К строевой - годен! - Страница 64

Простаков ничего не видел. Он усердно полз на намеченную им позицию – к небольшому деревцу, от которого и планировал подняться в полный рост и броситься в атаку. Увлекшись ползаньем, он совершенно забыл о времени. Багорин и Заморин ползли следом, не задавая вопросов. Спохватились, только когда со стороны периметра послышались тугие хлопки. Потом крики:

– Слева смотри!

– Справа, справа идут!

Леху передернуло, он вскочил на ноги.

– А, мужики, мы чего-то прозевали. Бежим! – Здоровый сибиряк увлек за собой двух сослуживцев.

Заветный луч света от Резинкина был еще метрах в тридцати, когда он услышал русское народное:

– Бля!!! – на всю поляну. – В меня попали.

Это орал старший сержант Агапов.

Витек надеялся, что у дембеля хватит ума не останавливаться. В темноте ведь не видно, кого задел, а кого нет. Стрелки должны быть уверены на сто процентов, что промаркировали каждого. Неожиданно из темноты возникла красная точка и повернулась в его сторону. Фонарик он держал в руке. Что делать? Остановился, ноги сами подогнулись, и Витек присел. Кажется, что-то пролетело в воздухе над головой. Куда деваться? На него уже смотрят два красных глаза.

Он попробовал отклониться в сторону и наткнулся на кого-то. Тело упало.

– Что ты делаешь, баран! – огрызнулся Лепесток, быстро поднимаясь.

Витя, сжав зубы, понесся на позиции врага грудью вперед и тут же ощутил мягкие шлепки с правой стороны груди и на ногах. Все, его обляпали.

Троица, возглавляемая Простаковым и атаковавшая со стороны открытого поля, неслась вперед к вожделенному лучу света.

Леха бежал со всех ног, опасаясь увидеть направленный на себя красный огонек. Ничего.

«Нас не видят, их не видят! – неслось в мозгу. – Как здорово, мы успеем. Должны успеть».

Вот он, луч. Десять метров. Они пробегут рядом с человеком, держащим фонарь, луч которого определяет границу зоны. Отлично.

Красная точка! Нет! Глюки!

Все. Они успели! Ха-ха! Генерал обделался!

– Простаков! – крикнул Мудрецкий и схватил за руку перешедшего на шаг солдата.

– Я, товарищ лейтенант! Мы добежали! А-а-а! Здорово!

– Включите фонари, идиоты.

Леха нащупал кнопочку и нажал на нее. Багорин с Замориным слышали слова взводного, так как не отступали от гиганта ни на шаг.

Генерал в ярости перелез через капот «Мерседеса».

– Откуда вы взялись! Мы вас не видели! Такого не может быть!

Комбату стало нехорошо, он подбежал к троице, отобрал у Мудрецкого фонарь и стал освещать их, стараясь найти хоть одно желтое пятно.

На всех троих не было ничего, кроме пыли.

– Вы не зажгли фонари! – кричал генерал. – Лейтенант, вы видели огни?

Юра ответил не задумываясь:

– Так точно. Три фонаря.

– Значит, вы подползли слишком близко! – не успокаивался генерал. – Ладно, комбат, компот мы уже проиграли. Но остальные меченые. Теперь вы не будете выключать фонарики вообще. Я сам дам вам команду, когда атаковать. Даю вам вторую попытку довести до периметра пятерых. Чтоб не путать отметины, перезарядим оружие на красные шарики.

Холодец поддержал генерала:

– Надо дать попытать. Чего говорить.

Агапов снова застроил своих в лесочке. Старшего сержанта коробило, что его всего изгадили краской, а на таком здоровом бугае не оказалось ни одной отметины.

– Как вам удалось войти в квадрат? Научите остальных, глядишь, и генерала погоняем по полю. В жопу ему постреляем.

Простаков молчал как партизан, кем, впрочем, и являлся на данный момент.

– Детина, язык отсох?... У нас осталось пять минут.

– Ой, – Заботин схватился за живот.

– Чего еще? – раздраженное «его высокоблагородие» подскочил к Грише.

– Да чего-то кишки крутануло.

– Надо знать, когда просираться. Чего молчишь, Простаков? Вы фонари зажигали или нет?

Леха надул нижнюю губу:

– Зато компот выиграли.

Агапов сел перед строем на корточки и стал тихо-тихо смеяться. Все меченые в первой битве поддержали командира.

– А чего такого? – оборонялся Леха.

Старший сержант подошел к нему и похлопал по плечу:

– Скажи нам, Кутузов, как теперь выиграть?

Леха молчал. У него не было никаких мыслей. Фонари теперь горят у них постоянно. Элемент внезапности потерян полностью.

И тут с поляны донесся голос генерала:

– Пошли!

Отделение как стояло, так и ломанулось ловить на себя шарики.

После непродолжительной атаки довольный инспектор прохаживался вдоль шеренги разукрашенных солдат.

– Вот так, товарищи. Как говорится, ни ума, ни фантазии. Мы завалили вас всех. – Веретенко неожиданно замер, скорчился и, отбросив винтовку в сторону, побежал в темноту.

Вернулся он минуты через две.

– Чего-то живот скрутило.

– Может, закончим? – позаботился Стойлохряков. Хотя ему теперь хотелось продолжать. Дела пошли на лад. Он не сомневался, что разукрасит следующим, зеленым, цветом всех зайцев.

– Продолжим, – крякнул Веретенко. – Возвращайтесь на исходную.

В очередной раз добрели до лесочка. По дороге Заботин пожаловался на боли в животе, выбежал из строя в ближайшие кусты, и вскоре по полю раздалось легкое тарахтение. Следом за ним оставили походный порядок Бабочкин и Лепестков.

Переход занял вместо полутора минут целых пять.

– Чем нас накормили сегодня? – Агапов морщился, потому как у него тоже начались боли в кишечнике. – Или мясо в котлетах хреновое, или этот компот. Поди, на складах двадцать лет лежал.

– Тогда мясо, – рассуждал Заботин, – оно лет по пятьдесят лежит в холодильниках.

– Хорош гадить, давайте думать, как нам... – Агапов сорвался с места и засел за ближайшим деревцем.

Уединиться понесло и Простакова.

Стойлохрякова боли доставали уже давно, но он пока держался. Зато генерала развезло по полной.

– Чем вы кормите людей! – восклицал он, возвращаясь в очередной раз из вынужденного похода. – Профилактическое мероприятие по очистке кишечника?! А, комбат?

Подполковник стоял на своей позиции, крепко сжимая пейнтбольное ружьишко. На глаза навернулись слезы. Невероятно, но факт – они все отравились. Вон и полковники, помощники генерала, из кратковременного похода возвращаются. Как они отобьют эту атаку?

Адъютант Веретенко, водители и непосредственный виновник происходящего с животами сослуживцев, борец за хорошее питание в столовой, террорист, он же лейтенант Мудрецкий сам корчился от болей и время от времени выпускал из рук фонарь и давал организму волю.

Отделение лихорадило. Многие стояли в строю, мужественно перенося лихорадку.

– Может, скажем? – завыл Заботин.

– И упустим шанс пострелять в шакалов! – выкрикнул Агапов, снова хватаясь за живот. – Помните слова генерала: нужно бороться со своими естественными позывами.

– А если силы не равны? – нудел Заботин, одновременно проводя газовую атаку. – Без потерь не обойтись, – скороговоркой выдавил он и со скоростью, похвальной для бойца Российской армии, скрылся в кустах.

– Ты сейчас пойдешь и будешь так крутиться, как ни одна баба на бразильском карнавале задом не виляет! Ты понял?! – взревел Агапов. – Сыны, вы уяснили?!

Простаков вышел из-за дерева.

– Давайте прятаться.

– Чего? – Старший сержант уже сам плохо соображал из-за постоянных позывов.

Отобрали пять человек, что поменьше, и отправили их в обход вместе с Простаковым. Ползти теперь не имело смысла. Шли один за другим.

Справляя нужду, генерал отмечал перемещение противника. Вернувшись на позицию, он заявил:

– Видите, снова в обход пошли, с поля зайдут. Но теперь мы их видим постоянно. Ничего не выйдет, – никто не видел, как он улыбался. Участь Стойлохрякова была решена: быть ему не полковником, а снова майором, и служить не в Москве, а на Севере.

Первая половина, возглавляемая Агаповым, по генеральской команде бросилась в атаку, и одновременно с противоположной стороны побежала вторая половина отделения.

– Стеной поперли, идиоты, – радовался генерал, стреляя в движущиеся на него фонари. – Даже в стороны не расходятся. – Рядом с генералом стояли полковники из комиссии и методично, как им казалось в темноте, нагружали наступающих «зайцев».