужа в поездках, интереса к его планам не проявляла. Однажды утром она пожаловалась на плохое самочувствие и осталась в гостинице в Кинг-Сити, а Адам, как обычно, отправился на очередную ферму. Вернулся он к пяти вечера и обнаружил, что жена умирает от неожиданно открывшегося кровотечения. К счастью, доктор Тилсон ужинал дома, и Адам вытащил его из-за стола, не дав доесть ростбиф. Быстро обследовав больную, врач с помощью тампонов принялся останавливать кровотечение, бросив Адаму через плечо:

– Будьте добры, спуститесь вниз.

– Она поправится?

– Да, я вас скоро позову.

Адам ласково погладил жену по плечу, и она улыбнулась в ответ.

Плотно закрыв дверь, доктор Тилсон подошел к кровати. От гнева его лицо налилось кровью.

– Зачем вы так поступили?

Губы Кэти сжались в тонкую линию.

– Муж знает, что вы беременны?

Женщина отрицательно покачала головой.

– Чем вы пользовались?

Кэти молча смотрела на врача.

Доктор Тилсон осмотрел комнату и, подойдя к комоду, вынул вязальную спицу и потряс перед лицом больной.

– Знакомая виновница всех бед, – пробормотал он. – Какая же вы дура. Едва не убили себя, а от ребенка все равно не избавились. Полагаю, помимо этого вы травили себя разной дрянью, наподобие камфоры, керосина и красного перца. Господи, и что вы, женщины, только творите!

Взгляд Кэти сделался стеклянным.

Врач придвинул стул к кровати и сел.

– Почему вы не хотите родить ребенка? – тихо спросил он. – У вас хороший муж, неужели вы его не любите? Что, так и будем молчать? Да скажите же что-нибудь, хватит упрямиться!

Кэти молчала, крепко сжав губы, и не мигая смотрела на доктора.

– Голубушка, – теряя терпение, сказал врач, – неужели не понимаете? Нельзя убивать зародившуюся жизнь. Уж если что и способно меня взбесить, то вот такое безобразие. Видит господь, я иногда теряю больных из-за недостатка знаний. Но я до конца борюсь за их жизнь. И вдруг на моих глазах совершается преднамеренное убийство. – Врач говорил все быстрее, страшась тягостного молчания, которое следовало за каждой его репликой. Лежащая на кровати женщина вызывала недоумение. Было в ней нечто чуждое человеческой природе. – Вы не знакомы с миссис Лорел? Бедняжка извелась от горя, день и ночь молит Господа послать ей ребенка. Все на свете отдала бы за счастье родить дитя. А вы протыкаете своего ребенка спицей. Ладно, – доктор Тилсон перешел на крик, – можете молчать и дальше, но я вам вот что скажу: ваше дитя живо, убить его не удалось, и вы дадите ему жизнь! Знаете, что говорится в законодательстве нашего штата об абортах? Не трудитесь, можете не отвечать! Только если вы еще раз попробуете избавиться от ребенка и преуспеете, я сразу же пойму, в чем дело, выдвину против вас обвинение и добьюсь соответствующего наказания. Надеюсь, у вас достаточно здравого смысла, чтобы понять серьезность моих намерений.

Кэти облизала пересохшие губы заостренным язычком, ее глаза утратили холодное выражение и засветились грустью.

– Простите, – прошептала она, – но вы всего не знаете.

– Так почему вы ничего не рассказываете? – Гнев доктора рассеялся, как туман. – Объясните, милая, в чем дело.

– Трудно об этом говорить. Адам такой хороший, сильный, а я… у меня дурная наследственность, эпилепсия.

– Не может быть!

– То есть у меня эпилепсии нет, но и дед, и отец, и брат страдали этой болезнью. Я не осмелилась признаться мужу.

– Бедная девочка, – посочувствовал врач, – не отчаивайтесь, скорее всего ребенок родится здоровым. Обещаете больше не делать глупостей?

– Да.

– Вот и хорошо. Я ничего не скажу вашему мужу. А теперь лягте и дайте посмотреть, прекратилось ли кровотечение.

Убедившись, что все в порядке, врач закрыл свой чемоданчик и положил спицу в карман.

– Загляну к вам завтра утром.

Едва мистер Тилсон спустился по узкой лестнице в вестибюль, как Адам атаковал его вопросами:

– Ну как она? Все обошлось? Что случилось? Можно к ней подняться?

– Да погодите вы, – усмехнулся доктор Тилсон и не удержался от привычной шутки, которую всегда произносил в подобных случаях: – Вашей жене нездоровится…

– Доктор…

– Но у нее единственная на свете болезнь, которая приносит радость.

– Как же это, доктор…

– Она ждет ребенка. – Довольный собой, мистер Тилсон быстро проскользнул мимо ошарашенного Адама. Трое мужчин, расположившихся возле печи, смотрели на него с добродушной усмешкой. – Лично я пригласил бы по такому случаю приятелей, скажем, человек трех, выпить и разделить со мной радость.

Его намек повис в воздухе, так как Адам уже поднимался на заплетающихся ногах по узкой лестнице.

…Внимание Адама привлекало ранчо Бордони, расположенное в нескольких милях к югу от Кинг-Сити, а точнее, на полдороге между Сан-Лукасом и Кинг-Сити.

Семейство Бордони владело девятьюстами акрами земли, оставшимися от десяти тысяч, полученных прадедом миссис Бордони от испанской короны. Сами Бордони были швейцарцами, но миссис Бордони происходила из испанской семьи, осевшей в Салинас-Вэлли в стародавние времена, и являлась ее законной наследницей. Как часто случается с большинством старинных родов, Санчесы постепенно теряли свои земли. Часть проиграли в карты или продали для уплаты налогов, а порой землей расплачивались за приобретение предметов роскоши, таких как породистые лошади, драгоценности или любовь красивых женщин. Оставшиеся девятьсот акров располагались в центре первоначальных владений Санчесов, и именно там находились самые лучшие земли. Раскинувшиеся по берегам реки, они упирались с обеих сторон в предгорья, так как в этом месте Салинас-Вэлли сужается, а потом расширяется снова.