Изнанка - Страница 157
Россия восстанавливалась быстро. Крупные города, местами снесённые «каплями» под каток, застраивались с невероятной скоростью. Проблема решилась сама собой, людям нужно было где-то жить и работать. Сначала смекнули было: мол, зачем что-то делать, когда есть Центры — фактически готовая жилплощадь, требующая только косметических изменений. Но довольно быстро выяснился неутешительный факт: лишь около пятнадцати процентов бывших горожан были готовы жить вдали от развитой инфраструктуры. Так что Центры быстро перешли под контроль сельских жителей, которые тут же переделали их в склады, элеваторы и прочие действительно нужные в хозяйстве постройки. А рождённые мегаполисами вернулись в свои разбитые обители. Тяжко вздохнули, попричитали и принялись строить.
Москва была реинкарнирована уже почти наполовину. Практически точно восстановили Кремль, Большой театр, многие исторические памятники, скоренько заштопали Арбат… Потихоньку-полегоньку, и через год обнаружилось, что застроены внутренности Садового кольца, взлетели ввысь старые небоскрёбы в «Москва-Сити» и новые в спальных районах, отлажена работа метрополитена, внутригородских автотранспортных артерий и вокзалов… Казанский, Ленинградский и Ярославский, кстати, были наконец объединены в исполинский многоуровневый железнодорожный комплекс «Столица-экспресс».
Город выплеснулся за пределы МКАД…
Рысцов однажды поймал себя на крамольной мысли, что Москве для поддержания тонуса нужно раз в двести лет устраивать профилактику оборудования. Сжигать её дотла…
Он нашёл Ольгу спустя четыре месяца после падения эса. Случайно встретил на улице, подошёл и просто сказал: «Привет». И как-то все у них склеилось. Без выкидонов и многолетних притирок. Поселились в старой Валериной квартире на Смоле, обзавелись всякими бытовыми нужностями, нашли работу в рекламном отделе крупной строительной фирмы.
Обнаружился Серёжка. Оказывается, Светка с хахалем вернулись в столицу сразу, как только началась суета. На свой страх и риск. И не проиграли — хахаль успешно открыл своё дело, за считаные недели поднялся на несколько порядков в бизнесе и сейчас был уже чуть ли не олигархом.
С сыном Валера виделся теперь не так часто, как раньше, — Серёжка пошёл в навороченную частную школу, больше похожую на пансион для благородных мальчиков, и пропадал там целыми днями. Но в те моменты, когда они встречались, все становилось на свои места. Пацан орал: «Папка!» — и с глазами по пятаку бросался к Рысцову на шею.
Также обнаружились Шуров с Мелкумовой. Причём они уже успели расписаться. К тому же у Вики подозрительно вспух животик. Изредка они встречались с Валерой и Ольгой и проводили вместе целый уик-энд, выезжая куда-нибудь на природу. Дружили семьями: Оля с Викой заливали часами про моду и былые времена, а Валера с Артёмом напивались вдрабадан и принимались безбожно паясничать…
Не вернулся Феченко. Трудно сказать, устроился он в другом городе или погиб — сведений не было.
Не отыскались Копельников и Митин. Андрон тщетно пробивал через знакомых списки без вести пропавших в надежде обнаружить под строкой с их фамилиями статус «зарегистрирован». Гений freak-режиссуры на немалые сбережения, заблаговременно обналиченные и пережившие в виде бумажных прямоугольничков все катаклизмы в надёжном месте, заново отстроил в Измайловском парке павильоны, набрал съёмочную группу, актёров и уже успел отснять один полнометражный фильм, который покамест монтировался. Петровский не распространялся, о чем картина. Он вообще стал нелюдим и засунул в недра антресоли свою голубую шляпу. Они с Рысцовым встречались гораздо реже, чем прежде.
Жизнь шла. И вот, более-менее устроив быт, Валера с Ольгой с обоюдного согласия постановили недельку отдохнуть — что-то типа медового месяца устроить. Ездить за границу сейчас было немодно и, честно говоря, небезопасно. Да и не очень хотелось много людных пляжей или окосевших от пива туристов, жадно фотографирующих развалины цивилизации. Поэтому они решили поехать в Адыгею, туда, где познакомились по-настоящему, где выжили вместе в той страшной зимней вьюге, смазавшей Рысцову печать регистрации по месту жительства в паспорте. И, пожалуй, часть сердца…
Остановились Валера с Ольгой в той же гостинице. Только теперь она называлась не «Ловкач Ваня», а «Магнолия», да и внутри стало гораздо уютней. Побросав вещи, они на попутке добрались до Гуамского ущелья и пошли вглубь, между скалистых стен. Хотелось увидеть дверь в бункер, где когда-то была база С-канала. «Либера». Хотелось глотнуть прошлого — страшного и в то же время… романтичного. Так часто бывает: что-то дикое и поганое в настоящий момент, отодвинувшись на несколько лет назад, становится манящим и таинственным…
Они уже несколько минут шли молча. Здесь, в ущелье плачущих скал, не хотелось говорить. Слева, где речка делала небольшой крюк, на поросшем буком мысе, показалось маленькое летнее кафе: хибарка с набором бутылок за стеклом, мангал да пара столиков. Из дверного проёма высунулось заросшее щетиной лицо горца, зыркнуло и снова пропало в темноте.
Прошли ещё с километр.
— Здесь, — остановился Валера, оглядываясь. — Вход должен быть где-то на этом участке, до поворота.
— Да, вроде бы, — согласилась Ольга, приблизившись к скале и тронув её ладошкой. — Холодная…
Рысцов пошёл вдоль нависающих каменных масс, отодвигая редкие кусты, заглядывая в пещерки. Железной двери нигде не было видно. Он бродил возле сплошной стены добрых пятнадцать минут в поисках входа.
Наконец вернулся к Ольге, которая присела на брёвнышко и смотрела вдаль, за изгиб русла.
— Нет, — сообщил Валера. — Его нигде нет.
— Значит, мы ошиблись и перепутали место. Мало ли… зима тогда была, метель, — отозвалась Панкратова, беря его ладонь и осторожно проводя пальцем по выпуклым белым шрамам от глубоких порезов. — Сегодня не ноют?
— Я уже давно заметил, что теряю какие-то произошедшие со мной события, — вдруг проговорил Рысцов, не ответив на её вопрос. — Некоторые вещи исчезают. Будто кто-то по ниточке обрывает память. Очень странное и тревожное ощущение. Штришки воспоминаний… они теряются. Не пропадают из вида… А так, словно их вовсе не было. Никогда. Понимаешь?