Израильская литература в калейдоскопе. Книга 1 - Страница 4

– Ну как, ты выкинул Ширу из головы, а?

– Хм… Что? Да… Да.

Раз взял горсть семечек, не отводя взгляд от экрана.

– И есть продвижение на работе – я бы сказал, что для тебя наступила светлая полоса, – снова попытался Став начать разговор.

– Да, да, я доволен.

Раза не привлекала перспектива легкой беседы на фоне игры. Став не мог вытянуть из него более четырех слов. Игра была действительно интересной (ничья 2:2), и в конце ее оба старых друга спокойно сидели возле кучи шелухи от семечек и нескольких пустых бутылок из-под пива. Став не планировал этого сначала, но чувствовал, что атмосфера подходящая.

– Раз, я должен рассказать тебе кое о чем. Уже несколько лет я чувствую, что надеваю на себя различные маски, что, наверное, пришло время снять их. Я заглянул внутрь себя, испробовал разные вещи и многое передумал. Мне хотелось быть уверенным, что я не просто составляю досье в отношении себя – сегодня я знаю, каков мой путь. Раз, – он посмотрел своему верному другу в глаза, весь – сама надежда, что его сообщение будет принято в наилучшей форме, – меня влечет к мужчинам.

Раз почувствовал, как все слова улетучиваются из его головы. Он никак не ожидал этого. Свое собственное неприятие гомосексуализма он всегда старался скрыть, так как не желал прослыть нетерпимым и невежественным. И он задал несколько вопросов по сути дела, пытаясь сохранить на лице непроницаемое выражение. Через пару минут он направился в уборную и проглотил там таблетку.

Ионатан взобрался на Раза, который поднял его в воздух, вызвав у малыша беззубую улыбку. У его племянника были светлые вьющиеся волосы, как у детей на рекламе подгузников, и натуральный запах грудного младенца. Это происходило в пятницу в полдень: Раз был приглашен к сестре на обед. Где-то слушали диск рок-группы Radiohead.

– Ты вставила этому Динскому, а? – спросил Раз с гордостью младшего брата.

– Знаешь, я сделала, что смогла, – ответила Ияра, и выражение ее лица сказало все. – Мама, наконец, отстала от тебя, нет? После твоего повышения и при дружеском отношении к тебе Аарона она уже не должна интересоваться даже новой девушкой, чтобы и без того быть довольной тобой…

Ияра, как и ее брат, ненавидела предпочтительное отношение к себе матери и всегда хотела, чтобы мать вела себя с ними одинаково. Они говорили об этом открыто, и Уди, ее муж, который стал хорошим другом Раза, был знаком с системой их семейных отношений наилучшим образом.

– Пришло время получить от нее немного кредита вместо кислой физиономии, – сказал он громко и заключил свои слова, с силой хлопнув его по плечу.

Поддержка, которую Раз получил от сестры и зятя, только добавила ему ощущения эйфории, которое он испытывал с тех пор, как начал принимать таблетки. Он чувствовал, что порой то тут, то там совершал ошибки и что были случаи, когда он поступал слишком опрометчиво, но он все время говорил себе, что выбор в его руках и он всего лишь человек, который ошибается, как всякий другой. С другой стороны, Раз также чувствовал, что он меняется. Дело было не только в том, что он избавился от определенных эмоций, но и в его характере, который формировался в течение многих лет и оставался уже долгое время неизменным, а теперь начал меняться кардинальным образом. Он чувствовал, что превращается в другого человека и что не властен над этим. В итоге, анализируя сложившуюся картину, он до сего времени оставался доволен своим выбором.

Последовательность его мыслей была прервана телефонным разговором с Широй. Она рассталась с Алексом, была очень грустна и хотела увидеть Раза как можно скорее. Если бы в свое время он не проглотил таблетку, он бы все бросил и помчался к ней, но так как он видел в ней сейчас хорошего друга и не более того, то приехал только через час. Шира открыла ему дверь, одетая в тренировочный костюм, и крепко обняла его. Она вскипятила воду, и теперь они сидели за чашкой кофе и восстанавливали события. Алекс слишком сосредоточен на себе самом, он не романтик и только берет, ничего не давая, у него слишком много претензий к ней, и вообще они пришли к выводу, что они совершенно разные люди. Этим утром все закончилось некрасивой ссорой, и Алекс уже успел упаковать немалую часть своих вещей. Шира не выглядела особо грустной. Она казалась умиротворенной и спокойной. Раз также увидел на ее лице знакомый намек, но в намеках не было нужды, так как она быстро перешла к главному.

– Что ты скажешь, не попытаться ли нам вернуться к прежнему? – спросила она, и глаза ее раскрылись, как у теленка. Как будто они расстались при совершенно других обстоятельствах, как будто она не была с другим всего лишь несколько часов назад. Раз был ошеломлен. Он не брал в расчет такую возможность, когда покончил с чувствами к ней. Он молча вглядывался в лицо любви всей своей жизни, но это молчание не могло длиться вечно. В голове всплыло “I wish I was bullet proof…” группы Radiohead с обеда у сестры.

– Не знаю. Я должен подумать.

– О чем тут думать, сладкий мой? – спросила она и положила руку на его бедро. – Ты знаешь, что я никогда не любила никого так, как любила тебя? Знаешь, как я злилась на себя и говорила себе, что Алекс не стоит этого и что я совершила огромную ошибку? Только сейчас я поняла, что все еще люблю тебя. Я хочу, чтобы мы были вместе.

Раз хотел сказать ей “да”. Во всяком случае он знал, что должен был хотеть. В тот момент он не чувствовал ничего, кроме замешательства. Он не мог вернуть свои чувства к ней и знал это. Она была слишком важна для него как друг и как человек, чтобы напрасно обнадежить ее и вернуться к прежним отношениям, но без любви. На мгновение в его мозгу мелькнула мысль растолочь ей таблетку платомицина в кофе и разрешить таким образом проблему для них обоих. Однако уже через минуту он отбросил этот вариант и понял, что не может играть роль Б-га: достаточно того, что он себя вовлек в эту неприятную историю.

– Это не так просто, – сказал он наконец и не захотел больше ничего добавить. Он придумал какой-то предлог, обнял ее и уехал домой.

После бессонной ночи Раз надеялся, что рутинный рабочий день прояснит его позицию и он сможет подумать о разрешении проблемной ситуации с Широй. Именно в тот день он понял, насколько ненавидели его на работе и что отчуждение по отношению к нему достигло крайней степени. Внезапно до него дошло: он понял, что его друзья не перестали обедать вместе – его просто больше не приглашали. Люди, которые были с ним с самого начала его пути, избегали смотреть ему в глаза. Иные отдалились от него и лишь надеялись, что он сам вскоре покинет их компанию. Новым сотрудникам в рамках ознакомления с местом работы, так он понял, с самого начала рассказывали о нем нелицеприятные вещи. Единственными людьми, не видевшими в нем врага, были Аарон и непосредственный начальник Раза, но с ними он все еще не ощущал свое положение стабильным и обнадеживающим.

Мысли о раскаянии не оставляли его в течение всего дня. Со стороны Раз, казалось, выполнял работу, как обычно, но внутренне он находился на пороге срыва. Он был не в состоянии хоть минуту усидеть на месте спокойно и все время находил себе дела даже в периоды затишья днем. Он знал, что действие таблетки необратимо, и все-таки поехал повидаться с Габи. На вывеске в заброшенном районе корявым почерком было добавлено два слова, и теперь она гласила: «Здесь уже не продают платомицин».

«Ты никогда не думал серьезно о сути явлений, – сказал он сам себе. – Уже много лет тебе говорили об этом – в школе, в армии, на работе, мама, отец, Ияра, Уди, друзья. Ты торопишься с выводами и принятием решений без попытки проанализировать и обдумать план действий. Верно, это происходит спонтанно и указывает на то, что ты идешь на поводу у эмоций и делаешь обычно то, что тебе диктуют чувства, а это, в свою очередь, говорит о том, что ты все время совершаешь ошибки. Так вот: пришло время, когда ты сделал ошибку, в которой действительно раскаешься, или даже несколько таких ошибок». Он принялся анализировать события путем сравнения, используя воображаемые весы, которые мысленно установил в голове. Он продвинулся на работе, и его экономическое положение улучшилось. С другой стороны, он обидел Эфрат и после этого не допустил даже возможности испытать угрызения совести. Он больше никогда не будет сердиться на мать. Так он почти не обидит ее, но до каких пор это естественно – скрываться под маской перед одним из самых близких тебе людей и не быть самим собой? Может быть иногда нужно немного рассердиться? Чтобы точно знали, каково тебе? Он дал Ставу возможность поделиться самым сокровенным, и это был плюс. Лучший из случаев, когда он решил воспользоваться таблеткой. Он заметно изменился. Был растерян, как будто не узнавал себя, и нужно было время, чтобы освоиться с этим. Он был не в состоянии предвидеть своих шагов, и это было смешно. А что хуже всего – он потерял Ширу и поставил крест на жизни, о которой мечтал, – жизни с Широй, которая в его грезах всегда была неотъемлемой частью такой жизни. Отрицательная чаша весов пошла книзу так резко, что все соображения, положенные на положительную чашу, взлетели в воздух, прочь с весов.