Изобретение зла - Страница 87

Черный взглянул на них, взял у меня листочек с черепом и пририсовал два сердца, пробитые стрелой.

- Зачем?

- Следующей будет Ленка.

- Пойдем её убивать?

- Никто её убивать не будет, - обьяснил Черный, - просто она сейчас бегает по этажам и ловит змею.

- А змея ей зачем?

- Хочет, чтобы её змея укусила. Хочет быть вместе со своим Сереньким. Они с ним вроде так договорились: если умирать, то только вместе.

Я вспомнил глупого Серого с его глупыми мечтаниями влух: "...я тоже так хочу, вот она мне скажет: "прыгни из окна", а я прыгну. А она прибежит вниз, а я уже разбился, но я ещё живой. И она будет плакать, плакать..."

- Когда же они успели сговориться? - удивился я. - Еще недавно

Ленке плевать на него было. А вообще правильно, все равно всех убьют.

Значит, и меня тоже, но это почему-то не огорчало. Я заметил, что перестал бояться смерти.

- Неправильно, - ответил Черный, - Ленка была не в игре, она могла бы остаться живой. Но если хочет, значит хочет.

Я посмотрел на котенка. Он шевелился.

- Смотри!

Котенок встал и осмотрелся. Его морда ещё больше стала напоминать крокодилью - даже тяжелый нос опускался к земле. Глаза уже не светились.

Котенок посмотрел на нас, отвернулся и ушел. Уходя, он увеличивался. Была полная иллюзия того, что он стоит на месте, а коридор проплывает под его лапами.

Он увеличивался ровно настолько, насколько вещи уменьшаются при отдалении. Я смотрел, как завороженный.

- Жаль, что Пестрого нет, - сказал Черный.

- Зачем он тебе?

- Он бы сейчас рассказал анекдот про кошку Баскервилей.

103

Кощеев продолжал борьбу. Его путь пока оставался далек: нижний коридор, большой зал, балкон, потом столовая и детские палаты. На этом пути многое может случиться. Он все ещё владел частью своего тела. Но рука, сжимающая нож, тянула вперед так, что не было никакой возможности её остановить.

Несколько раз он падал и поднимался. Если он не поднимался сразу, то рука с ножом просто тащила его в нужном направлении. Один раз ему удалось задержать это движение: он сунул руку в окошко для выдачи рецептов и окошко оказалось таким маленьким, что не могло пропустить взрослого мужчину. Кощеев застрял.

Рука тянула все сильнее, казалось, сейчас она вырвется из плеча Кощеев закричал от боли. Рука помедлила и вернулась, убивать хозяина не было в её планах. Он пробовал бить непослушную руку и, хотя бил сам себя и вскрикивал от боли, не прекращал этого занятия. Наконец, он дотянулся до большого пальца и схватил его. Палец был очень крепок, но лишь так, как может быть крепок человеческий палец. Если постараться, его можно будет сломать. Кощеев уже не думал о том, что ломает собственную конечность. Он потянул палец изо всех сил и вывернул его назад. Рука обвисла и выронила нож.

- Напрасно, - сказала Машина, - но ты хорошо борешься. Мне нравится смотреть, как ты борешься. Возьми нож в левую руку.

И его левая рука подняла нож. Правая болела нестерпимо.

- Исправь мне руку! - крикнул он.

- Ну зачем же? Ты сам хотел её сломать.

Сломанный палец набух как груша и потемнел. Теперь Кощеев не имел второй руки, чтобы сопротивляться. Но что-то нужно делать.

Он уже вышел в зал. Зал в госпитале был очень большим, парадным, в два этажа. Сейчас пройти через зал по диагонали, подняться по лестнице за стеной, потом на широкий внутренний балкон, пройти вдоль баллюстрады и уже, считай, на месте. Да, но где-нибудь здесь должен быть дежурный. Кто-нибудь из вооруженной охраны.

- Помогите! Помогите! - закричал он, - Я убью тебя!

Он продолжал кричать, молить о помощи, грозить, рычать и переворачитвать те стулья, которые попадались ему на пути - все, чтобы создать побольше шума.

Охранник появился. Он был вооружен лучевиком и стоял прямо на пути.

- Сейчас я тебя разрежу на куски! - заорал Кощеев.

Нож был направлен прямо на охранника. Тот поднял лучевик.

- А это ты видел? - казалось, прошамкали его огромные губы.

Кощеев продолжал орать пока не полыхнул зеленый луч. Вот и все, успел подумать он, проваливаясь в смерть, и снова открыл глаза. Лицо было накрыто белой материей - её пришлось отбросить. Охранник спал, сидя на стуле рядом.

Похоже, что прошло много времени. Итак, он убил меня, перетащил тело к стене, накрыл простыней и остался сторожить. Не выдержал и заснул. Машина не дала мне умереть. Но похоже, что я хорошо задержался в смерти. Если убить себя несколько раз, то я не успею к полуночи. Сейчас встать, отобрать лучевик и направить его в себя. Если выстрелить в голову, то получится быстро и безболезненно. И я снова выиграю время. Это конечно, страшно, но это можно стерпеть. Главное, чтобы остался жить другой я.

Он посмотрел на обе своих руки. Обе целы, она полностью восстановила тело.

Спасибо. А вот ножа нет. Прекрасно. Сейчас тихонько взять лучевик...

Обе его руки потянулись вперед и сомкнулись на шее спящего человека.

- Не надо! - попросил Кощеев, - дай мне другой нож, я согласен идти.

Его правая рука отобрала лучевик, а левая ударила охранника в живот. Тот повалился на пол и не проявлял признаков жизни.

- Он жив? - спросил Кощеев.

- Да.

- Спасибо.

Теперь он поднялся по лестнице и вышел на балкон. Рука держала оружие направленным вперед и не было никакой возможности его развернуть.

- Не надо меня тащить, я и сам дойду, - сказал он. - Я согласен. Отпусти меня.

Невидимая сила перестала сжимать его руку. Только лучевик смотрел в одну сторону, как стрелка компаса.

- Сколько времени я был мертв?

- Двадцать семь минут.

- Но я ещё успеваю?

- Успеваешь, если поторопишься. Если прекратишь стоять и болтать языком.

- А если я побегу?

- Беги на здоровье.

Он побежал вдоль широкого балкона, по неровной линин, приближаясь к краю.

Прыгнул через перила как в воду. Теперь она потеряет ещё минут двадцать, восстанавливая меня, - успел подумать он за мгновение перед тем, как каменный пол бросился на него.

104

Кошка Баскервилей схватила зеленую змею и начала её трепать. Ее нос стал длинным, как у рыбы-меч. Выползли ещё три змеи и наш котенок их быстренько перекусил пополам. Больше змей вроде не было. Котенок снова пошел в нашу сторону, волоча нос по полу. Потом он повернулся и стал идти задом наперед - тяжелый нос ему мешал. Когда он подходил, то снова уменьшался. Я чуть было не забыл самого важного.

- Черный, - спросил я, - а ты боишься?

- Очень боюсь, - было видно, что он решил это для себя.

- А я нет. Почему-то совсем не боюсь.

- Если не будешь бояться, то с тобой кончено. Как с Фиолетовым. Заставь себя испугаться.

Я попробовал испугаться, но не получилось.

- Не могу, - сказал я.

Черный, не оборачиваясь, ударил меня в живот, пониже ребер. Было такое чувство, как будто что-то взорвалось внутри меня. Я открыл рот и стал глотать воздух, потом упал на колени.

Котенок с носом приполз к столу и снова умер.

- Хочешь еще? - спросил Черный.

Я отрицательно помотал головой.

- Боишься?

Я кивнул.

Говорить я пока не мог.

- Теперь бойся все время.

Я немного пришел в себя.

- Черный, - спросил я, - а чего ты боишься?

- Ничего, кроме смерти. И тебя тоже боюсь.

- Меня?

Я сделал вид, что удивился. На самом деле я принял это как должное и давно ожидаемое. Не знаю почему.

- Конечно тебя, а кого же. Не этих же? Один из нас останется последним - или ты, или я.

- Почему один из нас?

- Потому что я ещё не решил, кому оставаться жить.

- Как это?

- А ты думаешь, почему я с тобой вожусь? Почему я не убил тебя тогда когда ты сам напрашивался? Почему я тебе все рассказываю о себе, самые тайные свои вещи? Ты подумал, что ты мне очень нравишься, да? (На последнем слове он даже взвизгнул.) Я просто боюсь умереть совсем.